***

Граница
    Как только из-за горизонта показалось утреннее  солнце, казаки стали съезжаться к центральной площади. Ежась от утренней прохлады выводили казачки боевых коней. Не любили казаки слез. Обняв наспех близких, служивый лихо вскакивал в седло, и шел  в галоп к месту сбора. Местом сбора "бобковских" казаков была церковная площадь.
    - Ты Егорушка будь поосторожней, не лезь вперед всех, - наказывала сыну Наталья Лапина провожая его за двор. - Ивана Титка придерживайся. Ты уже Егорушка не гневайся на мать, я просила что бы присмотрел, если что.
    Егорка, отправлялся в свой первый поход. Егору уже семнадцать, но в казачьей  семье он был еще как чирок на подлете. И не смотря на это, рвался уже всей душой в полет.
    - Маманя! Ну хватит меня позорить. Не хуже других шашке обучен, да и в седле не уступлю. - нахохлился он в ответ. - Придержи ка стремя!
     Глядя ему вслед, смахнула горькую слезу "Лапиха".
Вот так же, двенадцать лет назад, провожала она своего мужа. А домой он вернулся поперек седла. Нарвался их разъезд на засаду. Хоть и купил ее Сенька Лапин в жены, но приросла он к нему, как яблонька к тыну. Грызла ее супружеская тоска.
    - Григорич! Красноярцы идут, поднимай людей на конь! - прервал их урядник Ванька Кистень.
Дождавшись подхода "красноярцев", Титок повел казаков на Змеиногорскую. За два перехода, на вторые сутки после полудня, полусотня прибыла в крепость. Спешив всех на плацу, Иван пошел на доклад к атаману Куделину.
    - Господин атаман, вверенная мне полусотня в количестве 47 сабель  для несения линейной службы прибыла и построена на плацу. Командир полусотни вахмистр Титок. - вытянувшись, отрапортовал он с порога.
    - Как добрались?  - приняв рапорт, протянул руку Куделин.
    - Мягкой было дорожка господин атаман.
    - Не хотелось вам говорить раньше времени, но уж больно не терпится. Ко дню Сибирского казачества, за образцовую службу, вам господин вахмистр будет повышен чин до звания хорунжего. 
    - Служу Отечеству, Вере Православной и казачеству! - вытянулся в стойку Иван.Граница
    Как только из-за горизонта проклюнулось солнце, казаки стали съезжаться к церковной площади. Замычал по станице разбуженный скот. Накинув шали, подергивая плечами от утренней прохлады, выводили казачки боевых коней. Не любили казаки слез. Обняв наспех близких, служивый лихо вскакивал в седло, и шел  в галоп к месту сбора. Местом сбора "бобковских" казаков была церковная площадь.
    - Ты Егорушка будь поосторожней, не лезь вперед всех, - наказывала сыну Наталья Лапина провожая его за двор. - Ивана Титка придерживайся. Ты уже Егорушка не гневайся на мать, я просила что бы присмотрел, если что.
    Егорка, отправлялся в свой первый поход. Егору уже семнадцать, но в казачьей  семье он был еще как чирок на подлете. И не смотря на это, рвался уже всей душой в полет.
    - Маманя! Ну хватит меня позорить. Не хуже других шашке обучен, да и в седле не уступлю. - нахохлился он в ответ. - Придержи ка стремя!
     Глядя ему вслед, смахнула горькую слезу "Лапиха".
Вот так же, двенадцать лет назад, провожала она своего мужа. А домой он вернулся поперек седла. Нарвался их разъезд на засаду. Хоть и купил ее Сенька Лапин в жены, но приросла он к нему, как яблонька к тыну. Грызла ее супружеская тоска.
    - Григорич! Красноярцы идут, поднимай людей на конь! - прервал их урядник Ванька Кистень.
Дождавшись подхода "красноярцев", Титок повел казаков на Змеиногорскую. За два перехода, на вторые сутки после полудня, полусотня прибыла в крепость. Спешив всех на плацу, Иван пошел на доклад к атаману Куделину.
    - Господин атаман, вверенная мне полусотня в количестве 47 сабель  для несения линейной службы прибыла и построена на плацу. Командир полусотни вахмистр Титок. - вытянувшись, отрапортовал он с порога.
    - Как добрались?  - приняв рапорт, протянул руку Куделин.
    - Мягкой было дорожка господин атаман.
    - Не хотелось вам говорить раньше времени, но уж больно не терпится. Ко дню Сибирского казачества, за образцовую службу, вам господин вахмистр будет повышен чин до звания хорунжего. 
    - Служу Отечеству, Вере Православной и казачеству! - вытянулся в стойку Иван.
    - Ну вот и славно! А теперь пойдем-те поприветствуем наших молодцов.
Прихрамывая, в сопровождении Ивана, Куделин вышел на плац. При виде атамана казаки примолкли.
    - Смирно! - подал команду Титок и чеканя шаг стал в общий строй.
    - С прибытием вас на службу господа казаки! - поприветствовал полусотню Куделин.
    - Ураа! Ураа! Ураа! - дружно прогорланили казаки.
    - Спасибо за службу!
    - Служим Отечеству, Вере Православной и казачеству! - едино выдохнула полусотня.
    - Вольно! - приложил руку атаман.
    - Вольно! - вторил ему Иван.
    - Вахмистр, прикажите коней свести на конюшню, сегодня ни какой службы, нехай казачки отдохнут с дороги.
Передав конюху коней, казаки шумно, выпроводили "староалейских"*, расселились в коливе.
    - Ох как жрать хочется! - пробасил большерукий казак Никита Серов. - А до ужина еще дожить надо, - и достал из тощей сумы шматок свиной грудинки. - Браты, у кого еще харч остался? Айда в круг!
Ее копченый запах, быстро защекотал ноздри, возбуждая аппетит. Заерзали казаки, потянулись к свои дорожным баулам. Свалив в кучу всю домашнюю снедь, споро  подсели к огромному столу. Лишь один Егор Лапин, деловито шмыгая бруском оттачивал свою шашку.
    - Да бросай ты ее шмурыгать! Сидай к нам. - позвал его седой казак Степан Концеба.
Отложив шашку Егорка подошел к столу.
    - Острая шашка первое дело, но и без силы казаку не гоже. - по отечески усадил Степан Егорку подле себя. - Я еще с твоим батькой Кондратом службу ломал. Хороший был рубака, - подталкивал он Егорке кусок грудинки.
    Следующим утром, выстроив свою полусотню на плацу, Титок назначил дозор. В дозор уходили по пять сабель от каждого взвода. Первый разъезд вел старший урядник Мохов, второй урядник Вольных. Оставив резерв под командование урядника Никифорова, третий разъезд, возглавил сам Иван.
    - Господин вахмистр, дозвольте обратится, - подошел после развода к нему Петро Лобко, один из назначенных в его пятерку.
    - Что хотел? - взглянул на него Иван.
    - Серко мой, копыта побил, - явно лукавил Петро. - Пущай за меня Егорка Лапин сходит. Он вчера весь вечер шашку точил, грех такого в резерве держать.
    - Ладно. - подумав немного согласился Титок. - Лапин, на конь!
    - Слушаюсь господин вахмистр! - по детски выкрикнул обрадованный Егорка.
    - И что б от меня ни шагу, понял?!
    - Так точно господин вахмистр!
Получив на кухне харч, разъезды вышли в дозор. Путь пятерки Ивана лежал вдоль Чарышской балки к станице Белорецкая. Шли молча. Свисавшая с хмурого неба сочная мзга* мрачила казачьи души.
    - Вот Лобок хитрый, ускользнул. - кутаясь в бурку усмехнулся Степан Концеба. Пройдя версты две, разъезд вышел к летнему пастбищу. Со стороны пастбища вдруг потянуло свежим дымком. Горела избушка табунщика, а на встречу им, махая руками бежал человек. Это был местный пастух.
    - Кыргызы! Кыргызы напали! - запыхавшись, размазывал он кровь по разбитому лицу. - Оглушили кистенем, табун увели.
    - Сколько их? - спросил Иван.
    - Человек десять с оружием.
    - Далеко могли уйти?
    - С версту думаю, не дальше - уверенно ответил табунщик.
    - С версту говоришь. Значит не уйдут! Разъезд в галоп за мной! - скомандовал Титок пришпорив Вороного.
Кидая из под копыт комья грязи, версты через две разъезд настиг табун. Кыргызы отбивая молодняк, гоняли лошадей по кругу. Отчаянно защищая жеребят, кобылицы отбивались копытами. Их дикое ржание эхом разносилось по сопкам.
    - Степан, вы пуганете кыргызов слева, а мы с Егором справа, в стычку не вступать, самое главное табун у них отбить.
    - Понял Григорич! - подстегнул коня Концеба.
Степняки, увидев налетавший разъезд, бросив лошадей затрусили в сторону границы. Когда до них оставалось метров сто пятьдесят, Иван остановил Воронка.
    - Пусть уходят, не надо нам крови. - повернулся он к Егорке.
Но тот, вдруг вскинул карабин и выстрелил. Молодой, необстрелянный Воронок, кося глаза шарахнул в сторону. А Егор, выхватив шашку понесся в кыргызскую гущу.
    - Егор назад! - заорал Иван, секанув плетью коня.
Рванул Воронок стрелой, да на секунду опоздал Титок и бородатый степняк секанул с плеча налетавшего Егорку.
    - Суу-ка! - прорычал Иван с ходу вгоняя пику в грудь бородатому.
Удар был такой силы, что древко копья сломалось. А отлетевший от него кусок, скользнув по ребрам, впился в разгоряченное тело чуть ниже правого соска. В миг липкой жижой обурел казацкий кафтан.
    - Ссу-ки! - выхватил шашку взбешенный Титок. - Руби кыргизню! - орал он подлетевшим казакам.
И зазвенела русская сталь, обагрилась впиваясь в чужие тела. Как снопы валились остекленевшие от паники степняки.
Покончив с конокрадами, сползли казаки с седел и склонили свои головы  над срубленным Егоркой. Аки птица с перебитым крылом, лежал он откинув левую руку. Лицо Егора было бледно и спокойно. Кыргызский клинок лег на его левое плечо. Сталь разрубив ключицу, достала юное сердце.
    - Прости нас Егорушка, не уберегли тебя. - расстилая бурку смахнул слезу старый казак Концеба.
    - Нет больше мира между нами. Всяк кто из них придет, найдет наш клинок. Месть!** - скрипя зубами прохрипел Титок.
    - Месть! - дружно подхватили казаки.
Направив табун к стойбищу, бережно завернув в бурку тело убиенного, казаки повернули назад. С тяжелыми мыслями, возвратились они в крепость. Понуро встретили их браты. Нет для казака горше дня когда гибнет их товарищ. Сняв с коня тело Егора, склонив они головы, В трех, подняв его на руки с почестью на плечах отнесли в часовенку.
    - Кто? - полюбопытствовал подошедший Петро Лобко.
    - Егор Лапин. - хмуро ответил Степан.
    - Вот и наточил шашку на свою голову...
    - Ах ты сука! - взорвался Титок и рубанул его кулаком в челюсть.
Лязгнув зубами, как подрубленный рухнул Петро. Застонал, пошатнулся от боли Иван, а из его спекшейся раны густо закапала кровь.
    - В лазарет живо! - поддержал его урядник Никифоров.
По его команде, двое казаков, увели Ивана в лазарет.
    - Эко тебя голубчик угодило, - осмотрев рану, сделал заключение слеповатый лекарь Евграф Михеевич Шаболин. - Резать будем. Терпи казак, атаманом станешь.
Около получаса, резал, очищал и штопал рану вспотевший Евграф Михеевич. За все это время, Титок не обронил, ни одного стона.
    - Ну и воля у вас! - закончив дело смахнул пот лекарь.
Через две недели, провонявший лазаретной карболкой, предстал Иван пред атаманом Куделиным.
    - Как рана господин вахмистр?
    - Божьими молитвами господин комендант. - мрачно ответил Титок.
    - Не терзайте себя, голубчик. - узрив его душевную боль утешил Куделин. - Следственной комиссией установлено, что в гибели казака Лапина, вашей вины нет. Более того, казаки участвовавшие в том бою, отмечают ваше мужество и храбрость.   

  *Мзга - разг. пелена.
**Месть - у русских казаков был обычай мести. Размер мести определяли на казачьем кругу. К примеру за одного убитого казака, могли назначить месть в пятьдесят вражьих смертей. На Кавказе за один набег на станицу, "кубанцы" назначали плату разорение, до десяти горских аулов.