Женитьба Коляда-театр

«Женитьба» Коляда-театр. Я посмотрела этот спектакль в начале 2000-х, когда Коляда-театр был в Москве на гастролях. В помещении Театрального Центра на Страстном.

                "Женитьба" по Гоголю. И очень по-русски...

Весьма захватывающее зрелище. Сделано добротно, в исконно-русском скоморошном стиле. И тут хороводы водили! Подколёсина играл Олег Ягодин. Подколёсин-жених без конца падал в обмороки. Этому способствовал хамоватый и напористый Кочкарёв. Подколёсин у Коляды очень подвижен. Пластичен до умопомрачения. Такой вот Подколёсин: молодой, подвижный; большой плясун – и в групповых хороводах отличился, и в индивидуальных эксклюзивных танцах! И очень молод (на тот момент этому актёру примерно было лет 30 с небольшим) – во всяком случае, он  – по сравнению с невестой сильно уступал в годах. Невеста – актриса, которой глубоко за 60. По режиссёрской версии ей заклеили правый глаз. Она шамкала беззубым ртом: «и 27-ми лет не провела в девках, не удалось мне насладиться девическим состоянием!» и обливалась слезами из левого глаза. При этой мизансцене я просто еле удерживалась на кресле, буквально скатывалась от смеха. Кочкарёву и остальным женихам гримёры разрисовали румянец во всю щёку. Этакие русские румяные красавцы - кровь с молоком!! Подколёсин же с Агафьей Тихоновной были бледны и тусклы – тусклы в плане грима, конечно. У женихов – включая Подколёсина – на макушках были подвязаны крышки от самоваров. И подушки – к животам и попам. А сзади – у всех женихов каким-то образом подвязаны длинющие павлиньи перья. Они нависали пышными букетами над головами женихов. Но Подколёсин вытанцовывал на сцене в длинной лисьей шубке и без подвязанных подушечек и павлиньих перышков. Только в крышечке самоварной вместо шапочки, как и все женихи. Дуняшка – прислуга в доме Агафьи Тихоновны – несла большую смысловую нагрузку. С самого начала спектакля в своём лице представляла широкую русскую душу – этакая разбитная тётка на базаре (тоже, кстати, разрумяненная!) – демонстрировала, приговаривала с прибаутками, с приплясами, с притопами: "матрёшки, валенки, водка, давай-давай, самовар, Пушкин, Гоголь, русские медведи, лапти" – все сочные эпитеты, ассоциирующиеся с загадочным дремучим русским народом! Среди этого потока слов, выражений, реплик она временами начинала цитировать Пушкина, Гоголя, Есенина, Станиславского. Это выглядело примерно так: "Рожь, каравай, рушник, водка, чай, самовар, куда несёшься, Русь? Я сейчас расскажу вам про реалистический театр Станиславского. Не даёт ответа. Буря мглою небо кроет. Мне осталась одна забава: пальцы в рот да весёлый свист. Валенки, медведи, дремучий лес. Ты ещё жива, моя старушка? Хлеб-соль, изба, баба битая, но любимая. Я вам пишу, чего же боле?.." Все реплики Дуняшки в подобном духе; – такой вот сумбурный набор русских словосочетаний, русский ассоциативный ряд. Причём, иногда остальные персонажи подхватывали и в индивидуальном ритме, - каждый сам по себе и каждый про своё, вразнобой, громко повторяли весь разношерстный текст. Но в этом разнобое и разладе всё равно прослеживалась какая-то особенная гармония. Вот уж действительно: умом Россию не понять. Её можно просто – любить. И верить...
Забавно Подколёсин проплясывал все свои монологи, реплики. И ремарки. То есть, он говорил текст не статично, всегда был невероятно подвижен. Ягодин вообще очень пластичен. Он необыкновенно красив в своей пластике. Его движения немного напоминают осторожную кошачью походку. И ловко падал в обмороки. К примеру, весьма живописно повалился в приступе, когда во втором акте невеста приняла предложение Кочкарёва от имени Подколёсина. Иван Кузьмич в секунду  рухнул без чувств. Поднимали его Кочкарёв и Степан. 60-летняя невеста помогала. И оттаскивали его за кулисы на руках все дружным ансамблем.
Роль Степана, слуги Подколёсина, была решена очень неожиданно. Свой текст он пропевал. Его реплики были положены на интересный мотив. Этот мотив не напоминал ни джаз, ни рок, ни фолк. А немного церковное песнопение. У актёра был сочный бас и это накладывало определённый колорит на форму исполнения его "певучего" текста. И Дуняшкины реплики в таком же музыкальном духе звучали. Очень любопытный ход.
Свои впечатления записала сразу же, по следам просмотра. Поэтому получился "тезисный" отзыв, не развёрнутый, не театроведческий, а просто зрительский... Тогда я впервые попала на спектакль театра Коляды. В последующие годы, когда они приезжали в Москву с гастролями, я у них Гамлета посмотрела, Бабу Шанель и некоторые другие вещи.