Хроники из жизни кошки Маши. Часть I

Моей Маше, которая была счастьем и научила меня быть счастливой

Предисловие

Так получилось, что с людьми у меня по разным причинам отношения не складываются. Я имею в виду отношения, предполагающие искренность, доверие, настоящую дружбу, взаимный интерес. В какой-то момент я вдруг ловлю себя на мысли, что, кажется, я особенно этому человеку и не нужна. И в этот момент наступает время уходить.

С котами немного по-другому. Эти отношения не назовешь идеальными: как правило, это осознанная или неосознанная физическая и психологическая агрессия со стороны кота и некоторая жертвенность с моей стороны. Тем не менее, у меня есть убеждение, что с котами отношения получаются более глубокими и восполняющими, нежели с людьми.
Пролог

В 2.30 утра в зале ожидания аэропорта Вильнюса было не особенно много людей. Я впервые была в аэропорте и впервые сама в чужой стране, поэтому все для меня было в новинку. Вот высокая белокурая женщина в каком-то балахоне до пят покупает себе дорогущий по моим меркам кофе и не спеша проходит за столик. Вот какая-то крошечная азиатка как ни в чем не бывало расположилась на трех креслах и спит, не беспокоясь о двух огромных чемоданах, в которых при желании можно было бы привезти ее саму и всю ее семью, включая мужа, ребенка и пожилую маму.

А вот кошка, настолько черная, что под белым светом зала ожидания она кажется покрытой лаком, с поразительным чувством собственного достоинства шествует в сторону вип-зала, вертикалько держа очаровательный хвост, ширина которого не уступает кошкиному туловищу. За ней катится тележка с тремя огромными чемоданами, саму тележку с нескрываемым энтузиазмом толкаем служащий аэропорта. В полушаге от кошки семенит девушка в форме стюардессы с розовым логотипом и пытается уговорить кошку, чтобы та согласилась пойти к ней на ручки.

— Дорогая, вас кто-то может нечаянно толкнуть, вы же такая миниатюрная… Вообще кошки обычно перевозятся в переносках, даже если путешествуют с кем-то. Вы очень рискуете! Позвольте взять вас..

— Пш, - коротко, раздражительно, не особенно сердито шикнула кошка. — Глупые и трусливые, может, и в ящиках путешествуют, но я, во-первых, красавица, во-вторых, я умная и ничего не боюсь. Мне не нравится сидеть в вонючей дешевой переноске.

— Так я и не пытаюсь вас посадить в переноску, позвольте просто взять вас на руки…

— Милочка, на эту укладку я потратила 2 часа и $400. И ты предлагаешь мне позволить за пару секунд уничтожить труд стилиста, имиджмейкера и мое время и деньги? — высокомерно спросила кошка.

Девушка сникла. Кошка, продолжая не спеша шествовать в своем направлении, тем не менее, скосила на нее глаз и милостиво добавила:

— Тем более, как вы видите, никому и в голову не придет толкать меня. Потому что я красавица. Максимум, люди хотя меня погладить и взять на ручки, но с этой проблемой я как-нибудь разберусь.

И кошка недвусмысленно поцокала длинными белыми когтями о блестящий пол зала, а потом снова втянула их в подушечки пальцев. Кошка с сопровождением скрылись за дверями вип-зала.

Кошка была настолько потрясающей, что я даже не удивилась, что она разговаривает. Несомненно, она была сказочной, и этим все сказано. Или, возможно, я слишком устала за бессонную ночь и мне это пригрезилось.

У меня с собой было 317 евро, и я направлялась в Барселону. На поездку денег у меня хватило своих, еще сколько-то долларов я обменяла на евро, получилось 117. А еще 200 мне дала мама. То, что кошка потратила целых 400 евро на укладку, которая вряд ли продержится больше суток, не могло не удивить меня. Откуда она берет столько денег?

***

В три утра, когда до времени посадки оставалось “всего” четыре часа и тридцать минут, я решилась последовать примеру азиатки и тоже прилечь вздремнуть. Сон не шел, и вместо него пришли навязчивые, тяжелые мысли. Такие тяжелые, что я открыла чемодан, купленный за $30 на Ждановичах, достала оттуда толстый ежедневник, который выполнял функцию личного дневника, и сделала несколько заметок.

Я очень устала, не спала больше суток и в голову лезли тоскливые мысли.

Было грустно оттого, что у бабы Лиды со двора видна как на ладони маленькая голубая церквушка, построенная совсем недавно, но баба Лида больше не может сама ходить, поэтому живет то у тети, то у бабы Вали; и баба Лида не сможет увидеть эту церковь.

Было грустно, что я, возможно, никогда больше не увижу И*, “мою первую любовь”, солнце, идеального мужчину и неизменного героя моих фантазий последних 10 месяцев. У нас с ним ничего не было, кроме того, что иногда он просил меня что-то написать для сайта или сходить куда-то и подготовить фоторепортаж. Я как-то незаметно в него влюбилась, и как это бывает, не смогла выбросить из головы, несмотря на то, что у него была жена и ребенок и что он был старше меня лет на 10, а то и все 15.

Было грустно, что зимой пропал мой кот Антошка — возможно, он попал в капкан, возможно, его сбила машина. Мы его так и не нашли, и спустя время мне снились страшные сны, где он умирает.

Слезы закапали на расплывающиеся буквы, и я потянулась к сумке, чтобы достать бумажные платочки и — наткнулась на что-то шелковое и фантастически мягкое.

— Почему плачишш? - приятным голосом, но слегка манерно, подчеркивая каждый звук, спросила меня та самая кошка.

— Ох, извините, я могла испортить вам прическу…

— Ради бога, дорогая, если прическу делает хороший мастер, ее не так легко испортить, — сказала кошка и слегка встряхнув шерсть сделала так, чтобы волосок лег к волоску.

— Вы разговариваете.

— Конечно.

— Никогда не встречала таких кошек.

— Естественно. Я ведь уникальна. Так чего ревешш?

Я рассказала кошке о бабе Лиде и о других бабушках, как я боюсь, что они умрут и я осиротею. Рассказала о И* и Антошке.

Кошка пошевелила невиданной длины абсолютно симетричными усами, лениво провела по мне взглядом цвета весенней травы, салатовых глаз и промурлыкала:

— Знаиш, ты просто не выспалась, поэтому радражаиш себя групыми выдумками. Кстати, где живут твои бабушшки?

Я рассказала о трех соседних деревнях в лесу и в красивых глазах кошки неожиданно промелькнул интерес.

— Интересные пейзажжи? — как бы переводя тему спросила она.

— Да, у нас красиво.

— Люблю лесс, — снисходительно кивнула кошка. — А коты у вас водятся? Симпатичные.

Котов в деревнях было предостаточно, о чем я и сообщила Маше. Она удовлетворенно кивнула, и сменила тему:

— Так а что муррчина? С ним хороший секс?

Кошка лукаво смотрела на меня, облизывая розовым язычком бархатную лапку с черными подушечками миниатюрных пальчиков.

— У нас не было секса, мы даже не целовались, — смутилась я.

Кошка хмыкнула и снова сменила тему.

— Так а что Антошшка? Какой он был.

Антошка был черным большим и очень ласковым котом, которого я безумно любила и который пропал в конце ноября, когда умер бабушкин брат, мой двоюродный дедушка, и она уехала на похороны.

— А сколько ему было лет? — продолжала расспрашивать кошка.

— Четыре  с половиной.

— Дорогая, возможно, он просто уехал в путешествие! И нечего тут реветь. Если он красив, то вполне сейчас может сниматься в сериале — коты есть много где, и в главных ролях, и в эпизодах.

— Ты думаешь? Но как он мог сам найти работу, он же всю жизнь прожил в деревне…

— Дорогая, коты гораздо умнее, чем вы, лысые великаны, о нас думаете. Какие у вас были развлечения? Не отвечай, никаких. Так что не реви, кто знает, возможно, однажды ты встретиш кого-то чуть более интереснее, чем Антошка — если он не вернется.

Я и вправду начала успокаиваться. Немного закололо в висках — я не спала уже больше суток, и это сказывалось.

— Давай так, оставь мне свой адрес, и Пиктограмм тоже, если я встречу твоего Антона, — кошка сделала многозначительную паузу, чтобы я успела почувствовать, что она мне делает одолжение и что она абсолютно уверена, что легко может встретить Антошку — я напишу тебе. И не сморкайся, раздражаишш.

Я написала адрес и как меня зовут в Пикторамм и отдала кошке сложенную вчетверо страничку из блокнота. Она невозмутимо ее сунула в черную и меховую поясную сумку, которую я заметила только когда кошка расстегнула молнию — подкладка была розовой, как ее язык.

— Я — Маша, — представила она.

— Я — Надя.

— Что ж, будем знакомы. Куда летиш?

— В Барселону.

— Надо же, я тоже. Обычно я путешествую частным рейсом, но сегодня не получилось, и я не расстроена. Разнообразие.

— А я впервые лечу на самолете, — призналась я.

— Поздравляю. Тогда постарайся сесть у окна. Если, конечно, не боишься высоты, — кошка широко зевнула, показав мне два ряда белоснежных, острых зубок и очаровательный язычок. Это оказалось заразительным, и я зевнула тоже.

— Может, вздремнем?

— Я пыталась, у меня не получалось.

— Со мной получится, я очень успокаивающая.

Когда я легла на правый бок, умостившись на трех сиденьях, Маша аккуратно прошлась по моим ногам и легла так, чтобы мое предплечье служило ей подушкой- валиком.

Кошка сладко, лениво замурлыкала, и я незаметно уснула. Когда я проснулась, ее уже не было, и наш разговор с Машей напоминал сон.

Приближалось время регистрации.

***

Самолет долго не взлетал, мы кого-то ждали. По совету кошки, я попросила место у окошка, и сидела, ожидая, когда самолет полетит. Спустя 20 минут к самолету подъехал белоснежный мерседес. Мужчина в черный очках энергично выскочил из переднего пассажирского сиденья, открыл дверь салона и достал оттуда розовую атласную подушечку, на которой царственно восседала моя новая знакомая.

— Добро пожаловать на борт, — поприветствовала Машу стюардесса.

— Приветт, — поздоровалась кошка, и ни одна из стюардесс, как и ни один из пассажиров ближайших к бизнес-классу рядов не проявил удивления, только восхищение красотой Маши — то, что люди восхищены, было понятно по пронесшимся шепоткам: “Красавица”, “Надо же, какая кошка!”, “Какая блестящая”, “Я предпочитаю птиц, но эта кошка настоящая королева”.

Кошку разместили в бизнес-классе: она с комфортом расположилась на удобном, гораздо больше чем в “экономе” и слегка свесила в проход роскошный хвост с гофрированными мелкими-мелкими волнами волосками. Кончик плавно шевелился. Маша лениво обвела салоном немного высокомерным взглядом, довольно хмыкнула и кивнула стюардессе. Та опустила штору, разделяющую бизнес- и эконом-классы. Вскоре мы взлетели.

По прилете кошку вынесли первой — и усадили в ярко-розовый роллс-ройс. Другие пассажиры смогли выйти лишь когда машина отъехала от трапа.



Маша ест суп и присылает список требований


Мне не раз вспоминалась удивительная кошка, но больше в ту неделю, которую я провела в Каталонии, мне не удалось ее повидать. Правда, я встречала рекламные плакаты с ее фотографиями, которые, вероятно, ретушерам не приходилось даже приукрашивать — наоборот, Маша была так прекрасна, что все, что нужно было фотографам — это постараться просто передать ее красоту. Маша рекламировала новую коллекцию спортивных сумок Баленсиага, пренебрежительно глядя с гигантских плакатов на проходящую толпу.
“Удивительно, настоящая звезда попросила у меня контакт!”, — не могла поверить я, и не могла дождаться, когда смогу зайти в свой Facebook, чтобы проверить заявки — вдруг она уже добавилась.

Но Маша не добавлялась. Прошла неделя, я вернулась домой, и со временем история с Машей казалась все менее и менее реалистичной. “Я точно ее придумала в бессонном бреду и на стрессе”, — убеждала я себя.

Тем летом недалеко от нашего дома у бабы Мани машина сбила кошку. Это была незнакомая кошка, которую, конечно, все равно было жалко. А спустя пару дней из-под двери сарая выползли три котенка. Совсем крошки, им было, может, месяца полтора.

Мы с братом приносили им молоко в блюдечке, а вскоре они стали есть и другую еду. Один котеночек умер, а два осталось — я назвала их Петром и Федором. Котята подросли, стали нескладными подростками, но после зимы превратились во вполне полноценных котов. Петр мне нравился больше — у него были круглые пятнышки на шубке, словно он рысь.

Однажды сентябрьским утром Петя не пришел на завтрак, а в обед бабушка нашла его за забором в лесу — он был мертв. Я плакала — от жалости и чувства незащищенности: скорее всего, Петр попал в капкан, который установил сосед, а значит, любые наши коты точно так же уязвимы.

В апреле следующего года та же история приключилась и с Федором — баба Маня нашла его мертвым на том же месте.

Тогда я решила больше никогда не иметь никаких отношений с котами — вздрагивать при виде случайно брошенной пестрой черно-белой тряпки, думая, что это Федор вернулся — было изнурительно и больно. Нет, точно больше никогда. И когда мама, а потом тетя предлагали мне котенка, я отказывалась. Через нашу деревню, пусть и лесную, проходила региональная трасса, и котики часто попадали под машину. Сосед постоянно ставит капканы. Другой сосед ненавидит котов вообще. Третий сосед держит собаку. Нет, котам у нас не место, мы приносим им только несчастья.

***
Июль 2016, три месяца спустя после гибели кота Федора

После университета я столкнулась с необходимостью отработать два года в бюджетной организации, так как я училась на бюджетные средства. В организации куда я пришла на работу, зарплата была невысокой (и это мягко сказано), чтобы заработать на оплату жилья и покупку базовых вещей для жизни приходилось писать как можно больше (я работала журналистом) — по 30-40 публикаций в месяц, чтобы зарабатывать хоть что-то гонорарами. На эти деньги я снимала дешевую комнату, откладывала немного, а остальное уходило на жизнь. Перспектива того, что в таком ритме мне придется жить ближайшие два года меня угнетала, съемные комнаты со странными соседями и хозяевами добавляли горечи — я никогда не была уверена, смогу ли я спокойно отдохнуть после работы, не столкнусь ли я в гостинной с новыми подвыпившими друзьями моего квартирного хозяина. Свои проблемы я заедала — и мой лишний вес плавно переходил в ожирение. Единственным светлым моментом в то лето было ожидание отпуска — я взяла сразу весь месяц — чтобы уехать в деревню к бабушке и отдыхать.

Там я купила велосипед в универмаге в соседнем маленьком городке и днем отправлялась на велопрогулки. Каково же было мое удивление, когда однажды возвращаясь домой, я не встретила на крыльце ее — ту самую сказочную красавицу кошку! Звучит невероятно, но ее невозможно было не узнать. Несмотря на неидеальную укладку, все остальное было при ней, и очаровательная манерность особенно:

— Маша, это ты! Какими судьбами, дай я тебя обниму, — попыталась на радостях схватить ее в свои объятия я, но кошка мягко ускользнула, и мои ладони обдало мягким воздухом, которому, казалось, передалась шелковистость ее волос.

— А кто же еще, — шевельнув усами, ответила кошка и прогнулась, чтобы поточить коготки о спинку деревянной скамейки на крыльце. — И не вздумай ко мне прикасаться этими грязными руками.

Я побежала мыть руки.

— А теперь можно?

— Нет. Не вздумай, что если я пожалела какую-то глупую деревенщину в аэропорте, эта глупая деревенщина будет лапать меня, когда ей вздумается. Что у тебя есть из еды?

— Нууу. Я предложила Маше молоко (она презрительно отказалась), вареную колбасу (лизнула, но есть не стала), мясо из супа (съела несколько волокон, остальное оставила).

— А нормальная еда у тебя есть? Я вообще-то кошка и красавица, и мне нужен премиум-рацион с высоким содержанием белков и омега-жирных кислот.

Маша поставила меня в тупик: я в первую очередь знала о калориях, но поскольку уже больше года заедала свои проблемы, то перестала обращать на них внимание. Что касается белков и жирных кислот, то я почти ничего о них не знала тогда, не говоря уже о продуктах с их содержанием, которые подходят котам.

— Поняттно, — презрительно шевельнув усами буркнула кошка, махнула хвостом, обдав меня шелковистым ветерком и скрылась в цветущей картошке.

Она не показывалась несколько дней, а потом я увидела, как она (о ужас!) с аппетитом ест вчерашний суп, который бабушка, расщедрившись, ей налила в треснувшую чашку.

Когда кошка увидела меня, она облизнулась и пренебрежительно отошла от тарелки.

— Раздобыла еды?

— Нет, но я куплю тебе, обязательно, как только съезжу в магазин. В нашей деревне магазинов нет, как ты знаешь.

— А что здесь есть?

Я задумалась, потому что вся инфраструктура ограничивалась здесь дорогой, по которой и днем и ночью шли машины, что для такой кошки может показаться не очень привлекательным фактором. Даже воду тогда мы брали у соседей — свой колодец у нас провалился.

— Поняттно, — припечатала Маша. — Вот так ты принимаешь гостью.

— Маша, скажи, что ты хочешь, и я все тебе раздобуду, что смогу.

— Ок. Пришлю тебе мой райдер.

Маша снова ушла, а вечером на почту мне пришло вот письмо, где содержался вот такой список и несколько схем.

Питание премиум: морепродукты, куриное филе и филе теленка, филе индейки, перепелки.
Сухой корм ультра премиум марки Н.
Влажный корм супер-премиум марки К.
Только кристально чистая вода из горных родников в Альпах.
Трехэтажный дом для кошки с комнатами, лесенками, точилками для ногтей, мини-бассейном, кухней, ванной комнатой с золотым песком.
Услуги личного стилиста.
Услуги личного имиджмейкера.
Круглосуточная охрана.
Личный шофер и автомобиль представительского класса, желательно Teslа, но и майбах тоже на первое время сойдет
Круглосуточный безлимитный доступ в спа с услугами визажиста, парикмахера, мастера по маникюру и педикюру, массажиста.
Личный аниматор.

На схемах было представлено, как должна быть расставлена мебель в ее доме, какие должны быть зоны в салоне красоты… Признаться, я была в шоке, так как, конечно же, со своей зарплатой максимум что я тогда могла позволить, это сухой корм — причем, не тот премиум, который хотела кошка, а самый простой бюджетный “премиум”.

На следующее утро Маша как ни в чем не бывало завтракала куском обычной вареной колбасы, который опять же отжалела ей бабушка.

— Маша, у меня нет таких денег, чтобы оплачивать твой список…

— Ко-ко-ко, — передразнила меня кошка. — А зачем тогда обещать, — и, не дослушав, снова скрылась в картошке.


Маша арендует “шале”



Потом баба Маня говорила, что якобы эта кошка уже давно живет в нашей деревне. Что сначала она жила у Стаси, потом еще у одной бабушки, а вот сейчас стала заглядывать к нам. По словам бабушки, это была вполне себе обычная бездомная кошка. По словам кошки, она приехала в отпуск и отдыхала в свое удовольствие в шале на лоне природы.

— В шале? У нас тут никто и слова такого не знает..

— Ты говоришь глупости и даже не смущаешься. Если никто не знает слова, не значит, что не существует предмета, который оно обозначает.

Какое-то время спустя к нам заходил сосед и, увидев Машу, сказал, что она живет “на вышках” в сарае Гарабьихи — так зовут бабушку, с которой мы “делим” небольшой лесок в конце огорода. То есть чердак в сарае для Маши был шале.

Тем не менее, кошка, услышав как ее обличают, презрительно что-то себе пробормотала и прилегла под куст белоснежных гортензий. Я тогда еще не знала, что Маша обладала талантом изменять мир под себя. То, что для всех было сараем с парой оторванных досок на фронтоне, для Маши было шале с панорамными окнами с видом на древний лес. По сути, она ничего не придумала.

Все зависит от того, как посмотреть.

Маша устраивает вечеринку, напивается корвалола и сбивает собаку


— Где и когда у вас тут ближайшая вечеринка? — озадачила меня новым вопросом кошка.

Мы сидели на крыльце и ели мороженое. Я эскимо на палочке, а Маша сливочный пломбир в стаканчике.

— Я не знаю, только что разве у кого-то гости приедут и просто все будут сидеть за столом…

— Ты никогда ничего не знаешь. Я организую вечеринку сегодня же вечером. Будь добра, арендуй несколько гоночных машин, чтобы можно было покататься с ветерком. Еще можно взять пару квадроциклом, тоже будет круто погонять по лесу.

Маша задумчиво побарабанила коготками по скамейке.

— Да, и еще возьми у бабы корвалол, валерьянку и сердечные капли, нам нужно будет расслабиться.

— Маша, они же на спиртовой основе!

— Ко-ко-ко. Ладно, я сама этим займусь, раздобудь хотя бы тачки.

В то время у меня не было еще никакой машины и я лишь собиралась пойти учиться на права. Понятное дело, что я не смогла справиться с заданием Маши. Та не выразила никакого удивления, как будто она и так знала, что все этим кончится.

— Хорошо, что у меня есть знакомые, на которых действительно можно положиться. Думаю, ты понимаешь, что такую недотепу, как ты, я никак не могу пригласить.

Вечером у нас во дворе собралось штук пятнадцать разномастных котов, большинство из которых я ни разу не видела. Они сидели на деревьях в саду, лежали в цветочных кустах, терлись мордочками о флакончики с корвалолом, валерьянкой и сердечными каплями, сладенько урчали.

Баба рано ушла спать, и мне тоже пришлось уйти в дом, так как когда я приближалась, “гости разбегались”, а Маша начинала сердиться:

— Хочешь мне все испортить, да? Не позорь меня, милочка! УУУУ! РРРРЯЯЯУУУ! ШШШШ! ШШШШ!

И я ушла в дом.

В шесть утра в окно постучали. Слегка заикающийся, с поцарапанным лицом милиционер крепко, но аккуратно держал в руках упирающуюся Машу.

— Ваша кошка в корвалольном опьянении на майбахе сбила охотничьего пса породы гончая. Собака, возможно, останется инвалидом и не сможет выполнять свои обязанности. Кошка указала этот адрес.

Он с облегчением протянул мне ее. Маша цапнула и меня, и сразу вырвалась.

— Как это случилось?  — изумленно спросила я. Я до этого никогда не видела майбаха вживую, а тут “моя кошка” на нем разъезжает вовсю. “Моя” я взяла в кавычки, потому что Маша была настолько независимой и самодостаточной, что называть ее своей кошкой у меня бы не повернулся язык. Но, видно, в участке она указала мой адрес и автоматически переложила на меня всю отвественность — где это видано, чтобы кошки платили штраф, ведь так?

— А как обычно это случается? - вопросом на вопрос ответил усталый милиционер. — В общем, права мы у нее забираем на 1 год, и придется заплатить штраф —  200 базовых величин. Еще легко отделались.

200 базовых — это моя зарплата за несколько месяцев. Осознание этого выбило у меня почву из под ног, но поскольку Маша была все еще сердита и сразу после того как ушел милиционер, тоже убежала, я не осмеливалась поднимать эту тему и не писала ей ни на почту, ни в FB — там, кстати, добавился целый альбом со свежими фотками, ни тем более не ходила к ее шале.

Спустя пару дней она снова объявилась.

— Что новенького? — как нив чем не бывало промурлыкала она.

— А ты не знаешь?

— Откуда, я отдыхала! У нас такая пати была, ты что не видела фоточки? — Маша задумчиво посвайпала картинки на своем розовом айфоне. — Хм, даже не полайкала. Чем, интересно, занималась?

— Маша, мне теперь нужно заплатить за тебя 200 базовых штрафа.

— Это много? — насмешливо спросила она.

— Это $2 500!

— И их у тебя нет, что ли? Я думала, ты будешь рада мне помочь. Все всегда рады мне помочь.

— Маша, у меня нет таких денег.

— Глупости, это совсем копейки.

— Маша, это больше, чем я смогла накопить за 2 года.

— И?

Я не находила слов. Как ни в чем не бывало, кошка потянулась назад, выгнув спину дугой и выставив хвост трубой, затем вперед, отряхнула невидимую пылинку с лапки и нырнула в “картофельный лес” — так она называла грядку с картошкой перед домом. Маша она была минимум в два раза ниже, чем самые мелкие стебли, поэтому цветущая картошка вполне себе могла быть для нее садом или лесом.

Несмотря на презрительные взгляды, которые  кошка на меня бросала, и некоторые саркастичные намеки о моей финансовой несостоятельности, штраф мне платить все-таки не пришлось. Бедный пес оказался виноват, потому что вдруг нашлись свидетели (из числа котов-гостей), которые в один голос говорили, что собака лежала на проезжей части и сливалась с разметкой, что несмотря на это Маша притормозила, но было уже поздно и они все-таки проехались по собаке. Все это оказалось результатом стараний какого-то лощеного типа с усиками, который прилетел из Москвы, чтобы представлять интересы Маши. В итоге хозяину собаки пришлось выложить $10 000 Маше за моральный ущерб и оплатить гонорар адвокату.

Маша предлагает мне вариант проживания на два дома


— Знаешь, у вас тут весело, пожалуй, останусь еще на пару недель, — заявила Маша, когда мы сидели с ней у пруда. Я ловила рыбу, а она наблюдала и отпускала колкие замечания.

— Маш, ну только давай без вечеринок с пьяными покатушками.

— Ха-ха-ха, может, мне закрыться с тобой и бабой в доме, ложиться спать в 10 вечера и есть за четверых и жиретть? — про еду было обидно, но в целом она кратко описала мою жизнь и в деревне, и в городе. Я ложилась в постель рано и читала книги. А днем часто и помногу ела.

Рыба попадалась размером с ладошку, Маша иногда ловила ее лапками в ведре, но, достав и лизнув пару раз, теряла интерес.

Мой кот Антошка съедал по 4-6 рыбок и каждый вечер ждал, когда я возьму удочку и ведро, чтобы пойти к пруду. Маша заявляла, что она вегетарианка — у кошек это означает, что они не ловят самостоятельно других животных и не едят их, но вполне себе едят животную пищу. Мой отпуск подходил к концу и внутри все сжималось, когда я представляла свои будни, наполненные скучными, никому не интересными встречами, общением с людьми, которые давно разучились искренне улыбаться.

— Маш, я скоро уеду.

— Серьезно? Если вдруг в Нью-Йорк, то заедь плиз на мою старую квартиру, нужно забрать кое-какие мелочи. Я собиралась заказать доставку, но раз уж ты собралась.

— Маша.

— Мм, -  вопросительно взглянула она на меня.

— Маша, я еду в Минск, чтобы работать.

— А, — презрительно шевельнула усами кошка, — я тебя в очередной раз переоценила. Ты любишь тратить кучу времени на то, что не приносит ни удовольствия, ни денег.

— Но я должна…

— Глупости.

Я была и правда наивна до непроходимой, пробочной глупости, а еще крайне обязательно, послушной, легко запугиваемой. Не хотела понимать и принимать, что все в  моих руках, не хотела брать на себя ответственность. Я при желании могла перераспределиться — главное, нужно было найти другое место работы, раз уж на текущем мне так некомфортно. Да, это не так легко, но возможно, многие мои знакомые это делали, и у них получалось. Но я всегда боялась осуждения, боялась, что на той работе на меня обидятся люди, которые мне даже не нравились, боялась, что они скажут мне что-то неприятное.

Страдая от нерешительности, трусости и нежелания брать ответственность за собственную жизнь, я плакала у пруда под презрительным взглядом красавицы из Нью-Йорка.

— Знаешь, мне кажется, в Минске может быть даже интереснее, чем в этой лесной деревне. Здесь спокойно и природа, но если говорить о тебе, то совсем нет молодых людей и никто не проводит вечеринок, а ты слишком безвольная, чтобы организовать вечеринку сама.

Я не то чтобы не любила, я боялась вечеринок и любых мест, где можно привлечь к себе внимание. Я боялась заходить одна в кафе — вдруг я не туда сяду или что-то не то закажу и “заслужу” презрительный взгляд официанта-студента. Или вдруг еще какое другое “вдруг”.

Я рассказала Маше об одном из показательных мероприятий, которое подходило под описание вечеринки, на котором мне доводилось быть.

За год до этого меня попросила стать свидетельницей на ее свадьбе девушка, с которой мы вместе снимали квартиру\, когда я училась на втором, а она на третьем курсе. У нее так получилось, что ни у кого из ее подруг не получалось приехать на ее свадьбу, оставалась только я — и мне ничего не оставалось, как согласиться.

Помню, на платье я потратила $200. Это немыслимая сумма для меня для платья, которое (я, правда, тогда еще не знала об этом) мне суждено надеть все единожды. Причем, не потому, что так сложилась жизнь, а потому что платье попросту странное, оно просто мгновенно вышло из моды и даже показывать его кому-то было стыдно. Это было платье из искусственного шелка симпатичного, но не-пришей-кобыле-хвост кораллового цвета. Платье было без шлеек и рукавов, держалось на замочке и корсете, и сзади украшалось шлейфом до пола. В комплекте с ним шло болеро. В общем, в день свадьбы мне казалось, что выгляжу я вполне симпатично — несмотря на некоторую полноту и странную прическу, которая получается, когда ты спишь с волосами, накрученными на бигуди: моя голова покрылась искусственными кучеряшками, которые технически можно было расчесать, но они превращались в такую мочалку, что лучше этого было не делать. Я кое-как уложила это “красоту” и скрепила гребнем со стразами…

Со стороны невесты я была единственной незамужней девушкой. Все остальные лица женского пола были либо уже давно и много лет замужем, либо относительно недавно, но уже с ребенком.

Со стороны жениха было около 10 парней — причем, туркменов. И да, жених тоже был туркменом.

В общем, я была не обделена мужским вниманием, но это было мне в тягость и очень, очень смущало.

И вместо того, чтобы знакомиться с какими бы то ни было, но молодыми людьми — все новый опыт — я сидела за столом, ела или общалась с пятилетней племянницей невесты. Она, кстати, была единственной после меня незамужней представительнцей прекрасного пола на той свадьбе.

Однако прятаться и отсиживаться не всегда удавалось.

Подвыпившая женщина-тамада решила взять меня в оборот и начала проводить конкурсы один за другим. Сначала были ползунки, потом какие-то танцы, а потом — вишенка на торте — минутка позора: свидетелю, худенькому кривоногому брюнету, нужно было пронести 65-килограммовую меня через весь зал. Зачем? Не помню, но помню, как я испугалась, что он меня уронит, и я стану посмешищем и из-за своего лишнего веса (мой рост меньше 160 см, поэтому 65 кг для меня — избыточный вес), и из-за ситуации.

У парня дрожали ноги, и весь от дрожал от предпринимаемых усилий — я чувствовала это своим телом. Мне было страшно, мне было неловко. Помню момент, когда он споткнулся и очень опасно покачнулся, подавшись вперед. Я закрыла глаза, приготовившись к худшему, но он не иначе чудом сделал несколько быстрых шагов и таки донес меня до нужной точки.

Все в зале видели, как ему было тяжело, подбадривали криками, но в основном покатывались со смеху: было видно, что мой вес гораздо больше веса парня. Наблюдать за муравьем, который тащит груз в несколько раз больше его веса, довольно интересно. Наблюдать за туркменским парнишкой, который тащит эдакую славянскую девушку, щедро одаренную природой грудью четвертого размера и более чем 100-сантиметровой в обхвате попой, еще интереснее.

Поначалу трезвые гости постепенно уделяли все больше и больше внимания алкогольным напиткам. Выпивали и мусульмане-туркмены, не все, но многие, выпивали и протестанты, которые были со стороны невесты. В общем, свадьба входила в свою колею, и настало время танцев.

После короткого вальса жениха и невесты, еще более подвыпившая тамада предложила сыграть в бутылочку, и меня облизали все мужчины зала. Тем не менее, в губы я ни с кем не целовалась — по крайне мере с языком, почти всегда удавалось подставить щеку. Какой-то пьяный мужик пытался смачно присосаться к моим губам, но тут я увидала герпес в уголке его губ — и резко отшатнулась, поэтому ему пришлось довольствоваться моим декольте — мужчина ничуть не обиделся.

В общем, это все было довольно грустно. Когда пришло время ловить букет невесты, вместо настоящего букета молодая жена решила бросить крошечный букетик, чуть больше свадебных цветков, которые когда-то прикалывали себе на грудь участники торжества. Ловили я и девочка пяти лет. Естественно, словила это “счастье” я, но поскольку из-за низкой конкуренции было неловко, букет был крайне сомнительной радостью из-за своей искуссвтенности, а у моей соперницы предательски кривились губки, я без раздумий отдала его ей. Прошло 8 лет, и я до сих пор не замужем, и, скорее всего, никогда не выйду, потому что терпеть кого-то становится все сложнее.

Свадьба закончилась около 9 вечера. Жених и невеста уехали, и все веселье резко пошло на спад. Порядком опьяневшая тамада начала раздражать даже собственного мужа, который занимался настройкой музыкальной аппаратуры, и он, не желая держать свое раздражение в себе, по простому оттаскал ее за волосы.

Она кричала, и он потащил ее на улицу, где было так темно, что хоть глаз выколи.

“Не по лицу, не смей бить по лицу, — голосила она, — у меня завтра еще одна свадьба”.

Родственники со стороны невесты отвезли меня домой, по пути высказав все что думаю по поводу того, что я не замужем и пока, судя по всему, не собираюсь. Заступилась за меня только бабушка невесты, и я почувствовала благодарность.

Маша смеялась в голос, просто хохотала.

— То есть вместо того, чтобы оценить различные достоинства молодых людей, ты предпочла перебирать в голове свои комплексы и прятаться  в уголке, общаясь с ребенком — и это при том, что ты не любишь детей? Ахахаха, рассмешила, спасибо, дорогая.

Мне и самой стало смешно. Отлегло от сердца, как и тогда ночью в киевском аэропорту.

Когда я уезжала после каникул, Маша проводила меня до конца картофельного сада.

— Я придумала вариант, как тебе меньше страдать, — деловито произнесла она и сделала паузу, ожидая реакции.

Я не питала особых надежд, что кошка, привыкшая к роскошной жизни, могла придумать что-то, что стало бы выходом из моей ситуации. Но не могла не спросить:

— Что же ты придумала?

— Уезжай, но возвращайся каждую пятницу и проводи здесь выходные.

Я остолбенела от такого простого решения, но все же возразила.

— А билеты, это же не так дешево…

— Глупости, дорогая, сэкономь на чем-нибудь. Ты столько тратишь на еду и на одежду, которая тебя не особо украшает, кстати, что вполне себе можешь на чем-то сэкономить. Кроме того, если ты будешь оставаться в Минске на выходные, ты, чтобы заесть свои проблемы, как ты привыкла это делать, будешь выбрасывать кучу денег на еду сомнительного качества. А так хотя бы сменишь обстановку.

Я так и сделала. В течение двух лет своего распределения и до сих пор я возвращаюсь на выходные к бабушке. И к Маше.

Это и правда было утешением. Здесь я забывала об угрозе увольнения и необходимости при таком раскладе выплаты огромной суммы университету. Забывала о том, что мой избыточный вес превратился в ожирение первой степени и плавно приближался к ожирению второй степени. Забывала о том, что годы идут, а у меня не было ни то что принца, но вообще никого.

Маша, несмотря на свой кажущийся эгоцентризм, вполне себе понимала проблемы людей и при желании давала хорошие, работающие советы.

Маша рассуждает на специфические темы, и составляет список котов для отношений

Был конец августа, я уже работала, но следуя простому совету Маши, возвращалась на выходные. В то утро мы собирались копать картошку на поле: понятное дело, не мы с Машей, а мы с бабой, мамой, тетей и сестрой. Я собирала сумку на обед, когда в сени заглянула Маша.

— Что делаишшш? — протянула она.

— Мы собираемся на поле копать картошку.

Маша заинтересованно шевелит усами:

— Можно копать ямочки, какать, а потом назад закапывать, это интереснее.

— Маша, — улыбаюсь я.

— Что? — непосредственно отвечает она.

— Ну… Цивилизованнее какать в туалет. Люди обычно так делают.

— Там воняитт невыносимо, — .презрительно аргументирует кошка. — И ты тоже будешь вонятть.  А когда в поле, там песочек и лапкам приятно. И каждый раз можно на новом месте. Какаиш, например, и смотришш, как птички летаютт. Или просто какаиш.

— А если кто-то увидит?

— Пускай. Дурак, значитт. Как будто он не какаит.

У Маши все по-другому. Она считает, что какать, когда кто-то видит — это вполне допустимо. А вот ходить без волос или просто с голыми руками или ногами — это очень неловко.

Маша меняет тему, заинтересованно осматривая сумку с обедом на поле. Обед на поле — это целая тема. Как на большой праздник, туда готовится вкуснейшее отварное свиное мясо, начиненное чесноком. И вообще берется самое лучшее, что есть из готовой еды. Картошка — это особая тема у нас. Это праздничный, хоть и утомительный ритуал: копать ее целый день всей семьей, а затем привезти домой, а потом бережно укрывать от дождя, пока ее не уложат храниться на зиму в выкопанные в земле ярусы — погреба у нас нет. А в обед на поле все собираются на расстеленных мешках, выложенных в месте, где меньше всего задувает ветер: в этот раз я знаю, что мы соберемся в заброшенном саду, где будут яблоки, поэтому яблоки из дома я не беру. Все едят и разговаривают, перекрикиваясь с другими копальниками с соседних наделов. Это весело и очень вкусно.

— Что там есть? — спрашивает Маша.

— Есть мясо отварное, консервированное мясо — все свинина. Есть копченая курица, но она пока запечатанная.

Маше ничего не нравится.

Я вспоминаю, что есть еще колбаса “Эстонская” и предлагаю Маше круглый кусок.

Снисходительно и нехотя обнюхав, она соглашается позавтракать им, проникаясь духом картофельного праздника. Во время еды появляется аппетит, и кошка требовательно смотрит, чтобы я отрезала ей колбасы еще. Я отрезаю, и она не спеша ест, затем прохаживается по кладовке, рассматривая, что там хранится, и выходит на крыльцо, флегматично щурясь на солнце.

Когда я пришла на поле, там уже были все и вскоре приехал дядька из соседней деревни, чтобы распахать рядки, это значительно облегчало процесс добывания “белорусского золота”.

Общаясь с ним, баба упомянула Машу. Она сказала, что вот, два кота погибло в капканах, а сейчас пришла новая кошка, красивая, но, наверное, и она так же погибнет.

А мужик в ответ:

— Так там перед вашим двором, от леса, как я ехал, и лежит какая-то черная кошка. Видно, что под машину сегодня попала.

У меня внутри все похолодело. Маша ведь не знает, как себя вести на дороге. Маша привыкла, что ее сопровождают. Маша уверена, что все в восторге от нее, от ее обаяния и красоты и ей и в головы не придет, что кто-то может не пропустить ее на дороге. Маша не понимает, что она малышка, что машины едут на большой скорости и в большинстве своем не замедляются, въезжая в нашу крошечную деревню. Маша не осознает, что ее черная шубка может для кого-то слиться с черным асфальтом…

Я схватила велосипед и поехала домой — поле недалеко, в километре.

Зову Машу, но она не приходит.

“Я не уберегла сказочную кошку. Кошку-красавицу, уникальную в своем роде. Самую удивительную кошку, которую я когда-либо встречала и встречу еще”, — эти мысли захватывали мое сознание. Я не могла заставить себя пойти и посмотреть на дорогу, увидеть все самой. С разбитым сердцем и ужасными угрызениями совести, я поехала назад на поле. Весь день я изматывала себя этими мыслями, а вечером, когда и мы, и картошка приехали домой, нас как ни в чем не бывало встречает Маша, а на крыльце стоит несколько чемоданов.

— Маша! — обрадованная, счастливая, я бросилась ее обнимать, но она ловко ускользнула в миллиметре от моих пальцев.

— Ты совсем с ума сошла? Ты же вся грязная после этой картошки. Воняиш невыносимо!

Конечно же, я моюсь, но Маша все равно не позволяет к себе прикасаться, а ее хвост раздраженно подергивается.

— Маша, — вопросительно произношу я.

Молчит, но хвост еще более раздраженно сметает пылинки с крыльца.

— Маша?

— Мне долго еще тут сидеть? Ты не обеспечила мне райдер, а теперь я со своими вещами, где одни трусики стоят дороже всех твоих тряпок вместе взятых, вынуждена часами высиживать под палящим солнцем!

— Маша, дорогая, проходи пожалуйста… Давай я тебе помогу!

Убедившись, что мои руки чистые и вся я больше не воняю, она милостиво позволяет внести ее чемоданы в дом. Я не могу поверить, что она предпочитает нашу деревню Нью Йорку, но пока ни о чем не спрашиваю, боюсь, что кошка изменит свое решение и мы снова останемся с бабой одни.

Маша обходит прихожую, кухню, но ей там не нравится. В зале задерживается под трельяжем, трется изысканной щечкой о резную ножку журнального столика и направляется в спальню.

Маше нравится бабина кровать, и она показывает, что именно ее она и планирует занять. Но я знаю, что бабе это точно не понравится.

— Маша, возьми вот ту кровать, у окошка, — пытаюсь уговорить ее я.

— Хочу этту, тут печь, теплеее.

— Маша, это бабина.

Маша прыгает на кровать и растягивается на ней в длину — такой ответ.

Чемоданы ставлю у шкафа.

Вечером баба с криками прогоняет кошку, и я уже готовлюсь к показательному уходу Маши, но та, муркнув, как ни в чем не бывало переходит на кровать напротив и укладывается на мягкий плед, который совсем недавно подарила мне мама. Маша остается.

***

Спустя пару недель я варю варенье из желтой алычи, собранной в лесу, и красной, которую я нарвала в заброшенном саду, а Маша сидит на табурете, полусвесив пушистый хвост.

— Маша, я так рада, что ты у нас.

— Могу тебя понять. Ты явно в диком восторге, — кошка без понятия, что такое элементаные скромность и такт, и вежливость тоже. Но я и правда в диком восторге. С Машей мне стало гораздо легче — и если будние дни я кое-как выживаю-проживаю, то в выходные чувствую покой и тихое счастье, потому что у нас Маша и потому что я дома.

— Но ты не скучаешь по Нью Йорку?.. — спрашиваю я и осекаюсь, коря себя, что напомнила ей об этом городе мечты для многих.

— Нью Йорк скучаит по мне. А я если захочу, полечу. Не захочу, не полечу.

— Это значит, что тебе у нас нравится больше? — не могу поверить я.

Маша шевелит усами, показывая, что ей не нравится это “у нас”. Ведь раз она сейчас здесь, то она — это тоже как часть “нас”.

— В Нью Йорке много людей и они наступаю на хвост. Раздражаит. А когда Алекс или Макс несут меня на подушке, меня укачивает и неприяттно. А еще все смотрят и хотят меня потрогать, приходится царапать, а у меня маникюр. Какать не нравицца в коробку. Воняитт.

Маша замолкает, но я чувствую, что это не полный ответ.

— Но там же, наверное, вечеринки лучше, чем здесь… И коты интереснее.

— Милочка, — высокомерно обрубает меня кошка, — лучшие вечеринки там, где я. Стоит мне только позвать, и ко мне прилетит любой кот из Нью Йорка. Но я не буду писать.

— Почему это? Они же породистые, наверное, красивые..

— У большинства породистых нет писек, поэтому это даже не коты. А остальные просто глуппые. И неизысканные.

И все равно я чувствую, что Маша не договаривает.

Повисает пауза недосказанности.

— А здесь тебе что нравится, кроме того, что мало людей и возможности какать в удовольствие? — не утерпев, спрашиваю я.

Маша молчит и недовольно шевелит усами.

— Хочу котят.

— Правда? — я не люблю маленьких детей, потому что они плачут, отнимают много времени, болеют и вообще кажутся мне обузой.

— Конешшно! — горячо отвечает Маша. — В Нью Йорке у меня не получалось выносить малышей, плохая наследственность у всех котов и плохая экология. У меня аллергия на плохой воздух.

У деревенских кошек таких проблем нет. Проблемы тут, наоборот, с изобилием котят.

Я, конечно, ничего не говорю Маше об этом, а она достает маленький блокнотик и розовую ручку, и начинает составлять какой-то список.

— Что пишешь?

— Список котов, с которыми мне нужно завести отношения.

— Но тут 25!

— Это только на этой странице.

— Но как ты справишься?!

— Милочка, не задавай глупых вопросов.

Маша покупает дизайнерскую шубу

В конце сентября Маша сидела на крыльце, придирчиво рассматривая свой новый нюдовый маникюр. Я тем временем чистила яблоки, чтобы надавить из них сока на старой советской соковыжималке.

— Как-то с каждым днем у вас все холоднее, — ворчливо констатировала Маша, недовольно кутаясь в клетчатый бордово-розовый плед, который я недавно ей пошила.

— Так осень же, Маша. Дни становятся короче, солнца все меньше, скоро пойдут дожди и опадут листья, а потом наступит зима.

— Это когда снег? — изумилась Маша.

— Ага. Стоп, ты что, никогда не видела зимы? — изумилась я. — ВНью-Йорке не бывает зимы?

— Кажется, бывает, но в это время в обычно в Калифорнии, на съемках и вообще…

Что ж, эта кошка умела удивлять, но что она тоже может удивляться, я до того дня не знала.

— Тебе обязательно нужна шуба, у нас зимой может быть - 30 градусов. И сапожки, рукавички, шапочка, теплый костюм, — перечислила я.

Как ни странно, кошка без своего обычного высокомерия и всезнайства достала крошечный блокнотик из лаковой красной поясной сумочки и стала за мной записывать.

“Шубба, сопошшки, — аккуратно выводила она крошечные, но читаемые буковки, — руковички, шаппоччка, костюм”.

— Мы можем поехать и вместе тебе все купить в Минске, — предложила я, попутно думая про себя как объяснить соседям по съемной квартире кошку (у нас был договор не держать домашних животных, Маша не совсем домашняя, но она ведь животное, поэтому попадает под ограничения).

Но кошка включила кошку:

— Ха-ха-ха, у тебя конечно юморр, я не ношу масс-маркет, детка, а в Минске либо масс-маркет, либо старые и неполные коллекции, которые впору сдавать на переработку. Я ношу дизайнерские вещи и продолжу одеваться у дизайнеров.

Целый день Маша провела за переговорами, видеоколлами, которые были для меня в новинку, снятием мерок (тут помогала я), и отправлением данных.

На следующие выходные я не смогла приехать из-за мероприятия по работе, а приехав в пятницу через две недели, я не узнала кошку. Она увеличилась в объеме раза в три, но при этом вовсе не выглядела неповоротливой или толстой. Оказывается, новая одежда пришла буквально накануне, и Маша поспешила в нее облачиться. Упаковочные пакеты с пузырьками, которые приятно лопать на досуге, хрустели под ногами, пока я ходила за ней и смотрела оставшиеся вещи.

Самой красивой была шуба, которую Маша не сняла даже в доме: черная и до пят, с настолько длинными ворсинками, что можно было засунуть пальцы полностью и лишь кончиками достать до тела. Каждая ворсинка была слегка волнистой мелкими-мелкими волнами, и это при том, что шерсть была довольно густой. Хвост восхищал своими размерами и царственным великолепием: одной толщины у основания и кончика, он толщиной превышал мою лодыжку (а я никогда не была хрупкой девушкой) и плавно двигался, выписывая в воздухе замысловатые пируэты.

— Так быстро пошили! — удивленно спросила-воскликнула я.

— Милочка, я не какая-нибудь девочка с улицы. Лучшие дизайнеры готовы выколоть друг другу глаза иголками, лишь бы сшить мне одежду. А тут целая коллекция для северной страны.

— Но это же наверное стоит как целое состояние!

— Кому как. $1000 000 стоила одна лишь шуба, — как ни в чем не бывало сказала кошка и отправилась исследовать пакеты, с которыми я приехала.

Мне нечего было ответить, кроме как:

— Но откуда у тебя столько денег?

— Подрастешь, узнаешь, — подмигнула Маша и отправилась на кухню.

Маша работает дистанционно

Уже несколько месяцев кошка жила с нами. Она спала — иногда на своей кровати, иногда на диване, иногда возле теплой печке на кушетке, — вытянув ножки в пушистых шерстяных носочках и слегка свесив роскошный хвост. Я стала после работы забегать в зоомагазин, чтобы купить ей корм. Правда, с ним были проблемы, так как Маша постоянно капризничала: то ей запах не нравится, то вкус, то ингредиенты.

В то же время кошка особо не страдала из-за плохого питания. Если я привозила не то, что ей было нужно, в течение нескольких часов ей привозили элитный корм разных видов — курьер парковал свой порше и странно озираясь, будто не в состоянии поверить, что его клиентка живет в такой глуши в таком обычном доме, подходил к крыльцу и оставлял там пакеты, а Маша делала отметку в приложении, что заказ получен.

Привозили кошке не только корм, но и одежду, игрушки, дорогие украшения. Несколько раз в неделю она пропадала по моим меркам надолго — на 10-12 часов, а возвращалась со свежей укладкой, еще более блестящими и гладкими волосами — по словам Маши, у нее не было шерсти, только волосы, обновленным маникюром и педикюром, бровями и еще более роскошными усами. Мода на укладку усов, кстати, постоянно менялась: иногда они были параллельно земле, иногда кончики чуть смотрели вниз, иногда завивались вверх. Сломанный ус для Маши был драмой вселенского масштаба, она становилась крайне ворчливой и неконтактной — до той поры, пока не нарастит его до нужной длины и толщины.

Одежда Маши была исключительно из натурального меха, а из-за того, что шили ее дизайнеры исключительно для одной конкретной кошки, стоила как недвижимость в какой-нибудь столице мировой державы.

Я не раз задавалась, где кошка берет на все это деньги. И, конечно же, задавала аналогичный вопрос Маше.

В ответ она загадочно и напыщенно шевелила усами, потягивалась и зевала, а потом процеживала сквозь удлиненные клыки:

— Вообще-тто я работтаю.

Как правило, если Маша не посещала свои кото-салоны кото-красоты, она спала или смотрела сериалы на своем айпаде.

— Как же ты работаешь, если ты всегда дома?

— Я работаю дистанцеонно.  Я же кросавицца, — протянула Маша.

Я не знала, как интерпретировать это заявление. Красавицам разве платят просто за то, что они красивы? Другое дело — если красоту монетизировать. Я никогда не была красавицей и среди моего окружения — людей, с которыми я близко общаюсь — откровенных, классических красавиц не было. Было много симпатичных девушек, но они работали на обычных работах. Поэтому как именно можно зарабатывать на красоте, кроме как быть моделью, я не знала.

— То есть ты работаешь моделью онлайн? — уточнила я.

Маша проигнорировала мой вопрос, занявшись игрой с мышью на моторчике.

Спустя множество подобных разговоров я, наконец, выяснила, что у кошки был блог с  аудиторией в сотни миллионов человек. До того как переехать к нам, она была моделью и актрисой, но потом, видимо, устала и решила изменить и упростить свою жизнь. Однако окончательно обрывать все связи с партнерами она не стала. Кошка вела инстаграм (по факту его вела ее ассистентка из США, но Маша регулярно присылала ей фотографии и видео для риллс), за которым следили несколько сотен миллионов подписчиков, там же были ссылки на ее веб-кошельки, куда она получала донаты. Иногда она ездила на профессиональные съемки — как правило, под лозунгом благотворительности: в поддержку бездомных животных или же за отмену тестирования косметики на животных. Еще у Маши были спонсоры, которые присылалали ей дополнительно подарки и огромные по моим меркам суммы денег — такие огромные, что она не поморщившись могла купить теслу последней модели, покататься на ней, а потом припарковать где-нибудь и забыть на пару месяцев; могла полететь на своем частном самолете на один день на сафари в Зимбабве — просто чтобы посмотреть на больших кошек; пригласить забавы ради адвоката из другой страны, чтобы засудить пса, которого сама же сбила на машине, а потом оплатить этой же собаке дорогую реабилитацию — просто потому что у нее, Маши, все-таки была совесть. 


Маша заставляет меня праздновать Новый год, бросает меня в трясине и в целом ведет себя плохо


Приближался Новый год. Это был первый Новый год с Машей.

Как обычно, на выходные я приехала в к бабушке. В тот раз было целых пять выходных подряд: суббота и воскресенье, потом понедельник, который придется отрабатывать, и, собственно, первое и второе января во вторник и среду. Редкое везение! Последний раз Новый год я отмечала, наверное, лет в восемь — то есть с ожиданием полуночи, за столом с семьей. А потом я просто знала, что 1 января — Новый год, мне дарили подарки, у меня даже было праздничное настроение — потому что каникулы или выходные, это же здорово! Но как праздник Новый год я никогда не отмечала.

— Ты с ума сошла! — возмутилась Маша, когда на ее вопрос, как мы будем праздновать Новый год, я ответила, что не знаю, так как во взрослом возрасте никогда его не отмечала. — Более скучной девицы я еще не встречала! Есть столько вариантов декорации, столько версий праздничной сервировки стола, столько игр, песен, конкурсов, историй, фильмов, книг! 

Маша выставила меня в моих собственных глазах эдакой дикаркой. Но так уж у меня сложилось, мне было просто не с кем его отмечать, поэтому я проводила новогоднюю ночь как самую обычную.

— Фильмы я смотрю иногда новогодние, елку наряжаю, книги читаю, — улыбнулась я. — Бабушка просто равнодушна к Новому году, мама тоже. Близких друзей — настолько, чтобы вместо отпраздновать НГ — у меня нет, да и, признаться, я бы чувствовала себя чужой на этом празднике жизни. Не умею радоваться по расписанию.

— Ах, ты просто зануда. Это Новый год станет исключением!

Маша заразила меня своим энтузиазмом, и я сделала генеральную уборку, а под вечер мы с ней взяли лопату и пошли за елкой.

Кошка придирчиво рассматривала различные ели, на некоторые взбиралась, о некоторые точила когти. Она высоко прыгала и взбивала лапами снег и всячески наслаждалась прогулкой. Но начинало темнеть и я ее поторопила.

— Маша, давай поспешим, в темноте я ничего не вижу и мне будет сложно добраться домой.

— Ах, я забыла, что у людей некачественные глаза.

Машины глаза отлично видели в темноте — даже лучше, чем при свете. Но и лопату, и елку придется нести мне. Еловый лес у нас был за канавой, и перебираться через нее в темноте — немного опасно, поскольку бобры нарыли себе ходов и можно было легко в один из них провалиться, а в худшем случае — еще и ногу сломать.

— Давай тогда эту, — показала Маша на довольно симпатичную елку гораздо выше меня.

— Она огромная и у нее будут большие корни. Потом не приживется и погибнет, будет жаль.

Маша из каких-то своих соображений хотела именно большую елку чуть ли не до потолка потолка. Но даже если бы я и принесла такую елку, у нас  просто не хватило бы на нее игрушек. Кроме того, такое дерево было бы проблематично разместить в комнате, так как у нас была зона с домашними растениями, и большая елка перекрывала бы доступ к ним и делала бы комнату захламленной.

Тогда Маша надулась:
— Ну и выкапывай себе тогда росток какой-то. Я же для нас стараюсссь.

Потом она отвлеклась на белку, полезла за ней на дерево, но, конечно же, не догнала и теперь сидела на ветке в пяти метрах над землей.

— Маша, слезай, — с легким испугом в голосе попросила я.

Когда я была маленькой, у нас был кот Мурысь, который иногда зачем-то забирался высоко-высоко на толстую липу, растущую у дома. Обратно он слезть не мог, потому что, как оказалось, боялся высоты. И достать его оттуда было той еще проблемой. Сосед дядя Коля однажды лазил за ним по приставной лестнице. Другой раз кот залез так далеко, что лестница не доставала и в итоге он слез сам через несколько дней, когда страдания от голода пересилили страх высоты.

— Не хочу, — заявила кошка. Либо она тоже боялась высоты и не хотела этого признавать, либо обиделась на белку и теперь ждала, пока ту заест совесть и она вернется, чтобы Маша-таки смогла ее поймать.

Я сделала вид, что ухожу. Елку сегодня уже не получится найти, теперь бы достать Машу.

Отойдя метров на 10, я снова позвала кошку и пошуршала в кармане пакетом — надеясь, что Маша подумает, что это ее любимые снеки из вяленой индейки и соблазнится.

Подействовало. Кошка как ни в чем не бывало, цепляясь ногами за кору, слезла с дерева и подбежала ко мне.

— Дай.

— Дома дам, пойдем, уже темно.

Я взяла ее на руки и посадила на плечо, придерживая одной рукой. Во второй руке была лопата. Идти за елкой в лес было плохой идеей. Маша безмятежно дремала у меня на плече, которое уже порядком онемело и устало от ее тяжести. Я старалась идти по своим шагам, которые просматривались в снегу, но в одном месте решила немного срезать, и это было плохой идеей. В метре от канавы я вдруг провалилась по пояс. Кошка зашипела и глубоко впилась мне в шею.

— Аааа, Маша!
— Идеотка! Глупая совсем! Чуть не уронила меня! — орала кошка.
То, что я сама уронилась, Машу не особенно взволновало. Она спрыгнула на снег и отряхнулась. Я же попыталась выбраться, но у меня не получилось. Глинистая земля была влажной, ноги в ней увязли, и чем больше я пыталась выбраться, тем глубже погружалась. Мне стало страшно. Ноги были в глине по лодыжки, из-за двух пар теплых носков, надетых один на другой, у меня не получалось снять сапоги.

— Маша, Маша, — позвала я кошку, которая рассматривала меня и хихикала.
— Ты такая неваляшка, — смеялась она.
— Маша, это не смешно, я застряла, — сказала я и неожиданно для себя заплакала.
— Это потому, что ты толстая и тяжелая. И в плохой физической форме.
— Это потому, что ты задержала нас в лесу до ночи, и я не видела, куда иду, а еще ты сама ужасно тяжелая и именно из-за тебя я оступилась и упала.
— Фу, какая ты. Я лишь хотела, чтобы у тебя был праздник.
— Маша, иди за помощью, пожалуйста.
— Я вообще-то устала!
— Меня вообще-то затягивает трясина!
Я поняла, что помощи от кошки ждать нечего и позвонила спасателям. Они посмеялись, но пообещали, что помочь будет. Пока я говорила им, как меня найти и выслушивала их рекомендации, кошка ушла.

— Маша! Маша! — звала я ее. — Кис-кис-кис.
Безуспешно. Силуэт кошки растаял в темноте. Я осталась одна.

— Ой, Надя, а что ты тут делаешь, — вдруг окликнула меня со спины соседка Николаевна, которая была известна своим навязчивым характером и страстной любовью к сплетням.
— Застряла вот.
— Давай, я тебя вытащу, — сказала она и потянула меня за руку, — Маша только что прибежала и сказала, что ты упала. Какая умная кошка, удивительно, правда?
— Ага.
Соседка тянула, но толку не было, в какой-то момент я провалилась еще сантиметров на 10.
— Ой-ой-ой, ну ладно, — весело сказала соседка. — Сейчас позову Сашу и Николая, они тебя мигом…
Этого еще не хватало, теперь я надолго стану посмешищем и ходячим анекдотом.
— Не надо, я уже вижу, что едут спасатели, вон фары!

К тому моменту я была уже по колено в глине и на этом процесс моего погружения в трясину остановился. Жидкая грязь попала в сапоги, ноги намокли. Я понимала, что случится настоящее новогоднее чудо, если я не простужусь.

Меня извлекли из глиняной трясины без каких-либо приготовлений и дополнительной техники. Два здоровенных мужика, посмеивались, подошли ко мне с двух сторон, взяли за руки и вытащили с громким чпокающим звуком. Николаевна не придумала ничего лучше, чем достать свой телефон и начать снимать.
— Не снимайте, что вы делаете!
Но она меня не слушала.

— Не задалась прогулка, да, девушка? — констатировал один из спасателей.
— Да, — вздохнула я.
Добрые дяденьки подвезли меня до самого дома. Я была вся в грязи, замерзшая, усталая и расстроенная.

Маша, сопя, молча ела вяленую индейку, а затем ушла спать на свою кровать. Я не пыталась с ней поговорить, все-таки ее поведение было не самым приятным в этот вечер. Правда, явно было, что кошка считает, что это она пострадавшая сторона и что это мне стоит попросить прощения. Маша вела себя так, будто бы я провинилась, хотя именно она бросила меня в трясине.

***

Утром 31 декабря я проснулась с поздним рассветом и пошла в лес за елкой сама. Маша, пока меня не было, позавтракала сама и снова ушла к себе, плотно притворив дверь. Вообще-то обижаться стоило мне, но недовольной выглядела кошка.

Когда я нарядила маленькую, но симпатичную елочку, был уже обед. Она стояла в большой хрустальной вазе, куда я предварительно насыпала крупного желтого песка, на журнальном столике, гирлянда мягко мерцала, старые, даже уже старинные игрушки отбрасывали блики.

“Надеюсь, Маша не станет жевать гирлянду и переворачивать елку”, — подумала я, вспомнив, что некоторые коты питают слабость к елкам и елочным украшениям. Но мои предыдущие коты были довольно воспитанными и я подумала, что беспокоюсь зря.

Всю вторую половину дня я как заправская домработница пылесосила и мыла полы, делала салаты подсолнух и селедка под шубой — все это лишь бы угодить Маше. К вечеру я ужасно устала и меня стало клонить в сон, хотя было только восемь.

Кошка тем временем сменила гнев на милость и даже поболтала со мной, пока я делала салат подсолнух.

— Оливки вместо семечек? Сомнительное решение. Давай я наловлю мышей и ты навыковыриваешь их глаз: как раз черные и маленькие. Будет смотреться отлично!

Я прекрасно понимала, что это просто такое чувство юмора у этой кошки — сомнительное, но какое есть. За прошедшие полгода она не словила ни одной мыши и я, признаться, сомневалась, может ли она хотя бы в теории это сделать. Тем не менее, слушать такое было противно.

Когда я зашла в комнату, чтобы включить ноутбук и загрузить фильм “Снежная королева”, то обнаружила, что елка — по-прежнему на своем месте на журнальном столике, правда, уже в горизонтальном положении. Она лежала довольно аккуратно, на первый взгляд, даже все игрушки были на своем месте, но я ужасно обиделась.

— Маша, как тебе не стыдно!

— В смысли стыдно? — она как ни в чем ни бывало разогналась, побежала так, что смяла и большой ковер, и маленький коврик и сбила лапой верхушку, которая теперь выступала над краем стола. — Елка — для того, чтобы висилица, Новый год — это когда весело.

— Но разве нельзя веселится ничего не разрушая?

— Но разве ты не выбросишь елку сразу после праздников?

— Я посажу ее в лесу!

— И что? Все равно она будет не в доме.

— Но сейчас ты разрушаешь мой труд, я же потратила вдвое больше времени даже на поиск елки из-за твоих капризов, потом застряла в трясине, а ты выставила меня посмешищем перед соседкой, потом украшала эту елку, потом готовила эти салаты, убирала в конце концов. А ты рассыпала песок, разбросала игрушки, разбила шарик!

— Я вообще-то попросила у Николаевны о помощи. До бабы было далеко бежать, а Николавна живет в два раза ближе!

— Но она сделала только хуже, теперь все будут знать о моем позоре и смотреть то видео, которое она сняла вчера!

— Знаиш что? Ты неблагодарная хамка. Грубая! Глупая! Мне нужно выпить!

Я привела в порядок елку и переставила ее к большому фикусу, чтобы в случае чего она падала сразу на ковер, который проще пропылесосить и если на него упадут игрушки, то не разобьются. Кошка чем-то позвякивала на кухне, и когда я туда вошла, то оказалось, что она разворотила бабушкину аптечку, нашла флакончик валерьянки и каким-то образом расковыряла его и теперь лизала горлышко.

— Ну что ты творишь! — я отобрала у нее флакончик, но было поздно: кошка уже порядком нализалась и теперь безвольно болталась у меня на руке как краковская колбаса и облизывалась.

— С новой елкоооой, — пропела кошка. — Нааадо висилица!

Пришла бабушка и сразу увидела, что ее аптечка перерыта.

— Что вам здесь нужно! У меня все расставлено по порядку, теперь я ничего не найду!

— Мне просто нужнааа былаа, — тут Маша чихнула, — немного выпить.

Бабушка терпеть не могла тех, кто увлекается алкоголем и отругала Машу, не выбирая выражений. В какой-то момент кошка даже поджала хвост, что означало, что она напугана и что ей очень стыдно.

— А теперь пошла вон! — крикнула на нее бабушка и открыла двери, ведущие в сени.

— Ей нельзя, она же пьяная, — запротестовала я и взяла кошку на руки, которая покорно отправилась к двери.

— Разбаловала ее, а теперь сладу с ней ней. У людей коты ловят мышей, а у нас в кладовке уже целая колония, — продолжала бушевать бабушка.

Я очень боялась, что Маша теперь так разобидится, что уйдет от нас. Несмотря на то, что бабушка была права, на кошку еще никогда и никто так, наверное, не ругался и не отчитывал ее.

Потом бабушка поужинала, посмотрела немного со мной фильм и пошла спать. Было 23.30. Маша крепко спала у печки, и я не знала, стоит ли ее будить. Она ведь хотела Новый год, хотела праздновать.

У меня был для нее подарок — розовый ошейник со светоотражающей лентой и колокольчиком. Но я не знала, как она отнесется к такому подарку. Во-первых, она может подумать, что я отношусь к ней, как к животному. Но несмотря на то, что она и правда была животным, как и в каком-то смысле все люди — мы ведь приматы, — я всегда относилась к ней в первую очередь как к другу. Во-вторых, колокольчик будет позванивать при ходьбе и, возможно, Машу это будет раздражать. В-третьих, подарок был довольно нищенским по Машиным меркам. Но на другой у меня не было денег, а что-то светоотражающее было нужно, так как Маша часто перебегала дорогу и поскольку была черной, то ночью она была невидима для водителей и могла погибнуть.

— С Новым годом, Маша, — прошептала я и застегнула на ее шее ошейник. “Если ей не понравится, сниму”, — успокоила себя я.

— Ммм, ладно, — пробормотала Маша во сне, сладко потянулась, не открывая глаз и перевернулась на другой бок. Я выключила гирлянду и тоже легла спать.

Когда я проснулась утром, Маши не было, как и ее сумочки с документами, банковскими картами и телефоном.

МАША ИСЧЕЗАЕТ И Я ПЛАЧУ

Конечно, такое бывало и не раз: кошка уходила на полдня-день, чтобы посетить салон красоты или съездить куда-то отдохнуть. Обычно перед этим она по несколько часов рассказывала в подробностях — не исключено, что несколько приукрашенных — что она собирается сделать, и насколько это эксклюзивно, дорого и доступно лишь ей одной.
Например, один раз она выдала, что ей нужно слетать в Нью-Йорк на вечеринку, но что длительные трансатлантические перелеты слишком утомительны для нее и что ее укачивает иногда и что она ненавидит джет лаг (при мне у Маши никогда не было ни одного признака джет лага — ну или же джет лаг у нее был всегда — она всегда много спала, а за временем особо не следила). Поэтому — минуточку — ее “знакомый друг” Илон Маск подарил ей ракету, на которой она долетает до спутника, тусуется там без гравитации в команде космонавтов пару часов, ожидая, пока Земля повернется к ней Западным полушарием, а затем на той же ракете “спускается” в Нью-Йорк.
“Маша, но тебе же нужно время, чтобы долететь до ближайшего космодрома”, — пыталась окольным путем вывести ее на чистую воду я.
“Это когда старая ракетта, а у меня новейшая, могу откуда угодно лететть”, — как ни в чем не бывало, парировала кошка.
“А покажи мне свою ракету”, — просила я.
“А ты мне что покажешшь? Она секретная вообщетто”.

В этот раз Маша ничего такого не рассказывала, а еще у нас возникло недопонимание: я обиделась на нее из-за того, что она не помогала выбирать елку, а только прыгала по лесу и гонялась за белкой, в итоге стемнело и я провалилась в бобровый ход и завязла в трясине. Если бы было светло, я бы могла видеть куда ступаю и такого бы не произошло. Вторым поводом моей обиды на нее стало то, что когда я попросила ее о помощи, она позвала соседку-сплетницу, с которой у меня были наименее приятные отношения. В итоге соседка не помогла, зато я оказалась на видео в позорном для меня положении, и теперь надо мной потешается весь интернет. Второй повод был сдобрен еще и тем, что периодически Маша подолгу просиживала у этой соседки, порой предоставляя ей информацию обо мне, которой я бы точно никогда не поделилась.
“Маша, прекрати, пожалуйста, рассказывать ей все, что касается меня”, — просила я не раз кошку.
“Ах, очень мне интересно сплетничать о такой скучной особе, как ты”, — клыкасто усмехалась Маша.
“Тем не менее, она теперь в курсе даже того, что я завалилась зачет в автошколе. Об этом не знал вообще никто, кроме меня и моего экзаменатора… Ну и тебе я рассказывала об этом”.
“Вот-вот, — промурлыкала кошка, как ни в чем не бывало, — инструкторы такие сплетники иногда”.
Вероятность того, что Николаевна была знакома с моим экзаменатором, который находился в 300 км от нашей деревни, была невысока. Тем не менее, идти на конфликт с Машей не хотелось, вдобавок я боялась, что кошка подумает-подумает, да и переселится к соседям.

В новогоднюю ночь выпал снег, и теперь ветки деревьев и кустов были в белых пелеринах. Было бы здорово устроить фотосессию для кошки: она ведь 100%-я брюнетка, и на белоснежном фоне смотрелась бы еще более божественно.
Машиных следов не было, я звала ее весь день. Когда к вечеру она не пришла, я надела бурки и пошла обходить двор, в глубине души боясь обнаружить неподвижную Машу за дальним забором — там, где лежали когда-то сначала Петр, потом Федор, попавшие в соседские капканы. Но ни живой, ни (ох, слава Богу) мертвой Маши нигде не было.

В пиктограмме кошки не было свежих сторис, а последняя публикация была датирована 25 декабря — Маша была католичкой и ходила в костел на Рождество. Мне пришлось идти с ней и держать ее на руках — чтобы ей все хорошо было видно.  Я, сжав зубы, позвонила Николавне под предлогом поздравления с НГ. Та была в прекрасном настроении, потому что ролик с моим участием стал вирусным и на нее подписалось 10 000 аккаунтов. Теперь ей приходили рекламные предложения, которые должны были стать хорошей прибавкой к ее пенсии.
— А Маша у вас?
— Маша? Нет, она же ваша кошка, хахаха, — ответила довольная Николавна.
Я была в слезах. Бабушка сердита — по ее мнению, кошка не стоила таких нервов, тем более, Маша была кошкой, которая делала все, что ей вздумается. Тем не менее, на следующий день, когда Маши все еще не было, бабушка обошла парочку соседей и исподволь расспросила, не видел ли кто кошку.
— Посмотришь, она на чердаке у кого-то все это время спала, — убеждала она меня. Мне же казалось, что Маша села на свою ракету, или на частный самолет, или за руль новой машины (весь старый автопарк был на месте, я проверила: крошечные кошкины машинки выстроились в ряд в дальнем отделении сарая и уже покрылись довольно плотным налетом пыли) — и укатила в поисках новых приключений. Ведь с точки зрения такой самодовольной эгоистки Маши права была именно она, а я надулась без особой причины и испортила ей праздник.

Мне нужно было уезжать сегодня вечером, но Маши все не было и я, надеясь на чудо, перенесла поездку на следующее утро. Бабушка пошла к соседям, на чердаке у которых, скорее всего, и укрылась кошка. Я же без сил от переживаний лежала на диване, когда вдруг над головой что-то еле-еле слышно выдало звук, который я бы описала как мелодичное “дзинь”.
“Очень странно”, — подумала я и продолжила прислушиваться. Но наверху было тихо, и я уж подумала, что мне показалось, когда я услышала погромыхивание досок — они были сложены у нас на чердаке. И снова — “дзинь-дзинь”.
В чем была, я побежала на улицу и полезла по приставной лестнице на второй этаж. Дверь была закрыта, но не плотно. А спиной к двери сидела… Маша!
— Маша, Маша! — закричала я, чуть не кувыркнувшись от радости с лестницы.
Маша не шевелилась, но я сама ее пошевелила, и она самодовольно повела усами.
— Укладка же, аккуратнее, — осадила она меня, а я целовала ее и обнимала. В конце концов ее ледяное сердце немного подтаяло и она замурлыкала.

— Где ты была, Маша?
— Отмечала Новый год.
— Но ведь ты его проспала!
— Вовсе нет, я отмечала в Западном полушарии! У нас была потрясающая вечеринка и я, кажется, немного перебрала с блестками, потому что теперь они везде. Кошка отряхнулась, и меня осыпало облаком розовых искорок.
— Но почему ты не сказала…
— А как ты думаиш?
— Ты обиделась?
— Естествина. — Маша отвернулась и теперь сидела ко мне в полоборота.
По-хорошему, извиниться должны были мы обе. Но Маша вернулась, на ее прекрасной шейке висел мой подарок — по-видимому, он пришелся ей по вкусу, поэтому:
— Прости, пожалуйста, Машенька. Я испугалась, когда упала в трясину, и замерзла, поэтому стала раздражительной.
— Уже лучше, мне нравится слышать эти первые разумные слова от тебя за последние три дня.
Я извинялась еще минут десять, пока Маша не соблаговолила спуститься, и потом еще минут двадцать в доме, пока она ела. Но потом мы включили елку, и втроем, с бабушкой, смотрели сериал. Маша лениво подбрасывала гирлянду, свисающую с нижней ветки, но активных попыток перевернуть елку больше не делала. Новый год наступил.