Наполеон и Барбаросса

1.

Барбаросса движением головы указал Наполеону на какие-то смутно различимые пятна вдали.
Пятна медленно приближались к ним, обретая очертания живых существ.
С бусинами слегка поблёскивающих глаз.

Вожак стаи втянул носом воздух, не сводя глаз с двух неподвижных тел, застывших на фоне развалин. Шерсть на его холке вздыбилась, глаза сверкнули яростным блеском.
Следом за ним все остальные звери начали, угрожающе скалясь, сокращать расстояние до цели.

Две невозмутимые мужские фигуры стояли, не шелохнувшись. Лица не выражали абсолютно ничего. Как будто всё происходящее никак не касалось их дальнейшего существования.

Солнце скользило по бронзовой щетине Барбароссы, ветерок играл чёлкой Наполеона.
Приблизившись на расстояние, пригодное для атаки, вожак, совершил бросок в сторону вытянутой руки одной из фигур.

Животное выпрыгнуло стремительно, но его противник оказался гораздо быстрее.
Одной рукой он схватил врага за шкирку, а второй за мохнатую лапу прямо в воздухе.
Раздался угрожающий хруст и короткий жалобный скулёж, вырвавшийся из пасти всего на миг.
В мгновение ока всё было кончено.

Второй матёрый хищник, успевший броситься на Наполеона, также был пойман за холку и умерщвлён один резким движением, едва различимым глазу.

Трое других нападавших в ужасе попятились, и развернувшись, резво помчались прочь.
В панике. Куда глаза глядят. Им ещё не приходилось сталкиваться с такими страшными и смертоносными сущностями.

Они впервые видели двуногих.

Барбаросса ещё раз подравнял края тщательно утрамбованной могилки.
Наполеон свою закончил раньше и стоял поодаль.

— Почему они нападают? Не чувствуют, кто мы? У собак сверхчувствительный нюх.
— Они вообще подобных нам не видели. Никогда. Мы поступили по-человечески.
Люди хоронили домашних животных. Чтоб те не разлагались.
Не стали падалью. Это называлось погребением.
— Их всё равно выкопают другие. Собаке — собачья смерть. Так говорили.
— Мы могли бы их не убивать. Теперь стая знает, насколько опасно приближаться к выжившим, и будет держаться от них подальше.
— Если остались выжившие.

2.

Панику, охватившую отступающее войско, было не описать словами русского языка. Озверевшие, с перекошенными от злости и ужаса гримасами, абсолютно потерявшие человеческий облик вояки, подчиняясь оглушительному рёву инстинкта самосохранения, драпали на зависть любому таракану.

Не существовало ни флангов, ни крыльев, ни пехоты, ни артиллерии. Нестройные ряды перемешавшихся между собой французов, немцев, поляков и прочих солдат императорской армии, безбожно бранясь на множестве европейских языков и расталкивая друг друга, в едином порыве устремились прочь с этой проклятой для них земли.

Трескучий мороз, не виданный ими доселе, выгрызал из мозга последние остатки признаков цивилизации. Бегущие с русской земли несостоявшиеся завоеватели, скалились друг на друга, там и тут сталкивая с наспех возведённых понтонов, ближнего, который с воплем ужаса летел в ледяную Березину.
Словно в пропасть ада.

Лишь единицам удалось сдержать себя в руках. Сам Ней в окружении генералов, последних, кто сохранил лошадей, совершил контратаку на отряд Сабанеева, хоть позже и был отброшен Павлоградскими гусарами.

Однако это была уже агония. После того, как командовавший строительством переправы генерал Эбле приказал поджечь последний мост, началась настоящая вакханалия: толпа ринулась сквозь огонь с немыслимым криком.
Сгорающие заживо прыгали в студёную воду и больше не показывались на поверхности.

Повсюду валялись трупы. Развороченные пушечными ядрами. Изрешечённые пулями. Растоптанные лошадьми. Задавленные телегами обоза. Среди прочих попадались женщины и дети. Император передал командование Мюрату и бросил своё войско на съедение.

На другом берегу, подобно стае волков, выжившие бросались на умирающих, не дожидаясь их последнего вдоха, чтобы сорвать одежду и поскорее напялить на своё обмороженное тело.
Последних падших лошадей разрывали на части и обгладывали, словно дикари.

Ещё через месяц жалкие ошмётки некогда великой и непобедимой армии, перед которой трепетала вся Европа, позорно улизнули с территории Российской империи.
Оставив за спинами Неман.

3.

Ноги Барбароссы вязли во влажном песке, накатывающий прилив обдавал ноги до колен. Наполеон шёл следом по пляжу, не глядя в сторону океана.
Подойдя на расстояние нескольких метров к невероятно огромной туше, растянувшейся поперёк берега, они остановились.
С трупа, источавшего непередаваемое зловоние, рывками взметнулись в небо три сизых чайки. Оглушительно горланя, отлетели на десяток метров и замерли на влажной поверхности песка.

— Кит. Второй за все эти годы. Люди, находившие их тела, долгие годы считали, что млекопитающие совершали самоубийства. Полагая, что те нарочно выбрасываются на сушу. Им было невдомёк: исполины просто элементарно сбивались с пути своего следования под водой и попадали в ловушку, из которой было уже не выбраться.

— Вот человек, например. Споткнулся, упал в воду с пирса. Кто придаст этому значение? Выберется он или утонет, не играет абсолютно никакой роли.
Выберется — все про это забудут. Утонет — его выловят случайные рыбаки. Либо береговая охрана. А нет, его скелет найдёт приют на дне.
Кит это другое дело. Его не заметить невозможно. Мёртвый кит на земле это не просто памятник самому себе, но ещё и загадка для окружающих.

— Псы, кит, чайки, крысы, крабы. Кого мы с тобой только не видели! Сказать, что вымерла вся планета, нельзя. Животные — да, птицы — да, насекомые тоже. Но не люди. Никого. На всём белом свете, как говорили раньше.

Барбаросса обошёл гигантского мертвяка и взору его предстало разорванное и вывернутое нутро морского странника. Лиловая, бордовая, пурпурная плоть.
Ошмётки мяса и внутренностей в смрадных парах трупного яда.
Крабы, мухи и мошки, снующие по своей добыче.
— Никого. Ни одного человека. За все тридцать три года.

4.

Подхваченный бурными водами реки, рыцарь скрылся из виду. Его оруженосцы спешно поспрыгивали с коней и устремились на помощь к исчезнувшему под водой императору.

Они суматошно скакали по грудь в воде, периодически ныряя по очереди в ледяной поток, пока наконец один из них не заорал благим матом на всю округу.
Призывая на помощь всех, кто был рядом.

Фридриха Первого Гогенштауфена, императора Священной Римской империи, по прозвищу Рыжебородый, вытащили на берег, сняв тяжёлый шлем с седой головы.
Но было уже слишком поздно. Пожилой правитель захлебнулся.

5.

— Ты по-прежнему смотришь эти, как их называют, сны?
— Да. Только к ним много вопросов. В моём случае.
История про рыцаря в полном боевом облачении, сорвавшегося с коня, конечно, очень литературна, театральна и кинематографична, но почти наверняка ничего общего не имеет с реально случившемся.

Большинство исследователей склоняются к версии, что у старичка просто случился сердечный приступ от холодрыги и сковавшей сердечную мышцу воды.
В которую он полез, дабы причаститься. Сам Александр Македонский переправлялся через этот Салеф. Перед покорением Востока.

Было бы очень символично войти в ту же реку. По его стопам, так сказать.

— Почему нас назвали в их честь, как думаешь? И тот и другой завоеватели.
А наша миссия всего лишь найти выживших людей. Потому, что они объединяли земли?
— Скорее всего.

6.

— За прошедшие тридцать три года наших поисков мы обошли страну от побережья до побережья восемь раз. От заснеженных гор до иссушающих пустынь. От океана до океана. Через руины, развалины, болота и непроходимые топи.
Через обугленные гектары земли. Через выжженные равнины. И никого. Никого.

7.

Шедший на несколько корпусов впереди всей стаи, матёрый альфа-самец остановился и замер. В поле его зрения попали две прямоходящие фигуры, замершшие в отдалении.

Вожак принюхался к переменившемуся ветру. В жёлтых глазах убийцы всего на мгновенье застыло смятение, а после промельнула искорка страха.
Он развернул свою семью и что есть мочи побежал от вызвавших запредельный ужас в самых потаённых и тёмных уголках сознания чудовищ.
Ужас первобытный и ни с чем не сравнимый.
Все остальные опрометью бросились за ним.

8.

— Ну, и как они это делают? Как такое удаётся вообще?
Почему собаки на нас нападают, а волки всегда боятся?
Они сильнее, свирепее, наглее. Их больше. Это готовые машины для убийств.

— Волки чувствуют нас. А псы нет. Несмотря на то, что обоняние одинаковое.
Только дикий зверь знает запах смерти. И всё связанное с ним. Собак, живших бок о бок с людьми, он не страшит. Они привыкли к нему. Не обращают внимания.

— Запах смерти это запах металла. Ни один зверь не пахнет металлом. Один лишь человек из всего живого, что ходит по Земле.
— Ты прав. Только мы не люди. И железо с нами всегда. Оно внутри нас.

Наполеон и Барбаросса двигались сквозь руины уничтоженного города.
Переступая обломки бетонных плит, ощерившихся ржавыми клыками арматуры.
Оба они на ходу смотрели то, что их создатели назвали снами.
Записанные в головы и вложенные в мозг.
Смотрели с открытыми глазами. Как кино, крутящееся в черепной коробке.

Без устали двигаясь дальше. Подчиняясь своей цели.
Не отвлекаясь ни на что.

Да, создатели проявили иронию.
Андроиды во сне не нуждались.