Фиалковые ночи!

Мелодия тишины, фиалковые ночи, нежная музыка нетерпеливого ветра, сонмы сияющих огней, бриллиантовые гвоздики, вкрученные в бездонный купол густого темно-фиолетового небосвода.
Шёлковая ночь убывая отчаянно сдаёт свои позиции, дрожащая линия горизонта вырисовывается нежно-малиновой полосой, постепенно заполняя окружающее пространство бледно-розовой акварелью.
Сладкоголосые соловьи, разливающийся рассвет, его золотистые нити меняют свои оттенки и струятся к земле, словно неудержимый лучезарный водопад, хрустальный жемчуг утренней росы, дрожащий на лепестках полевых цветов, обреченно тают растерянные звёзды угасая в алеющей бесконечности небес.
Перламутровое небо наполняется белоснежными парусами величественных облаков, горделиво проплывающих по бездонному океану вечности.
Багровый солнечный диск лениво поднимается всё выше и выше, растворяя шелковистыми блёстками последние клочья молочно-опалового тумана,
окутавшего тёплую ласковую реку, густые смешанные леса, луга, полные изумрудного разнотравья, непроходимые болота, песчаные холмы, поросшие длинноногими соснами.
Время мне и покаяние, и судья, и приговор!
За вдохом вдох, за шагом шаг, за ночью день, за годом год, за понедельником январь.
Жизнь сделала крутой, самый неожиданный поворот, я затерялся на несколько десятков лет в вкрадчивых волнах реки времени.
Но небо всё то же, и земля всё та же, и воздух тот же, и солнце всё то же,
и тот же мерный стук дождевых струй в оконном стекле,
и всё те же сиреневые зори, и всё те же шепчущие о вечности бесстыжие ночи,
и всё те же длинноногие сосны, окутанные податливыми смуглыми шалями вечерних сумерек, словно старательные часовые, стоящие вдоль узких просёлочных дорог,
и всё те же любопытные звёзды, мои беспристрастные свидетели и очевидцы, собирающиеся в волшебные конфигурации созвездий,
и всё та же раскосая луна, и всё тот же темно-сапфировый купол ночного неба,
и всё тот же пурпуровый свет восходящего солнца, отражаемый водной гладью,
и всё те же рыжие скулы холмов, поросшие небритой щетиной можевельника,
и всё те же кудрявые макушки деревьев, озарённые угасающим солнцем,
и те же мерно покачивающиеся редкие камыши, растущие по берегам зелёно-голубой реки, и птицы, поющие всё так же,
и всё тот же ясный солнечный день, дарующий надежду, переодевающийся в вельветовую ночь, хранящую чьи-то сокровенные тайны,
и всё те же расплывчатые тени минувших воспоминаний, бродящие друг за другом в туманных лабиринтах памяти,
и всё те же малиновые закаты, пропитанные грустью,
и мир, спешащий, торопящийся всё тот же, и люди, бегущие по числовому полю времени за своим счастьем, всё те же,
и моё сердце бьется всё так же, и дом на берегу реки, в котором я живу, всё тот же,
и тот же бездомный ветер, играющий моими волосами, но уже поседевшими, край немыслимого невиданного очарования!
Недалекое прошлое, а так много перемен, подводные камни жизни лежат где-то там, далеко позади, я уже давно никуда ни спешу, ничего от жизни ни жду, ни с кем не сражаюсь, ни бегу от своего прошлого, ни отстаиваю свою позицию и ни пытаюсь никому ничего доказать.

Шримад Бхагаватам книга 1, глава 5, беседа Нарады и Вьясы
Нарада Вьясе: «И мир вокруг неожиданно изменился в моих глазах.
Ничто более меня не радовало и не печалило, ничто не вызывало восторга и удивления, я замкнулся в себе и большую часть времени посвящал самосозерцанию.
Но всякий раз, когда гости мои заговаривали о Кришне, я весь обращался в слух, ловил каждое их слово и не мог насытится сладостными сказаниями о играх неотразимого Господа.
Я всё чаще ловил себя на мысли, что Господь овладевает моим сознанием, что опостыл мне зримый мир, его некогда соблазнительные образы.
Я понял вдруг, что тело моё и мысли не принадлежат мне, это чуждые мне одеяния, которые лишь сковывают моё существо.
И так всю осень, покуда святые странники жили в хозяйском доме, я внимал их рассказам о Кришне, во мне рождалось неосознанное желание служить очаровательному Владыке, затмевая все прочие желания к творчеству и бездействию.
В сердце моём вскоре не осталось и следа от страхов и сомнений, что свойственны смертным.

Шёпот гаснущих звёзд и ещё спящая зеркальная гладь реки, рассеянный свет и уступчивые прикосновения, мягкие силуэты и шелест бездомного ветра, утро, переходящее в день и вечер, переодевающийся в ночь, легкие тени времени мелькают друг за другом на циферблате жизни.
Лес, окутанный утренним светом, звенящая тишина, стекающая с небес, зелёные луга, распростёршиеся пёстрым ковром под ласковым солнцем, само счастье казалось висит над землей отражаясь в жемчужной росе, дрожащей на лепестках ещё сонных полевых цветов.
Я боюсь спугнуть эту тишину, тихая пронзительная радость переполняет моё уставшее сердце.
Мои мысли, мои переживания, мои слёзы, мои дни и ночи, мои мечты, мои желания связаны с Тобой, Господин моего сердца.

Шримад Бхагаватам книга 2, глава 3
Всякий, кто хотя бы на миг соприкоснулся с запредельной действительностью уже на веки теряет влечение к суетным ценностям и достижениям, что прежде ослепляли его.
Туман наваждений рассеивается стоит лучу истины блеснуть на небосводе.
Тогда в душе воцаряются невиданные прежде радость и покой, и осознаешь ты, что целью жизни твоей может быть единственно Красота, а способом жизни лишь любовное служение Красоте.
И тогда душа твоя влечётся ко всякому звуку и образу, что напоминают о Всевышнем.
И противно тебе делается всякое слово, что не повествует о Господе Боге.
Смерть бессильна пред рабами безупречной Красоты.

Я вижу бесконечность со всех сторон, она окружает меня, как краткую песчинку в бескрайнем океане.
Вечность в ограниченном количестве дней и ночей, шаги, шаги, шаги, проносящиеся годы, ветер в парусах удачи, прошлое, настоящее и будущее, хрупкое равновесие из застенчивой весны и беззаботного лета, из болезненной луны и испуганных сумерек, из растерянного заката и взволнованного рассвета, из моей трепетной юности и пересекающихся координат времени, и пространства, в которых я сейчас пребываю.
Невидимой тоненькой песочной струйкой невозвратное время утекает сквозь пальцы опущенных рук, линия жизни на ладони стирается, воспоминания бледнеют и размываются, боль в усталом сердце постепенно утихает.
Вереница мгновений сплетается в нескончаемую цепь, сквозь сонное сознание пробивается поток атомов и молекул, отделяющих первый шаг от последнего вдоха.
Вот и всё, поздняя осень за завесой дождя, залитые лунным светом поля, в мягком тумане исчезают деревья, с полуголых ветвей на землю медленно падают багряно-желтые листья.

Шримад Бхагаватам книга 3, глава 28
Прозрев душа поручает своё вещественное тело высшей Воле.
И оно, лишённое опеки хозяина, продолжает существовать путём предначертанным судьбой.
В состоянии совершенной безмятежности душа, не отягощенная чувством собственности, не считает плоть своею принадлежностью, равно как и всё с плотью связанное.
Пробужденное сознание воспринимает тело своё и окружающих таким же образом, как человек, проснувшийся ото сна, воспринимает действующих лиц в своих сновидениях.
Едва тело перестает проявлять признаки жизни, все его принадлежности, дом, родичи и имущество переходят в чужую собственность.
Не жди смерти чтобы понять, что тебе в здешнем мире ничего не принадлежит!
Порви оковы рабства сейчас, покуда пребываешь в ясном сознании!
Пробудившаяся ото сна душа видит присутствие единого Начала во всём сущем, ибо всё сущее есть множественные грани единой Истины.

Осень, сотканная из сиреневых зорь, из музыки беспризорного ветра, из запаха опавших листьев, из слёз мятного дождя, торжество увядающей красоты.
Рассвет с золотыми глазами, полураскрытые полевые цветы, утяжелённые хрустальной росой, сверкающая на солнце гладь реки, границы неба и земли, размытые нежной дымкой молочного тумана, обнажённое сердце запуталось в проплывающих облаках.
Который час? Вечность!
Что я делаю? Смеюсь над смертью!
И лопасти вращающегося колеса времён, и прогоревшая свеча, и стих чужой, и голос незнакомый, и музыка монотонного дождя, и скороговорка простуженного ветра, и сладких губ последний поцелуй, и ночь слепая, что зовет меня, как женщина любимая в ненасытные объятья, и в сумерках увядшие цветы, и тихое “прощай”, и след сгорающей звезды, упавшей торопливо, и тысячи пропущенных рассветов, и роза белая в чёрной траурной петлице.

Шримад Бхагаватам, книга 3, глава 28
Всемогущий Бог любви, пред которым трепещут даже затворники и ученные мудрецы.
В сердце раба Божьего постепенно просыпается любовное влечение к Похитителю сердец.
И однажды, когда любовь переполнит всё его существо, волосы на теле его поднимутся, из глаз его непрерывным потоком польются слезы, ум его, что когда-то требовал обуздания, вдруг растворится в небытии.
Сознательное существо, свободное от умственных цепей, не нуждается более в способности контролировать ум, ибо само становится подобное свету.
Созвучное Единому, вырвавшись из потока чувственных впечатлений и самомнения, душа ощущает свою сопричастность к бытию высшей Истины.
В состоянии безмятежного созерцания раб Божий выходит за пределы добра и зла, на том завершается его деятельность во внешнем мире.

Я только что пересёк цитадель разъединения, лежащую между бессмертием и забвением, границу сумеречной зоны, сопредельную область между светом и тенью, между пропастью бесчисленных циклов перерождений и царством вечности.
За мной бездонная неизмеримая невозмутимая безмятежность, у неё миллионы сияющих лун, миллионы сверкающих солнц, миллионы танцующих вселенных, сонмы мечтательной наготы.
Я плыву без движения в чёрном бархате неба и только искрящиеся звёзды кругом лучезарно улыбаются мне.
На моих устах Твоё святое имя, Господи, пограничный пункт на входе в бесконечность.
Моя станция «счастье», остановите время, я выхожу.

Шримад Бхагаватам книга 1, глава 2
Внемлите и вещайте о Кришне, никаким иным делом вы не принесёте себе и ближним своим большего блага, чем речами о Красоте, никаким иным оружием не сокрушите в себе беса стяжательства.
Направив слух свой к Кришне, вы услышите голос своего сердца и тогда ни обман, ни зло не коснутся вас.
Кто с верой внемлет о Всевышнем, кто с верой служит рабам Всевышнего, тот постепенно исцеляется от сердечных недугов, корыстолюбия и безучастности, а когда сердце чисто от стяжательства и безразличия в нём пробуждается любовное влечение к безусловной Красоте, которая есть Бог святых.
В соитии с Красотою душа свободна от состояния помрачения и возбуждения, безразличия и похоти, в соитии с Красотою душа пребывает в просветлении и радости, в служении Красоте мысли обращены к нечувственной действительности, в служении Красоте меркнут прелести зримого мира, Красота пленит душу своими свойствами, тем самым даруя ей наивысшую, подлинную свободу!
В служении Красоте сердце избавляется от оков предрассудков, сомнения исчезают, уходит вожделение к плодам стараний, когда пред тобою предстаёт Повелитель твоего сердца, безусловная Красота!

Я падаю в бездонный океан ночного неба и растворяюсь среди сияющих звёзд!