Кастрюлька с подливой

     Сия история не выдумка. Она из хранилища «семейного счастья» двух «любящих сердец». А свершилась она порядка сорока лет назад, плюс-минус год, а может два, где-то к середине 80-х годов 20-го столетия. В ту пору я работал начинающим молодым участковым инспектором милиции. Архивные документы, к великому сожалению, не сохранились. Соответственно исходные данные «фигурантов» этого дела изменены, да я их собственно и запамятовал.

     Николай Петрович Дрёмин, назовём его так, старший лейтенант, окончил высшее военное училище на Донбассе, там же и начал службу в одном из подразделений Советской Армии, имел хорошую перспективу. Папа его – полковник, служил в центральном аппарате Министерства обороны страны. Казалось бы, чего ещё желать, только честно выполняй свой долг перед Родиной, а она уж не оставит тебя в накладе – в виде папы, высокопоставленного офицера Минобороны. Ну да ладно, к нашему «делу» это не относится. Так, в порядке принятого представления в силовых ведомствах, краткая объективка на «героев» этого опуса.
     Николай Петрович, по выпуску из военного училища на Донбассе, тут же и женился на молодой особе, украинке. В самом начале семейного счастья молодых, старшим Дрёминым случайно стало известно, что их невестка Лариса, до выхода замуж за сына – Николая Петровича, уже была в раннем браке за военным офицером, но почему-то первое своё замужество от них скрыла. Этот офицер и поведал им краткосрочную семейную жизнь с этой персоной, вышедшей за него замуж в 16 лет. При этом настоятельно рекомендовал немедленно прекратить с ней брачные узы, ибо они, из-за её мерзляйшего характера и соответствующего на этом фоне поведения, в скором времени просто пожалеют.

     Старшие Дрёмины – родители Николая Петровича взгрустнули по этому поводу, но вмешиваться в семейную жизнь молодой пары не решились. Спустя какое-то время молодая чета перебралась на службу в Москву, папа Полковник постарался.
     Проживать, конечно же, они стали совместно с родителями в одной из хрущёвок-пятиэтажек, в одной из комнат 2-х комнатной, перепланированной в раздельные комнаты, квартире недалеко от станции метро Щукинская, где и началось сбываться пророчество – первого мужа Ларисы.

     Взрывной, склочно-командный характер Ларисы, мало-помалу начал проявляться во взаимоотношениях не только с мужем, но и со свёкрами.

     Со временем всё это накапливалось, естественно сор из избы старались не выносить. Но, когда Лариса начала атаковать свёкра – отца Николая Петровича, своими немотивированными жалобами в центральный аппарат Министерства обороны, полковник закусил удила. Вольно или невольно, но ему приходилось оправдываться перед парткомиссией, своим руководством, да и самому, от невежества невестки было омерзительно противно.

     К счастью, для старших Дрёминых, терпеть скандалы невестки пришлось недолго, так как в скором времени Полковник с супругою, как очередники по улучшению жилищных условий, получили новую квартиру в районе Строгино и переехали туда. Баталии невестки продолжились, к тому времени, уже с бывшим мужем – их сыном. Кстати сказать, в присутствии рожденной, незадолго до отъезда старших Дрёминых, дочери – стало быть, их внучки.

     До моего, вмешательства в их семейную драму, этими склоками около полутора лет занимался – ныне покойный, старший участковый Тигран Айкович Никогосов. Добрейшей души был человек. Царствие ему небесное!

     В один из летних служебных дней, в дежурной части 99-го отделение милиции, где я работал участковым, получил порученное мне на исполнение, моим начальством, заявление Дрёминой Ларисы Викторовны.
     В заявление она просила принять меры правового характера к её бывшему мужу Дрёмину Николаю Петровичу, офицеру советской армии, за избиение по месту жительства. При этом указала на свидетеля бесчинства бывшего супруга – своей подруги из Киева, гостившей у неё в это время. Также к заявлению была приобщена справка местного травмопункта о телесных повреждениях, выявленных в разных местах конечностей и тела, в виде ушибов.
     Во время опроса Ларисы Викторовны Дрёминой, последняя – как водится в подобных случаях, к эпизоду с бывшим мужем, присовокупила, все прежние имевшиеся у неё претензии. Считая, что чем больше грязи на своих семейных родственников она выльет, тем жертвеннее будет выглядеть в конфликте.
     Но, я не стану засорять пасквильным дерьмом Ларисы Викторовны Дрёминой портал – Проза.ру, пропущу её зловещие измышления, перечислять их просто нет никакой нужды.
     По последнему эпизоду она  постаралась себя представить «Красной шапочкой» побывавшей в зубах безжалостного серого «Волка» – бывшего мужа. Вот как этот эпизод она представила мне.

     – «…Сегодня мы с подругой Ольгой из Киева, находящейся у меня в гостях, поднялись с постели около 7-ми часов утра. После утреннего туалета, позавтракали. Потом я стала заниматься готовкой подливы для вторых блюд. Ольга сидела за столом и, мы с ней болтали о разных повседневных делах. Готовка подливы заняла не более полутора часов. Закончив приготовление подливы, я выключила плиту и, мы с Ольгой, сидя на кухне, продолжали разговор на житейские темы.
     Примерно около 10.30 на кухню пришёл мой бывший муж – Дрёмин Николай Петрович. Поприветствовал Ольгу, они до этого были знакомые. Налил из крана в чайник воды, поставил на плиту, включил газ и ушёл к себе.
     Мы оставались на кухне. Через некоторое время Дрёмин вновь пришёл на кухню, но вода в чайнике еще не закипела, и он остался у плиты в ожидании вот-вот её закипания. Где, неожиданно, взял с плиты кастрюльку с приготовленной подливой и вывернул её мне на голову. Тут же взял чайник и стал быстро удаляться в свою комнату. Я инстинктивно бросилась за ним, в коридоре Дрёмин ударил меня в живот и скрылся в комнате. От полученного удара я упала и закричала.
     Ко мне подошла Ольга, помогла подняться, проводила в ванную комнату, где я вымылась, сменила одежду, затем вместе убрались на кухне и в коридоре квартиры, после чего она меня проводила в травмопункт 79-й горполиклиники. На приёме я сказала врачу, что дома избил бывший муж. Мне оказали помощь, выдали справку и мы проследовали в 99-е отделение милиции, где я написала заявление о принятие мер к Дрёмину. С моей стороны никаких провокационных действий в отношении Дрёмина не допускалось».

     Опрошенная подруга Ольга, примерно в той же последовательности подтвердила сказанное Ларисой Дрёминой, за исключением некоторых недосказанных ею фактов, в части употребления шампанского и провокационного поведения в отношении бывшего супруга.

     – «…Я никого не буду защищать, – сказала мне Ольга, – я расскажу всё так, как было на самом деле.
     Да, мы сидели на кухне за столиком с Ларисой  и распивали шампанское за встречу. Когда Николай повторно пришёл за чайником на кухню и стоял в ожидании закипания воды, Лариса – бывшая жена, его оскорбила, назвала «козлом».
     Он в пол оборота повернулся к нам, сидящим за столиком, и пытался её пристыдить за некорректное поведение в присутствие знакомого человека. Но, Лариса, распаляясь в порыве оскорблений, выплеснула налитое в фужере шампанское, Николаю прямо в лицо, продолжая его обзывать унизительными для мужчины словами.
     После некоторого замешательства, Николай Петрович, резко взял с плиты кастрюльку с подливой, сделал шаг к Ларисе – бывшей жене и вывернул содержимое кастрюльки на её голову. Естественно вся подлива растеклась по голове и одежде, забрызгала столик и пролилась на пол.
     – Это надо было видеть! Товарищ милиционер! – говорила она мне.
     – Вы не представляете, я до сих пор в шоке от увиденного. И это в Москве, в столице нашей Родины, так ведут себя люди, – продолжала Ольга.
     – Я бы никогда не поверила, если бы мне кто-то рассказал такое, а тут на моих глазах, – нет, это надо было видеть, товарищ милиционер, хорошо, что подлива уже остыла, а если бы она была горячая, Вы представляете, чтобы было? – не унималась подруга Ларисы.
     – Я думала, вот приеду в Москву, будем гулять по историческим местам, посещать театры, кино, музеи, выставки, общаться с интеллигентными людьми, а тут такое. Нет, сегодня же вечером уеду в Киев, – не успокаивалась Ольга.
     – И все-таки, товарищ милиционер, это надо было видеть, – тихо повторилась она и на некоторое время замолчала.

     Не торопя собеседницу, я ждал продолжения. Видимо оправившись от «шока», она подтвердила побег Ларисы за Николаем, и её крик из коридора. Однако происшедшего в коридоре она не видела и не может подтвердить или опровергнуть сказанное подругой.
     Рассуждая о ситуации, она спросила меня, – а могла она поскользнуться на подливе и упасть?
     Не дожидаясь ответа, – сама себе ответила, – вполне могла. Но, по понятным причинам, решила использовать эту ситуацию против бывшего супруга, обвинив в избиении, нехорошо – заключила Ольга.
     Закончив опрос, она ушла, больше её я никогда не видел.

     Сам Дрёмин Николай Петрович, ссылаясь на внезапный порыв ярости, на оскорбления в присутствии подруги, признал только опрокидывание кастрюльки с подливой на голову, избиение бывшей своей возлюбленной, отрицал.
     Опросив, для пущей верности, соседей по квартире, весь материал в очередной раз отправился по месту службы Героя этой маленькой повести.

     Казалось бы, инцидент исчерпан, и можно ставить жирную точку. Но, наша история на этом не закончилась.

     Через некоторое время ко мне приехали предки Николая Петровича, выступили в его поддержку и с упрёками бессовестности, безнравственной снохи. Потом звонил какой-то военный начальник, с обращением разобраться с Ларисой Викторовной за клевету в адрес честного, порядочного офицера.
     А спустя месяц ко мне на приёме населения обратился сам Николай Петрович. Положил передо мной заявление, в виде исписанной школьной тетради в линейку. Достал из сумки порезанный ленточками снизу до плеч офицерский китель, положил рядом на стол и заявил мне, читайте!
     – А что с кителем? Показывая на него, – спросил я у Дрёмина.
     – В таком виде утром обнаружил в коридоре на вешалке, – отчеканил он.
     – Понятно, – сказал я ему.

     Все мои попытки отмахнуться от него, как от назойливой мухи, не возымели успеха. Дрёмин настойчиво, можно сказать требовательно, просил, чтобы я внимательно прочёл его заявление от начала до конца. Я не стал противиться и углубился в чтение этого хронологического повествования о семейных взаимоотношениях с бывшей женой.
     Дрёмин сидел напротив через стол и наблюдал за мной. По прочтении этого «литературного шедевра» ничего нового для себя я в нём не отметил, если не считать упоминания о себе. Примерно на 7-й странице этого сочинения прочёл некий диалог Николая с Ларисой. И счёл его возмутительным посягательством на своё достоинство и честь.

     – Твоим поведением теперь будет заниматься другой участковый – Жарёнов, – сказал он ей.
     – И что? Напугал! Знаю я его, живёт в нашем доме со своей семьей. Не стращай. Разберусь и с Жарёновым, если будет надо. Никаких проблем. Возьму его за уши и макну в своё лоно (редакция автора – П.Ж., реальное выражение было более вульгарным)  и станет он как шёлковый, даже не пикнет, – отвечала она Николаю.
     – Это ваша придумка? – спросил я Дрёмина.
     – Никак нет, – ответил он по военному, – в заявлении изложены, можно сказать со стенографической точностью, высказывания Ларисы, –  продолжил Дрёмин.
     Я окончил чтение и спросил его.
     – А как она часто привечает у себя нового ухажера, и употребляют ли они спиртное во время своих встреч?
     – Может пару раз в неделю бывает, иногда вижу на кухне за рюмками, – ответил Дрёмин.
     – Вот и хорошо, есть почва для работы, – сказал я ему и отпустил домой, крикнув вдогонку, – если понадобитесь, я Вам позвоню.

     Весь смысл сводился к тому, что нужно было разрешать сложившуюся ситуацию, которая могла в любой момент превратиться в трагикомедию.

     Дрёмин к этому времени вновь женился на девушке одного из центральных регионов страны и естественно привёз её в Москву в эту же квартиру. При этом жаловался на свою бывшую пассию, что она чуть ли не каждую ночь подходит к двери их комнаты и начинает стонать, комментировать эпизоды их прежней сексуальной жизни. Это его очень заводит, от глупости сдерживает жена, но насколько хватит терпенья, он не знает. Единственная его просьба заключалась, в оказании влияния на Ларису, по согласию на размен жилплощади. Их с женой вполне устроит любая комната в коммунальной квартире, а ей с ребёнком достаточно будет и однокомнатной квартиры, но разрешению этого вопроса она под разными надуманными предлогами препятствует.

     На следующей день я позвонил Дрёминой Ларисе Викторовне и попросил в часы приёма – вечером прибыть в ОПОП для дачи объяснения по поступившему от бывшего мужа заявлению.
     По явке в назначенное время я ей дал почитать жалобу и показал изрезанный китель. Она прочла заявление и вернула мне.
     – Что скажете Лариса Викторовна по факту обо мне?
     – Я ничего подобного ему не говорила, – стала оправдываться Дрёмина, – это всё его выдумки, – продолжила она.
     – А по кителю? – спросил я.
     – Так он же сам всё это делает, создавая из меня образ непорядочной женщины, – отвечала Дрёмина.
     – А что с разменом и разъездом?
     – Меня не устраивает однокомнатная квартира, Павел Иванович, почему я с ребёнком, кстати, это и его ребёнок тоже, должна ехать в однокомнатную квартиру. Пусть оставит жильё и идёт к своим родителям, либо пусть ему поможет папа в получение жилья, – заявила она мне.
     – А по ночным концертам с сексом, – продолжал я спрашивать.
     – Всё врёт и придумывает, ничего этого с моей стороны не было, – закончила объясняться Дрёмина.
     После этого я попросил Дрёмину Л.В. подумать и всё взвесить по вопросу размена жилой площади. Предостерёг её от необдуманных действий и поступков. Напомнил об ответственности за воспитательную функцию и употребление спиртного в присутствии малолетнего ребёнка. Внимательно выслушав меня, она сказала, что обдумает мои предложения, встала и ушла.

     Оставшись один я подумал, с виду вроде бы нормальные, молодые люди, а живут черт-те как. Откуда у Дрёминой такая расположенность к склочности и сколько ещё по её милости понапрасну придётся переписать бумаги? Задавал я мысленно себе вопросы и не находил на них ответов. Подумалось, видимо надолго этот адрес будет в регулярной работе. Но, как гласит народная мудрость – «не было бы счастья, да несчастье помогло».

     Спустя месяц в один из дней я пришёл к себе в ОПОП. Там уже был Виктор Владимирович Морозов, мой коллега – тоже участковый. Увидев меня, он рассказал, что дня три назад в его дежурство вечером ему поступил адрес из дежурной части о семейном скандале.
     По выходу из ОПОПа взял с собой двух дружинников. По прибытии на указанный адрес дверь открыл небезызвестный также и ему Дрёмин, сообщивший, что бывшая жена Лариса на почве пьянства учинила скандал. Оскорбляла его, кидалась в драку, угрожала словесно и нагишом бегала по квартире. В этот же момент из ванной комнаты выскочила обнаженная женщина, та самая «хулиганка». Увидев сотрудника милиции и дружинников она метнулась в туалетную комнату, села в ванную и орала песни. На замечания участкового и членов ДНД категорически не реагировала, посылала всех подальше. На призывы одеться и вести себя подобающем для человека образом, не обращала внимания, перемещалась по квартире в обнаженном виде.

     – Экая досада, фотоаппарата не было с собой, «красоту» эту зафиксировать, – посетовал Виктор Владимирович.

     В итоге, кое-как, общими усилиями Дрёмину одели и вызванным мобильным нарядом милиции отправили в участок. После 23.00 Виктор Владимирович прибыл в дежурную часть, опросил виновницу скандала, вынес ей письменное предостережение об ответственности за нарушение правопорядка, обязал явкой с паспортом к 10.00 часам утра в отделение милиции и отпустил домой.

     На следующий день по прибытию Дрёминой, на основании имеющихся материалов Виктор Владимирович составил на неё протокол о мелком хулиганстве и попросил одного из руководителей отделения милиции подписать материалы в отношении хулиганки на рассмотрение в народный суд, для её же пользы. Практика показывала, что порой судебное разбирательство воздействовало на правонарушителей  отрезвляюще и надолго отбивало охоту от дурного поведения.
     В Ворошиловском районном народном суде г.Москвы дежурный народный судья рассмотрел эти материалы и вынес Дрёминой Ларисе Викторовне наказание в виде штрафа в размере 30 рублей в доход государства. Две копии судебного постановления он передал мне для работы.

     Посмотрев постановление народного суда, я снял трубку телефона и позвонил Дрёминой с целью приглашения её на беседу в ОПОП. Она тихо попросила перенести встречу на завтра в часы приёма (18.00-20.00).
     На следующий день она пришла в ОПОП. Внешне, по её виду, чувствовалось, что она переживает. Я не стал её грузить моралью. Показал ей постановление и спросил, – как дальше жить будем Лариса Викторовна?
     Дрёмина помолчала, а потом ответила, – я всё поняла Павел Иванович и согласна на размен квартиры с бывшим мужем. Я ей пожелал успехов на новом месте жительства, и она ушла.

     Месяцев через восемь ко мне в ОПОП пришла вся семья Дрёминых, поблагодарить за оказанное содействие в разрешение их семейных дрязг. Они были оживлённые, наконец-то разменялись с бывшей невесткой Ларисой, в однушку – как и говорили, поехала Лариса с ребёнком, а молодая чета, после всех перипетий, была рада и восьми метровой комнате в коммуналке. Адреса я не уточнял, да мне это и не нужно было, главное был аннулирован очаг напряжения на обслуживаемом мной участке. В дальнейшем мои линии с ними не пересекались.

     Через некоторое время на участке проявилась другая подобная семейка, недаром говорят, – «свято место пусто не бывает», но, как отмечал классик,  –  «...это уже совсем другая история…», о которой я, может быть, ещё и расскажу на страницах этого портала.

P.S.
     На фото в те годы,  слева направо: автор – Жарёнов П.И., старший УИМ Никогосов Т.А. и Морозов В.В.


19 декабря 2024 года