Дамская месть

      Сколько живу – не перестаю удивляться. Ты сколько угодно можешь быть самым мирным, спокойным и бесконфликтным существом в мире, и всё равно обязательно найдёшь приключения на свою, как выражается мой старший хозяин Анатолий, обширную область хвоста!
      Взять хоть последний случай. Выгуливаю я вечером своего млад-шего хозяина, Эдика, в сквере на окраине Беер-Шевы. Район новый, из пустыни интересные запахи, кругом ни души, никто не вопит: «Ой, какая огромная овчарка!», или «Мальчик, почему твоя собака без намордника?!» Дело в том, что я, хотя и благовоспитанная дама, но увы! – переросток, игра природы, девяносто пять сантиметров в холке, и это несколько нервирует окружающих.
      И вдруг рядом со сквером на шоссе останавливается белая «Субару» , и из неё выходят два господина, или вернее, пардон, братка. А один из этих субъектов мне знаком – это Витюша, довольно мерзкий и скользкий тип, живёт в этом же квартале, в домике напротив нашего. И с ними выскакивает собака, доберманка, по запаху – приблизительно двухлетка.
      У Эдика, естественно, слух похуже моего, но мне-то прекрасно слышно, что этот гадкий Витюша говорит тому, другому, хозяину доберманки:
      -  Вот эта собака, что я тебе говорил, Леда. Ты не смотри, что она такая здоровая, это просто жирная ленивая корова, об неё можно ноги вытирать. Даже не гавкнет никогда ни на кого.
      Что-о-о?!! Это он обо мне??? Это я-то корова?! Извините, хоть я и располнела немного за последнее время, но когда полгода назад к нам в дом вломился какой-то бедуин, пока дома никого не было, я по всем правилам, без покусов, поставила его к стеночке «по стойке смирно» и не дала даже пискнуть, пока с работы не пришла мама Люба и не вызвала  полицию.  Я ведь имею два высших образования – служебно-розыскное и защитно-караульное. Нас со старшим хозяином в Киеве учили самые лучшие инструкторы, у меня медалей три килограмма!
      -  Ладно, - отвечает между тем хозяин доберманки, - тогда сейчас спробуем мою Матти.
      И этот ненормальный вдруг, без малейшего повода и без предуп-реждения командует:
      - Фас!
      Я, естественно, прыгаю вперёд, чтобы заслонить Эдика от этих психов, а доберманка атакует меня абсолютно всерьёз. Ну, нет, девоч-ка, ты ещё слишком молода для таких танцев со мной! Подставляю плечо, при её втором прыжке ударяю грудью и ловлю её за холку (когда надо, я умею поворачиваться быстро). Вздёргиваю её вверх – с моим-то ростом!, - опрокидываю на спину и перехватываю за перед-нюю лапу. Под моими челюстями хруст, со стороны дороги – крики и мат, доберманка вскакивает, бросается и, конечно, снова падает, я её сминаю, полосую на ломти гладкую спину и бок, ловлю за щёку – всё! Ты моя, голубушка! Сейчас прихвачу за горло.
      Доберманка визжит и сдаётся, поджимает лапы, я чувствую удары ногами по рёбрам, слышу жуткую ругань, Эдик кричит «Назад!», но зубов я пока не разжимаю.
      И вдруг этот болван, её хозяин, хватает меня за хвост и пытается оттащить! И ведь цапнуть тебя, негодяя, без приказа нельзя! Я разворачиваюсь и бью, как учили, передними лапами: правой – в живот, левой – под рёбра. Он ахает и валится назад с вытаращенными глазами.
      Эдик хватает меня за ошейник, пристёгивает поводок и кричит на этих двух ненормальных:
      -  Вы что, с ума сошли?!
      Хозяин доберманки на четвереньках кидается к своей Матти:
      -  Ну, ни фига себе! Матти, Матильда, ой, вся в кровище! Поуродовали собаку, блин! Теперь ветеринару гору бабок платить!
      -  А ты с них потребуй! – вдруг советует мерзкий Витюша, - у них эта Леда от бешенства не привита, они на той неделе собирались и забыли, я через дорогу разговор слышал.
      И мы с Эдиком бежим домой и объясняем ситуацию бабушке и маме Любе, и Люба находит на мне шесть аккуратных глубоких дырочек: четыре на загривке и две на голове. А ещё через десять минут заявляется этот любитель собачьи боёв, хозяин Матти, и требует тысячу шекелей для ветеринара:
      -  А иначе я полицию сейчас вызову, и сучку вашу заберут на карантин и штраф вломят вдобавок, она у вас от бешенства не привитая и ещё кусается!
      Хозяйка, естественно, платить не стала и выставила нахала вон, с моей, между прочим, помощью, так как Анатолий ещё на работе. Звоним ему.
      -  Сейчас приеду, - отзывается старший хозяин, -  но учтите – полиция с ветслужбой может заявиться раньше, так что немедленно бегите и сделайте Леде прививку!
      Маленькая ветеринарная клиника есть неподалёку от нас, и мы сломя голову летим туда все вместе.
      -  Прививку от бешенства? Одну минуту, - ветеринар Вадим, молодой и усатый, кивает и достаёт бланки, мою карточку, берёт ручку и интересуется, не кусала ли я кого-нибудь за последние десять дней, или, может быть, меня укусили?
      -  А что?
      -  А то, что если это так, то её нельзя прививать, а положено на-блюдать за ней десять дней. Я, конечно, знаю вас и вашу Леду, но есть инструкция и закон, а у вас прививка просрочена.
      И косит глазом на мои дырки на голове – загривок ему не видно.
      Эдик с мамой переглядываются и вываливают ему наше чрезвы-чайное происшествие и просят совета.
      А Вадим мне симпатизирует. Он называет меня примерной пациенткой -  я послушно позволяю осматривать свои зубы, залезать мне в уши, делать уколы и даже стричь мои ногти – воспитанная особа должна уметь себя держать. И он, выслушав нас, шумно возмущается, стучит кулаком по столу и начинает искать выход из ситуации: сначала на потолке, потом – уставившись в пол, затем – в дальний угол. В углу выход, вероятно, и находился, потому что Вадим вдруг заявил:
      -  Спрячьте собаку! Отдайте кому-нибудь на месяц, а потом приве-дёте ко мне – привью в лучшем виде, и никто к вам больше не подкопа-ется!
      -  А полиция приедет и спросит, где собака?
      -  Убежала! Увидала других собак и усвистала за ними!
      - А как потом вернуть её обратно? Что мы скажем?
      -  Так вернулась! Нагулялась сколько хотела и возвратилась домой, к родной мисочке!
      Дома Эдик заметался вспугнутым воробьём: куда меня пока что спрятать? Варианты вроде кладовки, шкафа или «под кровать» отпали сразу: в нашей полиции дураков не держат; к соседям – дорогой Витюша через дорогу увидит и не преминёт в случае чего доложить… И вдруг ему на глаза попадается чердачный люк на потолке в коридоре. Мигом со двора притаскивается лестница, открывается люк, и Эдик командует «вперёд!». Эти перекладины, конечно, не так удобны, как ступеньки на дрессировочной площадке, но я и не такое повидала – взбираюсь на чердак без проблем, и Эдик тащит лестницу обратно, на место. А я чуть приоткрываю окно и настраиваюсь наблюдать за событиями.   
      Тем временем на улице уже совсем стемнело. Мама Люба лихорадочно обзванивает знакомых, пытаясь меня срочно куда-нибудь сплавить, но тут и в самом деле прикатила полиция в компании с городской ветслужбой. Заявлению, что, мол, собака убежала, они не верят и желают осмотреть дом. И кто-то очень ушлый и въедливый звамечает чердачный люк и намеревается заглянуть в него тоже, кстати, в окно замечает и лестницу.
      Я же, со своей стороны, никоим образом не собираюсь попадать в глупейшее положение обнаруженного и пойманного нарушителя, и пока вся бравая полиция суетится в доме, тихонечко открываю мордой окно. И хотя в последний раз, когда я прыгала с такой высоты, я весила всего пятьдесят килограммов, а сейчас во мне уже все семьдесят, я всё-таки – о-о-ох! – удачно спрыгиваю во двор, на полусогнутых лапах проскальзываю на улицу и залегаю в скрытый «секрет», как меня учили, маскируясь в кустах позади полицейской машины. Габариты габаритами, но дайте вы овчарке серьёзный стимул спрятаться – и вы её ни за что не обнаружите.
      Полиция в конце концов уезжает ни с чем, а все мои в доме пребывают в полном недоумении, куда я-то девалась. И тут я покидаю свою засаду и торжественно появляюсь на пороге перед восхищённой публикой!
      Когда наконец все нахохотались и навосторгались, приехал с работы старший хозяин, и телефонные поиски временной норы для меня возобновились.
      Но в результате проблему разрешила всё-таки наша бабушка, Дора Марковна. Её институтская подруга, Сима Моисеевна, живущая на другом конце Беер-Шевы в таком же домике, согласилась предоставить мне на месяц, как она выразилась, политическое убежище. А Эдик будет приходить туда каждый день, кормить меня и выгуливать.
      И меня отправили в ссылку. В изгнание. Сима Марковна была, конечно, милейшая старушка, мы с ней замечательно поладили, но я очень люблю свою семью. Я живу у моих дорогих хозяев с раннего щенячества, провела у них шесть прекрасных лет, и разлука с ними – это ужасно.
      Я чуть не впала в тяжёлую депрессию. По вечерам, когда Эдик, погуляв со мной час или два, уходил домой, меня охватывала такая чёрная тоска, что я чуть не начинала выть в голос. Не хотелось только терять достоинство перед местными шавками.
      Но через некоторое время моя унылая вечерняя меланхолия сменилась здоровым мстительным чувством.
      Это по чьей же я милости тоскую тут вдали от дома и семьи? Ну, положим, эта дура Матти с ее хозяином уже получили своё, матери-ально и морально, а вот противный Витюша пока ещё безнаказанно благоденствует!
      Дорогие мои! Доведите вы доброе, мирное, интеллигентное сущес-тво – любое! – до состояния настоящей ярости, и оно вам покажет такое небо в алмазах с овчинку величиной, что никакому маньяку не приснится!
      Так что же мне с этим негодяем сделать? Покусать его или хотя бы как следует напугать? Ну, нет, это мы уже проходили, ещё когда мне было шесть месяцев! Все неприятности, крупные, как бычьи кости, посыплются на голову моих хозяев, и как я при этом буду выглядеть?
      И вообще, благовоспитанная дама должна иметь правила. Хамить полагается вежливо. Мстить следует изящно. Здесь требуется решение оригинальное и остроумное, достойное образованной личности.
      И ему не стоило называть меня коровой.
      И мои мстительные размышления по вечерам постепенно вызрели в довольно стройный план.
      Наконец ужасный месяц закончился, и меня вернули домой. Я чуть с ума не сошла от радости! Меня ласкали и хвалили, со мной играли и закармливали вкусностями, мною хвастались перед знакомыми – я была счастлива!
      Но на четвёртый день, лёжа на плоской крыше своей будки, я остановила взгляд на окнах домика, стоящего напротив. Моё справед-ливое возмездие никто не отменял!   
      Очень поздним вечером я перепрыгнула наш невысокий штакетный забор и направилась к витюшиному дому (меня не привязывают). Пользуясь тем, что мой враг в это время всегда сидит за компьютером в задней комнате, а дверь по своей плебейской расхлябанности бросает незапертой, я легонько нажала лапой на ручку входной двери и неслышно проникла в салон. Мне нужны были витюшины ключи.
      Что это такое, где искать эту вещь и как она пахнет я знаю прекрасно, так как постоянно отыскиваю их дома для нашей бабушки.
      Витюшины ключи обнаружились в кармане куртки, брошенной на диван. Быстренько извлекаю их и незамеченной покидаю вражескую территорию. Первый шаг был сделан. Я спрятала ключи под своей подстилкой в будке и стала ждать завтрашнего дня.
      Следующим утром я внимательно проследила, как Витюша, мате-рясь по всем адресам, отыскивал свои ключи, потом запер двери запасными и отбыл на работу. А затем в полдень я запихнула свою добычу под коврик у витюшиной двери и нарушила все правила дисциплины – сбежала в город. Старшие хозяева были на работе, Эдик в школе, бабушка – на базаре, всё было продумано.
      Я направлялась пустырями и переулками в один старый неухожен-ный квартал. Мне нужен был Гибо.
      Гибо – это довольно крупный, не очень породистый коричневый терьер, мой хороший знакомый, и он имеет образование не хуже моего –  в своём роде. Дело в том, что его хозяева – двое небритых мужчин и грубоватая девушка – воры, и к тому же не чуждаются наркотиков. Мы с Эдиком как-то гуляли в этом районе, и я запомнила, где они обитают и где их можно найти. Гибо носит пакеты адресатам, самостоятельно выясняет, есть ли люди в квартире, намеченной к ограблению, стоит «на стрёме» - в общем, полезный мальчик. И сегодня я намерена поза-имствовать кое-что из его трюков.
      Вбегаю в знакомый пыльный, запущенный двор между старыми пятиэтажками – вот они, голубчики, сидят все трое на лавочке под толстым деревом, и Гибо растянулся в тени рядышком. Очень хорошо! Даже выслеживать не пришлось.
      И дальше я отыгрываю всё быстро и в бравурном темпе, как «Собачий вальс» на фортепьяно. Гибо подбегает ко мне – поздоро-ваться, я машу хвостом, улыбаюсь, прижимаю уши поумильнее и подхожу потихоньку к его хозяевам. Что вы, не бойтесь, я просто мирная ласковая собачка!   
      А у девушки на коленях сумочка. И мой нос говорит мне, что сигареты, деньги и наркотики – там, в сумочке. В сопровождении Гибо приближаюсь с реверансами к девушке, даю себя погладить, потом мгновенно выхватываю у неё сумочку и бросаюсь наутёк – не очень быстро.
      -  Стой! Стой, негодяйка! Отдай сумку! Гибо, взять её! Взять! – вся троица, разумеется, бросается за мной в погоню. Бегите, ребята, бегите, здесь не очень далеко. А Гибо скачет рядом со мной с бешеным лаем, но хватать меня не торопится. Во-первых, он кавалер, а я – дама, у нас так не принято поступать; а во-вторых – он отлично знает, что если я вздумаю дать ему сдачи по-настоящему, то потом десять ветеринаров не придумают, как сшить его обратно.
      Таким порядком мы вбегаем в наш квартал. Улицы совершенно пустые – по случаю жары и рабочего дня (чем и пользуются хитрые мстители!). Я с маху перелетаю витюшин штакетник (подумаешь, полтора метра!), Гибо в азарте погони вскакивает на мусорный ящик и отчаянно сигает за мной – и тут я аккуратно роняю сумку на коврик у входной двери.
      Запыхавшаяся троица уже подбегает к калитке, и Гибо победно лает над сумкой, делая вид, что это он у меня её геройски отбил. А я сторонкой-сторонкой спокойненько направляюсь к себе домой, усаживаюсь на свою будку и с комфортом наблюдаю, как мои невольные соучастники мгновенно отпирают калитку, подхватывают сумочку и с облегчением удостоверяются, что из неё ничего не пропало. А умница Гибо уже выкапывает лапой ключи из-под коврика, подаёт приятно изумлённым хозяевам и с довольным видом намекает, какой он молодец и как нужно его наградить, а потом  использовать находку по назначению.
       Воодушевленные удачей его хозяева немедленно проникают в обречённый витюшин домик. Через полчаса к нему с дребезжанием подкатывает грязный и полуразрушенный перевозочный фургон, и витюшино жилище вычищают так добросовестно, что посмотреть – одно удовольствие.
      Напоследок ещё Гибо обильно гадит перед дверью (кажется, он-то меня прекрасно понял!), и фургон с довольными пассажирами исчезает в жаркой пыльной неизвестности.
      Что я наблюдала вечером – о, это было второе удовольствие. Воплей, визга и проклятий хватило бы на десять Витюш! Полицейские расхаживали с деловым видом, соседи – половина улицы! – толпились и судачили, Эдик сидел на будке со мной в обнимку и ехидно комментировал события. А вот мама Люба с бабушкой почему-то пристально посмотрели на меня и обменялись слишком понимающими взглядами… Неужели они что-то заподозрили? Возможно, очень уж хорошо меня знают.
      И вот теперь я снова могу себя уважать и жить спокойно. Может, я и толстая, но дурой меня ещё никто не называл!