Загадочное путешествие Павла Андреевича

Павел Андреевич всегда истово молился Богу. Он молился Богу так, что это слышал не только сам Господь, но и его соседи. Иногда, когда святость Павла Андреевича в два часа ночи не позволяла спокойно спать бесам из соседней квартиры, эти самые бесы стучали ему по батарее и требовали молиться потише, но он не унимался.

— А ну заглохли быстро! Вы не собьёте меня с истинного пути, сатанюги паршивые!

Молился же Павел Андреевич, как и было написано ранее, очень истово. О чём конкретно – сказать довольно сложно. Молитва Павла Андреевича была временами такой неразборчивой, что была она не слишком сильно понятна не только ему, но даже и Богу. Тогда Господь, увидев усердие Павла Андреевича, решил лично спросить у него, что же ему было надо.
Тихим августовским вечером, когда соседи уже смирились к громким мольбам Павла Андреевича, а сам он пытался не расшибить свой лоб в особенно мощном земном поклоне (а он верил, что чем сильнее он плюхается на землю, тем сильнее молитва), в открытое окно его квартиры влетело небольшое облако.
— Павел! – донёсся до него приятный, глубокий и бархатный бас.
— Кто здесь?! – перепугался Павел Андреевич.
Он вскочил с места и стал озираться по сторонам не заметив облако с первого раза.
— Я – Господь и Бог твой, Павел. Я слышал твои молитвы и пришёл к тебе, чтобы выслушать твою просьбу. Ты много молишься мне, Павел, но так и не сказал чего-то конкретного. Скажи мне, чего ты хочешь?
Павел Андреевич, естественно, был шокирован и тут же пал на землю и начал молиться ещё более истово.
— Павел! – вновь стал говорить с ним Господь, - Я пришёл к тебе, чтобы выслушать тебя лично. О чём Я говорил, когда говорил людям о молитве?
— Эээ… - Павел на секунду завис, - а, точно! Ты говорил, Господи, чтобы, молясь, мы не говорили лишнего как язычники потому, что они думают, что в многословии своем будут услышаны!
— Верно, Павел! И Я говорю тебе – не будь многословен. Скажи, чего ты желаешь?
— Господи, я уже давно хочу попросить Тебя…Скажем так…Дело в том, что я живу совершенно не в том времени, что соответствует моему духу.
— Объясни это, Павел, - раздался такой же спокойный голос из облака, - ведь ты был в Моих мыслях ещё за миллиарды лет до твоего рождения. Вселенная ещё не образовалась, а ты уже был в Моём замысле, Павел. Пока звёзды взрывались, Я помнил, что дам появиться тебе на Земле ровно тогда, когда это требуется. Я решил, чтобы ты родился именно в этот период, именно в это время. Что тебя не устраивает?
— А время, Господи, где я живу, полностью пропитано противным Тебе духом! Сплошное лицемерие, обман, разврат, злоба, ненависть, жажда власти и обогащения, зависть и распри.
— Скажи Мне, Павел, - продолжил Господь, - изучал ли ты историю в школе?
— Ну, как, Господи, изучал…Ну читал, да…
— Так скажи мне, Павел, когда же люди не врали, не занимались развратом, лицемерием? Когда они перестали ненавидеть друг друга?
— Сто лет назад, Господи! Сто с небольшим лет назад!
— Разве? – удивился Господь, - если бы ты хорошо читал историю, Павел, ты бы убедился, что люди не меняются. Ты что, забыл, как Я раскаялся в том, что сотворил человека? А это было ещё сильно задолго до твоего появления.
— Я помню, помню, Господи! Но сейчас всё много хуже. Тогда-то было плохо, но сейчас гораздо, гораздо хуже! Я прошу Тебя переместить меня во времени.
— Павел, но ведь Я поместил тебя именно сюда, куда Я и задумывал. Ты же сам молишься мне, что…
— …будет Твоя воля на Земле, как на Небе, Господи, всё правда! Но пойми, Господи, меня душит фальшь этого времени! В прямом смысле этого слова! Смотри, Господи!
Павел начал душить себя обеими руками и страшно закашлял.
— Остановись, Павел, Я понял тебя, - ответил Господь, - ты хорошо служил Мне, поэтому Я исполню твою просьбу. Сейчас ты переместишься из две тысячи двадцать четвёртого в тысяча девятьсот четвёртый год.
Павел Андреевич провалился в чёрную дыру на полу и полетел во времени назад, как и показывают в научно-фантастических фильмах. Он успевал видеть далёкие и не очень от него исторические события – оказался где-то на улицах Москвы в две тысячи пятом, потом в Петербурге девяносто седьмого, вот он уже в Волгограде восемьдесят третьего года, в Саранске семидесятого…
И оглушающая тишина. Павел Андреевич открыл глаза и увидел – он действительно переместился во времени! Та самая старая Москва – оказался он на Тверской. Многие здания только недавно построили. Вокруг постоянно сновали гужевые повозки, кареты и просто спутники на лошадях. Лавки с торговцами хлебом, рыбой, мясом, табаком. Люди проходили мимо в старинных (для самого Павла Андреевича, естественно) одеждах. Мужчины все сплошь бородатые и усатые, женщины в платьях старого фасона. Полный восторг!
— Спасибо Тебе, Господи! – Павел Андреевич вновь совершил земной поклон.
— Не за что, Павел. Радуйся.
Облако улетело от Павла Андреевича. Господь был очень рад, что Павлу так понравилось его новое бытие.

***
Спустя пару дней, как Господь сотворил чудо для Павла Андреевича, Павел Андреевич истово молился уже среди новых соседей. В первую же ночь ему снесли дверь и погрозили кулаком. Он же в ответ начал махать вилами.
— Отойдите от меня, изверги! Я вас сейчас тут всех…
И продолжал так же истово молиться. Господь вновь услышал мольбы от него и опять явился к нему в апартаменты уже начала двадцатого века. Тихим августовским вечером тысяча девятьсот четвёртого года небольшое облачко вновь оказалось у Павла Андреевича уже в новой квартире.
— Павел! – раздался громогласный голос! – Я – Господь и Бог твой, Я услышал твои молитвы и вновь явился тебе.
— Здравствуй, Господи! – Павел вновь рухнул перед облаком в земном поклоне и тут же схватился за лоб.
Всё-таки расшиб.
— Господи, - продолжил Павел Андреевич, - я пожил здесь два дня и многое понял.
— Что ты понял, Павел?
— Я встретил, Господи, Серебряный век! Я встретил молодого Гумилёва и молодого Блока. Они мне рассказали всю правду, Господи!
— Какую же? 
— А сейчас всё не то, Господи, всё не то! Никакой романтики, никакой любви, сплошные разврат и цинизм, Господи!
— Но ведь Я говорил тебе об этом, Павел, а ты не поверил Мне. И здесь тебя ждало разочарование, причём ровно такое же, как и в двадцать первом веке.
— Нет, Господи, нет, не так. На самом деле, как рассказали мне Блок и Гумилёв, романтика была, но это было в девятнадцатом веке, Господи! Вот там она точно была!
— Какое человеческое поколение, Павел, не говорило, что раньше было лучше?
— Так ведь было, Господи, было, такое точно было! Поэтому, Господи, я прошу тебя переместить меня в начало девятнадцатого века.
— Почему ты думаешь, Павел, что тогда ты точно не разочаруешься?
— Поэты Серебряного века врать не будут!
— Но ведь об этом говорил тебе Я – твой Господь.
— Я знаю, Господи. Но нынешние времена меня просто душат!
Павел Андреевич вновь упал на колени и начал себя душить.
— Я понял тебя, Павел, не продолжай, - грустным голосом ответил Господь, - хорошо, Я перемещу тебя туда, куда ты Меня попросил. Но помни – люди не меняются из тысячелетия в тысячелетие. Ты и там разочаруешься.
И вновь Павел Андреевич провалился в пучину пространства-времени. Он видел вживую издалека российских императоров, видел османский флот в Чёрном море, видел, как Пруссия стала центром Германской Империи, британские корабли около Индии, битву при Геттисберге и расстроенного генерала Ли, восстание декабристов…

***
Павел Андреевич сразу узнал тысяча восемьсот четвёртый год. Вновь Тверская с почти такой же архитектурой, но ещё много чего не построено или же уже было разрушено. Те же торговцы кругом, крестьяне из деревень неподалёку и ремесленники ходят по своим делам. Изредка проезжали богатые кареты с дворянами. Занятые граждане ходят с папироской и газетой. Забулдыги вываливаются из подвалов и ругаются с прохожими. В принципе, очень даже узнаваемое начало девятнадцатого века.
— Благодарю Тебя, Господи! – Павел Андреевич откланялся Богу в своём фраке с цилиндром и убежал куда-то вглубь Москвы приплясывая от радости.
Но, как нетрудно было догадаться, спустя пару недель Господь вновь услышал мощные молитвы Павла Андреевича. На этот раз Павел скрутил цепью две пустых бадьи и размахивал ими словно нунчаками как японский ниндзя.
— Еретики! Раскольники! Богохульники! – кричал Павел Андреевич, - а ну не мешайте человеку молиться!
Толпа людей, осознав, что имеет дело с клиническим идиотом, спешно ретировалась. Господь вновь приблизился в виде облака к Павлу Андреевичу.
— Здравствуй, Павел, - обратился Господь к Павлу, - Я Господь и Бог твой. Слушаю тебя.
— Господи…мне неловко об этом говорить, но…
— Ты опять ошибся эпохой и сильно в ней разочаровался.
— Да, Господи. Всё так.
— Это было довольно предсказуемо, Павел. Я готов уже сейчас вернуть тебя домой и…
— Я встретил историка Карамзина, Господи! И он рассказал мне, что вот настоящая-то жизнь была в Новое время, когда только начинались кругосветные экспедиции!
— Павел, но ведь…
— Понимаешь, Господи, вот сейчас я точно уверен. Это же Карамзин! Он точно не будет врать! Господи, отправь меня в конец пятнадцатого века на корабль к Колумбу!
— Хорошо, - устало вздохнул Господь, - отправляю тебя прямо на «Санта-Марию».
— Благодарю тебя, Господи!
***
Палящее солнце Атлантического океана. Христофор Колумб всматривается в подзорную трубу куда-то вдаль. Рядом с ним стоит Павел Андреевич в здоровенных шароварах и майке, пожёвывая вяленую свинину.
— Красота! – воскликнул Павел Андреевич.
Колумб отвлёкся от подзорной трубы и посмотрел на него.
— Красота-то красота, Павел Андреевич… - ответил он грустным голосом и почесал свою бороду, - да вот, знаешь…
— Что?
— Да всё не то сейчас.
— В смысле?
— Ну, понимаешь. Время сейчас такое. Любви нет, уважения нет друг к другу…
Спустя час после этого разговора Господь вновь услышал мольбы Павла Андреевича. Он обнаружил его истово молящимся около левого борта корабля. На этот раз Павел Андреевич никого не смущал, но судя по вмятине на лбу уже успел шарахнуться об какой-то ящик.
Господь вновь явился к Павлу Андреевичу в виде облака.
— Павел!
Павел Андреевич вскочил со своего места и совершил три земных поклона подряд изрядно запыхавшись.
— Я – Господь и Бог твой, Павел. Слушаю тебя.
— Господи, я поговорил с Христофором Колумбом…
— И он рассказал тебе о том, куда он направляется?
— Нет, Господи. Он мне рассказал, что сейчас всё не то!
Господь очень грустно вздохнул.
— Павел. Я тебе уже говорил – сколько бы ты не перемещался во времени, ты никогда не найдешь того времени, где всё было бы хорошо. Из поколения в поколение люди жалуются всегда на то, что раньше было лучше.
— Но ведь такое время было, Господи!
— Было. Пока Адам и Ева не нарушили Мой запрет и Я не изгнал их из Эдема.
— А позже ведь тоже было, Господи! Я даже не сомневаюсь.
— Я докажу тебе, что это не так. Куда тебя отправить?
— Колумб сказал, что здорово было в двенадцатом веке. Господи, отправь меня в Иерусалимское Королевство!
— Почему именно туда?
— Ну…эээ…Колумб посоветовал. Говорит, что люди, которые в крестовые походы шли, были подлинно искренние.
— Хорошо. Я отправлю тебя в глубину веков.

***
Король Балдуин I Иерусалимский только что унаследовал трон Иерусалимского Королевства. Он прогуливался по улицам Иерусалима – одного из величайших городов в истории человечества. Не сказать, что народ сходил с ума от любви к нему, но он мог совершенно спокойно пройтись без охраны, не опасаясь за свою жизнь.
Небольшая площадь была вся заставлена палатками торговцев. Орехи, финики, яблоки, персики, специи, пряности – всё это давало невероятный аромат, разносившийся по всему городу. Пройдя мимо палатки мясника со только что освежеванной говядиной, Балдуин свернул к торговцам шёлка и коврам. Легендарные ковры от лучших персидских мастеров всегда впечатляли своими размерами и красотой. Для своего замка Балдуин хотел прикупить парочку и решил присмотреть их лично.
— Здрасьте, - внезапно раздалось за его спиной.
Павел Андреевич умудрился где-то найти очень приличную по тем временам одежду и сойти за дворянина.
Балдуин вздрогнул и тут же обернулся.
— Ну, здрасьте. А вы кто?
— Я Павел Андреевич. А вы?
Иерусалимский король нахмурился.
— Если вы не заметили, молодой человек, я – король Иерусалима. Балдуин Иерусалимский.
— А, это хорошо. Это самое, товарищ король. У меня к вам серьёзный вопрос.
— Какой?
— А как вам нынешнее время?
— Если честно, то не очень.
— Почему?
— Понимаете, Павел Андреевич, среди людей стало мало искренности…
— Да быть не может.
— Я вам говорю. Вот, например, крестоносцы. Из сотни от силы с десяток воюют за веру. А остальные лишь за жалование и возможность грабить селения по пути.
— Да ну нет, вы ошибаетесь, - Павел Андреевич был явно расстроен, - такого точно не может быть.
— Нет, это абсолютная правда. Сейчас времена совершенно не те…
Господь услышал знакомую истовую молитву откуда-то издалека и очень грустно вздохнул. Он вновь превратился в облако и устремился в Иерусалим. Картина была такая же – Павел Андреевич отмахивался от неизвестных граждан саблей где-то на окраине города.
— Уйдите, нехристи! Всех порублю!
Народ понял, что связался с умалишённым и разошёлся в разные стороны. Господь подлетел к Павлу Андреевичу поближе.
— Павел! Я Господь и Бог твой.
Павел Андреевич традиционно совершил земной поклон. На удивление на этот раз ничего себе не разбил.
— Господи! Просто ужас!
— Что такое, Павел?
— Никакой искренности в людях даже в двенадцатом веке! Просто ужас!
— Тебе не кажется, что Я тебя об этом предупреждал?
— Каюсь, Господи, не верил Тебе! Совершенно не верил. И очень зря.
Павел Андреевич горько заплакал.
— Все люди ошибаются, Павел. Знаешь, у Меня есть к тебе предложение.
— Какое, Господи?
— Я сам хочу отправить тебя во времени и хочу предложить тебе побывать во времена Моего Рождества. Я отправлю тебя в Иерусалим на тысячу двести лет до нынешнего момента, и ты сможешь посмотреть, как Я жил среди людей и посмотреть, была ли среди людей искренность и любовь.
Павел Андреевич аж упал от удивления.
— Меня? Туда?
— Да, Павел. Тебя. Туда.
— И я смогу ходить вместе с Тобой, Господи?
— Сможешь.
— Горе мне, горе! – Павел Андреевич начал посыпать себя песком, - о горе мне!
— Что с тобой, Павел?
— Ты Сам, Господи, предлагаешь мне отправиться на двенадцать веков назад, чтобы узреть Тебя. Но кто я такой, Господи, чтобы стоять даже рядом с Тобой?!
— Ты, если что, уже не первый раз разговариваешь со Мной лично. Это, знаешь, тоже не всем доступно.
— Я аки свинья в калу! – начал кричать Павел Андреевич и всё больше зарываться в песок, - как я, такой грешный, могу ходить с самим Господом?! Нет, Господи, не могу я принять такой подарок от тебя, прости!
— Молодой человек, вы могли бы орать не так истошно? – крикнул ему продавец фисташек неподалёку.
— Ага! Посмотрите на него! Вот она – фарисейская закваска! Вот она – гордыня! Вот он, кто осмелился перечить Божиему пророку! Да я тебе щас! – погрозил Павел Андреевич кулаком продавцу и стал вылезать из песка.
— Павел, веди себя приличнее, - напомнил ему Господь.
— Господи, вот, опять! Как я могу быть рядом с Тобой? Посмотри на мою грешность!
Павел Андреевич резко улёгся назад и зарылся в песке уже по шею.
— Прости меня, грешного! Как я могу загладить вину перед Тобой, Господи?
— Извинись перед продавцом фисташек, - спокойно ответил Господь.
— А ты видел его высочайшую наглость, Господи?! Он перечил тебе! Он перечил твоей воле! Это же самый настоящий сатана, Господи! Порази его огнём и молнией!

Павел Андреевич вновь стал вылезать из песка и уже разминал кулаки.
— Я тебе щас знаешь чего! – он уже почти выкопался обратно и полз в сторону продавца.
— Павел, прекрати. Не позорь ни Меня, ни себя.
— Вот, Господи, о чём я и говорил тебе! Разве я достоин хотя бы приблизиться к Тебе? Нет, Господи, совершенно недостоин. Я даже на век и на километр недостоин к тебе приблизиться! Совершенно! Если Ты хочешь, Господи, отправь меня во времена недалёкие от Тебя, но уже после Твоего пришествия. Например, эээ…ну, сотый год нашей эры. Куда-нибудь в Рим.
— В самый эпицентр гонений?
— Я недостоин Тебя, Господи, но смогу пострадать за Твоё самое святое Имя!
— Тебе это делать совершенно необязательно. Да и на тебя вряд ли кто-то обратит внимание.
— Я подзаборная псина! Я смрад! Я червь! Я гниение плоти! – кричал Павел Андреевич и зарывал себя всё сильнее.
— Я тебя понял, - вновь грустно вздохнул Господь, - посмотри на сотый год от Рождества Христова.

***
Великий Рим. Город, в который ведут все дороги. Император Траян, один из величайших правителей Древнего Рима, уже два года работал на благо страны. В своём императорском облачении он прогуливался по внутренним садам своего дворца. Неподалёку друг от друга по всему дворцу в аристократических пурпурных одеяниях и броне с позолотой стояли преторианцы – элита всех легионов и личная охрана императора, охранявшая его покой.

Траян уселся на роскошное и обшитое красным сукном кресло, чтобы отдохнуть в жаркий летний день. Ему уже принесли небольшую бадью холодной родниковой воды и большую гроздь только что омытого в этой воде винограда, дабы император чувствовал себя комфортно даже в такую жару. Траян глубоко вдохнул, закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Солнце своими лучами пробивало даже сквозь опущенные веки, но Траян всё равно чувствовал себя очень расслабленным.
Но Солнце внезапно потухло и небо тут же потемнело. Траян решил, что на небе прошла небольшая тучка, хотя облаков поблизости не было. Император не выдержал и раскрыл глаза – прямо над ним зависало лицо совершенно незнакомого ему человека.
— Здрасьте, - выпалил незнакомый ему человек.
— Ну, здравствуйте, - вежливо ответил Траян, - а вы кто?
— Я Павел Андреевич.
— Очень приятно. Траян. Император Траян.

Павел Андреевич продолжал нависать над правителем Рима.
— Я к вам по делу.
— Это по какому?
— Вам нравится ваше время?
— Конечно. Я же император. Живу роскошно, ни в чём себе не отказываю.
— Я не про это. Я про эпоху.
— Ну, мне кажется, что у Рима будут времена ещё лучше.
— Не будут.
— В каком смысле?
— Через четыреста лет империя рухнет.
— Врёте же.
— Не вру, - Павел Андреевич передал Траяну учебник по истории за пятый класс, - сами потом почитаете.
— Удивительно. Это такой пергамент? – спросил Траян, разглядывая глянцевую обложку.
— Про это человечество узнает через тысячу четыреста лет. Но я с тем же вопросом.
— Напомните, про что вы там спрашивали?
— Нравится ли вам ваше время, император?
— А, эпоха-то. Ну, если честно…
— Не очень? – сердце Павла Андреевича ухнуло.
— Знаете, эээ…как вас там?
— Павел Андреевич.
— Так вот, Павел Андреевич. Не знаю, в курсе вы или нет, но римская культура очень многое взяла у греческой.
— Да, слыхал про это.
— Ну вот. Мне кажется, будь наша культура более самостоятельной, это было бы интереснее. И раз уже Греция оказала на нас такое большое влияние, то, наверное, те времена были интереснее.
— Точно?
— Нет, конечно. Это ж когда было-то?
— Понял вас. Ну, если в целом, то вам не очень нынешние времена?
— Ну, если совсем в общем, то неплохо. Но если мы так много взяли у греков, значит, у них было ещё лучше.
— Понял вас, спасибо. А можно я у вас виноград возьму?
— А, конечно, берите.
— Спасибо, - Павел Андреевич схватил всю здоровенную гроздь винограда и понёс с собой.
— А мне? – расстроенно спросил его Траян.
— А вам ещё принесут. Вы ж император.
— Ну, знаете, виноград не такой дешёвый…
— Ой, не прибедняйтесь! Всё, пока.

Павел Андреевич вышел из императорского дворца и огляделся, жуя виноград. Он подыскал укромное местечко в одном из дворов, куда пришёл и начал очень истово молиться. Правда, достаточно тихо – гонения на христиан ещё никто не отменял. Господь услышал молитвы Павла Андреевича и вновь явился ему.
— Павел! Я – Господь и Бог твой!
— Здравствуй, Господи! – Павел Андреевич совершил аккуратный и тихий земной поклон.
— Ты вновь звал Меня.
— Да, Господи, звал. Я хочу сообщить тебе важные новости.
— Слушаю тебя, Павел.
— Я понял одну очень важную вещь.
— Какую?
— Всё было хорошо только до нашей эры. Вся жизнь испортилась
— О чём ты говоришь?
— Древняя Греция! Афины!
— Ты хочешь отправиться туда?
— Да, Господи!
— Почему же?
— Мне посоветовал император Траян. Ну, конечно, не так уверенно, как говорили об этом другие…
— Так его всё устраивает.
— Оказывается не очень! В общем, он посоветовал мне побывать ещё на шестьсот лет пораньше.
— Тебя самого не выматывают эти путешествия?
— Ни в коем разе, Господи! Я же истину ищу.
— А разве Я – не Истина?
— Истина, Господи, только Ты – Истина!
— Так чего же ты тогда ищешь?
— Когда было лучше. Вот сейчас мне сказали, что в Древней Греции.
— Хорошо. Я отправлю тебя в Древнюю Грецию.

***
— Я знаю, что вообще ничего не знаю.
— А я знаешь, чего знаю? Я не то, что ничего не знаю, я даже не знаю, знаю я или не знаю.
— Да? А я знаешь чего? А я даже не знаю, чего ты знаешь, чего я не знаю.
— Думаешь, ты тут самый хитрый? Да я даже не знаю, что такое знать и не знать.

Граждане с огромным интересом наблюдали за диалогами Платона и Сократа.

— Если бы ты вообще ничего не знал, ты бы даже этого не знал. А если ты знаешь. Значит, знаешь.
— Не ври. Я так ничего не знаю, что даже не знаю, как бы мне узнать, что я не знаю.

Обычно после пятнадцати минут дискуссий начиналась драка, но на этот раз её почему-то не было.
— Ну так если ты вообще ничего не знаешь, значит, ты просто тупой, я тебе вот чего скажу.
— Слышь ты.
— Острожнее! – крикнул кто-то из толпы, - Диоген едет на своей бочке!

И правда – на агору, где спорили Сократ с Платоном, неслась здоровенная бочка с кричащим оттуда Диогеном. Граждане Афин стали бежать кто куда от безумного философа.
— Ты же позже жил, окстись! – крикнул ему Сократ.
— Постмодерн сделал меня таким! – ответил ему Диоген и покатился куда-то дальше.

На опустевшей площади остались только Платон и Сократ.
— Чего он сказал? – почесал голову Платон.
— Не знаю, - ответил ему Сократ.
— Мы будем продолжать спорить?
— Нет, мне уже лень. Пойдём лучше в кабак, возьмём вина, напоим осла и будем с этого смеяться как Хрисипп.
— Он от смеха умер, ты в курсе?
— Правда?
— Да.
— Неужели это так уморительно?
— Кхм-кхм, - их беседу прервал неизвестный им человек в тоге.
— А вы ещё кто? – обратился к незнакомцу Сократ.
— Я Павел Андреевич.
— Ну, здравствуйте, Павел Андреевич, - Платон слегка поклонился. – вы по делу или просто так?
— По делу. Я вас хочу спросить, господа философы. Нравится ли вам ваша эпоха?
— Ну, если коротко, то давайте я вам попробую объяснить…

Господь не слышал молитв Павла Андреевича неделю и забеспокоился. Он вновь предстал облаком и стал искать Павла. Павел сидел вместе с Платоном и Сократом и очень громко смеялся. Тем не менее, судя по всему, он собирался с ними прощаться. Когда философы похлопали его по плечу, то крайне довольные удалились по своим делам. Павел Андреевич же чистил апельсин.
— Павел! – Господь подлетел к нему совсем близко.
— Господи! – упал Павел в земном поклоне.
Ударился об упавший на землю апельсин.
— Я – Господь и Бог твой! Павел, ты целую неделю со мной не разговаривал.
— Прости, Господи. Я повстречал очень интересных людей – оторваться было невозможно.
— Что же они поведали тебе?
— А, да ничего. Я им рассказывал, как розетки чинить.
— Понял тебя, Павел. Рассказали ли они о прошедших временах?
— Если честно, не так уж и много, но…
— Что, Павел?
— Ну, я, конечно, побывал за пять веков до нашей эры… - неуверенно сказал Павел Андреевич.
— Но?
— Но дело в том, что это уж не так глубоко по историческим меркам. Платон и Сократ, пока я не начал рассказывать им о починке розеток, рассказали мне о необычайном величии Вавилона!
— Тебя совершенно не смущает, что жители этого самого Вавилона попытались построить башню, чтобы сравняться со Мной?
— Но ведь там были и достойные люди, Господи!
— И что ты предлагаешь?
— Отправь меня в Вавилон.
— В самый развращённый город после Содома и Гоморры?
— А если там был кто-то порядочный? Вдруг я его повстречаю и он всё мне расскажет?
— Хорошо, Павел. Отправляйся.

***
Вавилон. Самый расцвет царства — тысяча семьсот девяносто лет до Рождества Христова. Правление легендарного царя Хаммурапи. Куча народу снуёт туда-сюда по своим делам. Везде слышно крики торговцев, ржание лошадей, скрип телег, стук молотков.
Господа очень сильно удивило, что спустя пару дней Павел Андреевич как обычно не взывал к Нему. Он решил проведать Павла Андреевича и вновь в виде облака спустился на Землю. Павел облокотился на городскую стену и жевал орешки.
— Павел!
Павел Андреевич выронил орешки от неожиданности и тут же сделал земной поклон, правда, расшиб лоб о какой-то кувшин.
— Я – Господь и Бог твой. Павел, я удивлён.
— Чем, Господи?
— Обычно через два дня ты находишь повод, чтобы призвать Меня, чтобы сообщить о том, что тебе не понравилась и эта эпоха. Но сейчас, как и в прошлый раз, ты практически молчишь со Мной, хотя ни с кем поблизости не разговариваешь.
— Знаю, Господи, знаю. Я всё это время думал.
— О чём же?
— Дело в том, что я недавно услышал песню.
— Какую?
— Это была песня о Гильгамеше. Эпос о Гильгамеше. Знаешь, о чём она была?
— О чём же?
— Ну, я особо не понял, аккадский я же не учил. Но первые строчки были…чего-то там и «…в давние времена, когда мир был большой и красивый…». Господи, а они ведь пели о том, что раньше было лучше!
— Как и любое поколение до этого.
— Нет, тут всё принципиально иначе. Надо просто посмотреть дальше, чем думается. Господи, я всё понял, когда было лучше! Отправь меня, пожалуйста, к неандертальцам.
— Павел, твои последние три путешествия уже были излишними, тебе не кажется?
— Вовсе нет! Я ищу то самое идеальное время.
— Ты его никогда не найдёшь. Его не было.
— Наверняка было, Господи! Наверняка было! Я обязательно его найду.
— Хорошо. Познавай палеолит. Но и в нём ты обязательно разочаруешься.
 
***
Возле пещеры сидело трое неандертальцев – один сидел в шкуре мамонта, другой в шкуре саблезубого тигра, третий же сидел в медвежьей шкуре. Они смотрели на огонь и чесали свои головы. К ним подошёл Павел Андреевич в недавно добытой шкуре гиены.
— Привет, мужики.
Теперь они посмотрели на него.
— А, точно. Вы ж ещё язык не придумали.
Павел Андреевич уселся рядом с ними.
— Придумали, - внезапно ответил ему неандерталец, одетый в медвежью шкуру.
— А чего молчите тогда?
— А чего мы зря будем говорить, мы ж тебя не знаем, - ответил неандерталец в саблезубьей шкуре, - мало ли ты нам ещё каких гадостей наговоришь.
— Да ладно, не кипишуй. Ты мне вот чего скажи лучше. Тебя как звать-то?
— Уг Бугьевич, - саблезубый поправил свою шкуру.
— А вас, мужики?
— Буг Угьевич, - протянул руку неандерталец в шкуре мамонта.
— Ага, я Павел Андреевич, - он пожал им обоим руку, - а тебя как?
— Виталя.
— Какое хорошее неандертальское имя. Короче, мужики, вопрос такой. Вы довольны своей жизнью?
Все трое переглянулись и стали смотреть на Павла Андреевича.
— В смысле? Мясо есть, шкуры есть. Сейчас живём долго – лет по двадцать пять, - сказал Уг Бугьевич.
— Не-не, я не о том. Вам нравится вообще ваше время?
Они вновь переглянулись.
— Ну да, - ответил Буг Угьевич, - неплохо.
— А у кого можно спросить ещё про ваше время?
— Ну, вообще у нас тут в лесу живёт мамонт. Его звать Бубу. Долго уже живёт.
— А вы его не приспособили под пищу разве?
— Бубу – нет. Хороший мамонт. Разговорчивый, - ответил Виталя.
— Разговорчивый? – удивился Павел Андреевич.
— А то. Не заткнёшь. Попробуй к нему сходить. Он ещё моего деда застал.
— Ну ладно. Спасибо за совет. Спасибо, мужики. Счастливо.
Уг Бугьевич, Буг Угьевич и Виталя помахали ему вслед.
Спустя некоторое время Павел Андреевич оказался на опушке большого хвойного леса. Там действительно сидел большой и солидный мамонт и мечтательно смотрел куда-то вверх.
— Бубу? – окликнул Павел Андреевич мамонта.
— Да-да? – ответил ему мамонт.
— Бубу, меня зовут Павел Андреевич, - тот подошёл и пожал ему хобот, - меня прислали твои друзья Уг Бугьевич, Буг Угьевич и Виталя.
— О, хорошие мужики. Значит, и ты нормальный.
— Спасибо. Слушай, Бубу. Расскажи, пожалуйста вот чего. Хорошее ли сейчас время?
— Не очень. Знаешь, сейчас среди живых существ стало так мало искренности…
Господь осматривал красивейшие северные долины и наслаждался Своим творением, как услышал истовую молитву Павла Андреевича. Павел Андреевич вновь бился головой об здоровенный ствол секвойи.
— Павел! Ты опять звал Меня.
— Да, Господи! Я всё понял, Господи. Прости, что я тебе не доверял. Ты был прав, Господи...
— Я рад, что ты понял, Павел.
— Просто люди – они всё портят. Отправь меня, пожалуйста, к динозаврам.
— К ди…что? К динозаврам? – удивился Господь.
— Да, Господи. Там были подлинные чувства! Романтика, любовь
Господь задумался – как бы потактичнее ответить Павлу Андреевичу?
— Павел, но…
— Нет, Господи, я всё узнал! Об этом мне рассказал мамонт Бубу. Его древние предки передавали сказы о динозаврах из поколения в поколение. Я точно знаю, что уж среди ихтиозавров были подлинные чувства! Они жили настоящую жизнь!
— Павел, но ведь…
— Меня душат обстоятельства, Господи!
Он взял хобот Бубу и обвил себе шею, после чего вновь начал себя душить.
— Довольно! Павел, Я для тебя не волшебник и не исполнитель твоих желаний. Я – твой Бог. И ты должен в первую очередь слушать Меня.
Павел Андреевич продолжал душить себя хоботом и кашлять.
— Я делаю это только для того, чтобы ты не наделал ещё больше глупостей.
 
***
Где-то среди зарослей джунглей, где летали гигантские комары и другие насекомые, Павел Андреевич с невероятным азартом отбивался от них найденной палкой.
— Получи! Получи гад!
Очередной метровый комар обидчиво пискнул и улетел от него. Павел Андреевич немного запыхался и решил отдохнуть около одной из пальм. К этой пальме тихонько подплыло небольшое облако.
— Павел! – обратился к нему Господь.
— Я, Господи! – Павел сделал земной поклон.
— Теперь ты доволен?
— Более чем, Господи, более чем! Я уже подружился с бронтозавром!
— Молодец, Павел. Наслаждайся подлинным по твоему мнению временем.

***
Господь вновь услышал молитвы. На этот раз Павел Андреевич сидел рядом с лежащим трицератопсом, который мирно жевал травку.
— Здравствуй, Павел. Я – Господь и Бог твой, - раздался голос из облака.
Прежней прыти в Павле не осталось. Павел лишь помахал Господу рукой.
— Я не нашёл искренности среди динозавров, Господи, - очень грустным голосом ответил Ему Павел.
— Удивительное дело, - ответил ему Господь.
— Вот, мой новый друг Валера Трицератопс, - он похлопал динозавра по спине, - он всё мне рассказал. Говорит, что птеродактили то и дело обманывали бронтозавров. Мегалодон – тот ещё лицемер. Он многое не рассказывал диплодоку. Эунтозавр занят лишь чревоугодием. Брахиозавр – сплошная фарисейская закваска. Я очень сильно разочарован меловым периодом, Господи. Сто миллионов лет назад уже не было никакой романтики.
— Всё хорошо, Павел. Я понимаю, что ты разочарован. Теперь Я готов вернуть тебя в твоё…
— Но до этого посовещался с тираннозавром Геннадием.
— И что он тебе ответил?
— А настоящая жизнь, Господи, была в первичном бульоне!
Господь сначала даже немного растерялся.
— Но Павел, ведь там были самые простые микроорганизмы после появления первых белков. О какой искренности ты говоришь?
Павел молча упал на колени и начал себя душить.
— Это в последний раз. Ещё раз говорю – в последний!
 
***
Около материка Ваальбара, по сравнению с которым Пангея это молодой пацан, уже несколько дней плавал Павел Андреевич. Господь обратил внимание, что всё это время Павел Андреевич не молился так истово, как раньше и решил проверить его. Господь вновь явился Павлу Андреевичу в виде облака, когда тот проплывал около длинного песчаного берега. Тот увидел приближение Бога и тут же вылез из воды поклониться Ему.
— Павел! – раздался громкий голос из облака, - Я – твой Господь и Бог. Скажи мне, Павел, теперь ты доволен?
— Господи, я счастлив как никогда! Ведь первые сформировавшиеся белки и аминокислоты – самые искренние и честные! А ведь скоро появятся первые одноклеточные организмы – я обязательно познакомлюсь с инфузорией-туфелькой!
— Я надеюсь, мне больше не нужно тебя перемещать ещё дальше?
— Вовсе нет, Господи, ни в коем случае! Я так счастлив, так счастлив! Благодарю Тебя, Господи!
Павел Андреевич перекрестился, разбежался и поплыл дальше по своим делам.
— Фух, - с облегчением произнёс Господь, - ну наконец-то. Странный он, конечно. Но всё равно люблю.