Седой записки волонтера

Он сказал идите, я прикрою и остался. У него были перебиты взрывом ноги… обе. Потом лежал под завалом и пытался считать дни, что б не сбиться совсем со счета делал надрезы на ремне. На шестом он перестал их делать – не помнит, то ли силы кончились, то ли больше не приходил в сознание. Как оказался в госпитале – никто не знает, так же осталось неизвестным кто и когда его откопал и как доставили в госпиталь. После была реанимация, потом его подняли на этаж в палату.  Сначала он лежал безучастно, он был так обколот препаратами, что ничего не болело, ничего не хотелось, только видел, что нет обеих ног; он наблюдал, как изредка в палату заходила, как он потом узнал женщина -волонтер, садилась рядом и гладила его по голове, в эти моменты он сам не замечал, что плачет, а она подходила, садилась рядом и сама еле сдерживала слезы – перед ней лежал практически мальчик – солдатик немного за двадцать, много младше ее детей с абсолютно седой головой. Женщина была медик, она только вечером приходит помогать в госпиталь и становится санитаркой, а днем она врач в городской больнице, врач, которая старается помочь раненым, чем может, потому берется за любую работу – здесь она просто волонтер. Ей опять неловко – безногий «ребенок» благодарит ее за какую-то малость, когда это мы перед ним в неоплатном долгу, что он не убежал, пошел по повестке, когда позвала Родина и встал там, куда поставили без права отступать, встал и стоял до последнего, пока были силы. А потом ему стало лучше и он ощутил лютый голод – он просил хлеба, а она знала, что нельзя и поила его бульоном и каким-то жидким супом для лежачих больных, а он просил хлеба и молока, «какого молока – тебя сразу завернет», ругалась на него женщина, «нет, я деревенский, мне не может быть плохо от молока и хлеба», она с трудом пыталась объяснить, что есть такое пока нельзя, а он плакал, что голодный и опять просил хлеба. Пару дней прошли в такой борьбе, потом ему разрешили есть более полноценную пищу. Разрешили, но порции тоже не должны быть слишком большими, потому что так и непонятно, как долго он вообще не ел и не пил. Парня стабилизировали, он поехал дальше, оставшись в душе волонтера очередной кровоточащей раной – седой безногий парень, хлебнувший в свои 20 с небольшим столько, что другим и за всю жизнь не перепадет, но если принять, что все что нас не убивает, то делает крепче, то хочется верить, что лимит неприятностей он уже исчерпал, а закалки и характера ему хватит, что б встать и идти по жизни дальше, т.к. отступать он не привык.