Позови моего мужа!

У меня зазвонил телефон. Это была Зинаида Солюкина – шапочно знакомая мне тётка. Я даже не помнила, когда и зачем мы обменялись с ней номерами. Но вот – зачем-то я ей понадобилась.

- Алло? – сказала я.

- Аллочка? – сказала Зина. – Привет. Будь добра, позови Женю.

- Какого Женю? – не поняла я. – Вы что-то путаете. У меня нет никаких Жень!

- Обыкновенного, с оттопыренными ушами и наглой мордой, - сказала Солюкина. – Моего бывшего Женю… который теперь не мой, а твой.

Я вспомнила, что мужа Солюкиной зовут Женя. Но его я знала ещё меньше, чем Зинаиду. Ничего общего у нас с ним быть не могло.

- Чего ждёшь? – спросила Зинка. – Позови, говорю, носа ковырятая. Мне у Женьки спросить кой-чего надо, а он трубку не берёт.

В некоторой прострации я обошла квартиру и даже заглянула в мусорное ведро. Там пахло старыми очистками, но Женей там и не пахло.

- Ошибаетесь, Зинаида, - сказала я. – Нет у меня вашего Жени, который теперь не ваш. Ни Жени, ни его оттопыренных ушей.

- Да ладно врать! – не поверила Солюкина. – Не боись, Алка, тявкаться не буду. Ушёл к тебе мой лопоухий – и ушёл. Но пусть скажет, где ключи от кладовки с бензопилой! Пусть скажет – и я отстану, живите счастливо.

- Женя ничего не может сказать… - начала я.

Солюкина громко хрюкнула в трубку.

- Уже заездила моего ушастого, что ли? – спросила она. – Быстро ты, Алка. Ну правильно, чего жалеть, если само в руки пришло? А я-то его экономила, носу ковырятую, берегла как могла…

- Никого я не заездила! – вспылила я. – Женя ничего не может сказать, потому что у меня его нет! С чего вы взяли, что ваш Солюкин ушёл ко мне?

- Ну а как же? – повысила голос Зинка. – Если Женька через день тебя поминал? Чуть что орал: «Дура ты набитая, Зинка, смотреть на тебя тошно. А вот Аллочка Пересветова – охо-хо и аха-ха… Божественная муза и судьбы прекрасное творенье».

Ситуация становилась дурацкой. Я чувствовала, что глупая Зинка мне не верит.

- Не знаю, что плёл обо мне ваш дражайший супруг, - сказала я максимально холодно. – Но между нами ничего не было! У меня даже номера его нет!

- Правильно! – сказала Зинка. – На фига тебе Женькин номер, если он к тебе живьём явился со всеми чемоданами?

- Не городите ерунды! – сказала я. – Ищите своего Женьку где хотите, мне такие друзья даром не нужны!

- Ну-ну, выбирай выражения! – надулась Солюкина. – Не такой уж он негодный был, как ты лепишь. Он, к примеру, вёдра паять умеет. Вот ты умеешь паять вёдра?

Я поняла, что с Зинкой всё безнадёжнее, чем предполагалось.

- К счастью, нет, - сказала я. – У меня в обиходе нет дырявых вёдер, поэтому ваш Женька со своими недюжинными талантами мне на фиг не сдался.

- Позови его! – снова потребовала Зинка. – Вытащи из-под одеяла, будь другом! Мне только про кладовку с бензопилой спросить – и отстану.

- Нет у меня вашего лопоухого паяльщика! – заорала я. – Куда он сдул – там и ищите, а меня не трогайте.

- Как же так, Аллочка? – сказала Зинка. – Кто из нас врёт? Если Женька русским языком сказал: «Прощай, гундосая Зинэль, я ухожу к самой сладкой женщине в мире!» - забрал под мышку бритву, дрель, резиновые сапоги – и свалил в сиреневый туман?

- Но при чём тут я? – возмутилась я. – Мало ли кого ваш Женечка считает самой сладкой женщиной в мире!

И здесь Солюкина произнесла гениальную фразу:

- Ха! А к кому ещё идти-то моему балбесу?

Я села на стул и подпёрла голову, которая слегка кружилась.

- Разговор двух идиотов, - сказала я. – Я что, единственная свободная дама в городе?

Голос Зинки стал заговорщицким и доверительным.

- Я тоже не сразу на тебя подумала, - сказала она. – В шоке была немножко… Думаю: откель у моего лопоухого сладкие женщины? Где он их вырыл? А потом прикинула одно к другому – и всё указало на тебя!

- Но с какой стати?

- К чужой бабе Женька бы не ушёл! – сказала Зинэль. – Он хоть и дурак, но … основательный. Вместе мы прожили немало, у нас все знакомые одинаковы! Села я, пролистала снизу доверху весь телефон, включила дедукцию…

- И что? – простонала я. – Там написано, что Женька Солюкин сбежал ко мне с сапогами и дрелью?

- Нет, - сказала Зинка. – Перебрала я всех пофамильно и сообразила, что знакомые бабы у нас – сплошной излом да вывих. Одна старая, другая многодетная, третья на Камчатке живёт, а это далеко.

- Как жаль! – сказала я. – Безумно жаль, что я не старая, не многодетная и не живу на Камчатке! Это автоматически избавило бы меня от необходимости выслушивать ваш дедуктивный поток сознания.

- Не перебивай! – цыкнула Зинка. – Последнего мужа из дома увела, да ещё перебивает! Так вот… о чём я? Долистала я, стало быть, до фамилии «Пересветова А.» - и поняла! Поняла, что кроме тебя моему упырю идти некуда!

- Да-а-а… - сказала я. – Я такая. Не открыть ли мне приют для сбежавших Жень?

- Сама посуди! – сказала Зинка, явно довольная собой. – Я тебя помню. Ты длинноногая, фигуристая бабёнка. С высшим образованием, светловолосенькая. Вся поблёскиваешь и мерцаешь. Конфетка, а не Аллочка.

Поневоле я заслушалась – не судите меня строго, доброе слово и Алле приятно. Но подлая Зинка тут же крикнула прямо в ухо:

- Алка, хватит мозги мне править! Отдайте ключ от кладовки с пилой, не то я дверь выломаю и сама вас с Женькой расчирикаю! На восемнадцать с половиной частей.

Теперь и я взбесилась.

- Вы сумасшедшая! – завопила я. – Сейчас я бросаю трубку и звоню в милицию! Только попробуйте сунуться ко мне – с пилой или без!

Зинка помолчала. Потом сказала:

- Слышь, Алка?... Мой обормот и правда не у тебя, что ли?

- Святая правда, - выдохнула я. – Нет у меня вашего Женьки и не было. Никогда.

Зинка Солюкина немного подумала и обрадованно воскликнула:

- Точно! Балда я ненормальная! Телефон листала, а про Нинку Потапову забыла! Вот кто у нас длинноногая и фигуристая. С высшим образованием, темноволосенькая. Женька таких с детства любит, значит, к ней и сдул.

И припечатала напоследок:

- А ты, Аллочка, против Нинки что? Так себе, среднее арифметическое. И сиськи у тебя прыщиками, и нос кукишем, и ноги восьмёркой. Куда тебе чужого мужа увести? Кто на такое сокровище позарится?

Разговор оборвался. Я горестно потащилась к холодильнику за бутылкой на своих «восьмёрочных» ногах. Обидно. Какой женщине понравится, если выяснится, что она даже вшивого Женьку Солюкина из чужой семьи увести не способна?

Скотина эта Зинка. Сама она носа ковырятая. Сто лет с ней не общалась – и ещё столько же не буду.