Шрамы прошлого Гл. 5

Ещё задолго до передачи Марком пилотного экземпляра статьи Логинову ему в издательство позвонил отец кандидата.
– Марк Константинович, не могли бы вы написать статью о жизни нашего легендарного ветерана? Он фронтовик и просто хороший человек. Дед моей невестки. Угаров Николай Васильевич?
Марк хотел отказаться, сослаться на загруженность, но магнат настаивал.
– Сколько их осталось, тех, кто грудью защищал нас, и вас в том числе, чтобы мы продолжали жить, строить, любить? Послушайте, а может, можно у вас заказать в частном порядке книгу? Понимаете, хочется сделать приятное достойному человеку. Чтобы память о нём, о героическом человеке осталась. Соглашайтесь, а я вас с оплатой не обижу.
Пообещав подумать и вскоре решив, что тема действительно достойная, он согласился и несколько раз приезжал в особняк Логиновых специально, чтобы встретиться с ветераном.
Беседы с ним длились часами. Иногда дотошность журналиста раздражала героя, и он, ссылаясь на самочувствие, прекращал свой рассказ. За время знакомства старик вызвал у Марка двоякое чувство. С одной стороны, факты и награды - вещь упрямая, но с другой - ему казалось, что вся жизнь на фронте стала для ветерана героической. Каждый день как подвиг.
– С другой стороны, действительно, это подвиг - пережить то, что выпало на долю этого поколения, – думал он, собирая материалы и работая в архивах музеев ВОВ.
Марк увлёкся написанием книги и записывал всё, что ему рассказывал Николай Васильевич, на диктофон. Очень уважал его, как фронтовика. Но также он видел, что в мирной жизни это человек мучает всех своим сложным характером. Он наблюдал, как высокомерно и капризно он себя ведёт не только с прислугой в доме, но и с близкими людьми: сыном, невесткой и внучкой, которую вообще, как бы не замечал.
Единственно, с кем он нормально общался и даже давал командовать собой, это была Зиночка, приставленная родными к нему и сиделкой, и помощницей. Её просьбы он выполнял беспрекословно. Но Марк особенно не вдавался в подробности личной жизни героя, списывая многие его капризы на возраст и здоровье.
– Эти люди столько пережили на своём веку, что на старости им можно многое простить, – думал он.
Марк любил стариков. Он наслаждался теми минутами, когда редкими вечерами вместе со своим пожилым соседом Иваном Захаровичем Друбич собирались в квартире у Ольги Степановны и за круглым столом под большим старинным абажуром «разбивали пульку» в преферанс. В эти редкие часы Марк превращался из серьёзного, зрелого мужчины в совершенного ребёнка.
Он сам удивлялся своему преображению и списывал это на то, что в детстве на его долю выпало мало родительской любви. И не потому, что его не любили родители. До десяти лет он рос в счастье и обожании мамы. Своего отца он совсем не помнил. Потом, после родов, умерла младшая сестра мамы, и они вынуждены были переехать в Москву, помочь её мужу с новорождённой девочкой. Случилось так, что мама Марка и Константин Георгиевич решили расписаться и вместе воспитывать своих детей, которых усыновили и удочерили.
Конечно, в основном с ним занималась мама, которая ради семьи бросила работу и отдала всю себя сыну и маленькой дочери. Отец учёный, хотя и редко уделял ему время, но всегда это были запоминающиеся часы, наполненные радостью.
Такое детское счастье длилось, пока не подросла сестра Лауреция и не узнала историю их семьи. И без того капризная, эгоистичная, избалованная Лаура изводила родителей и брата. После очередного скандала, затеянного ею, сердце матери Марка не выдержало. После похорон матери Марк переехал в свою питерскую квартиру и редко навещал отца, к которому у него всегда были тёплые чувства. Он давно простил свою сестру и мечтал помириться с ней хотя бы ради спокойствия престарелого и уже больного отца.
Марк, не имевший бабушек и дедушек, любил слушать блокадницу Ольгу Степановну, которая со слезами на глазах рассказывала о тех тяжёлых днях войны. Воспоминания Ивана Захаровича, который провёл детство в оккупированной Белоруссии, иногда выбивали его из колеи. Его рассказы были ему ещё и потому интересны, что военные пути ветерана Угарова тоже проходили через Белоруссию.
Как талантливый журналист и ответственный человек, Марк проверял и перепроверял все факты, нужные ему для написания любого очерка или книги. Поэтому, предупредив заказчика о терпении, он успешно совмещал и сбор материалов для книги, и материал для большого очерка о младшем Логинове.
Пришло время отдать на проверку пилотный экземпляр очерка. В этот свой приезд в особняк Марка удивил и озадачил сын ветерана Василий. Перед уходом Марка, проводив его до двери, он остановил его.
– Мне надо сообщить вам кое-что важное, что изменит ваше отношение на этого героя войны.
От Василия исходил стойкий запах алкоголя.
– Если вас интересуют сроки окончания книги…– Василий прервал его, – какая книга! Знали бы вы, что я знаю. А вы – книга! Тюрьма по нему плачет.
– Василий, вы сейчас пьяны. Поссорились с отцом. Помиритесь. Зачем вы так он всё-таки заслуженный человек, фронтовик…
– Отцом? Каким отцом? Отчим! Фронтовик, говоришь? Герой? Ладно, тебе не интересно. Я знаю, кому всё рассказать.
Вскоре Марк уехал в Москву.

***

Берта Альбертовна еле дождалась ухода Татьяны.
– Как откуда в квартире журналиста могла появиться моя янтарная зажигалка?
Майн готт! Что происходит? Кому понадобилось убивать Марка? Кто выкрал и подбросил мою зажигалку? Как всё некстати! Все эти обстоятельства могут навредить Владику. Неужели это всё подстроено его конкурентами? Нет, здесь что-то не так.
В комнату к Берте зашла Инга. Мать с ходу набросилась на дочь.
– Сколько мне тебе говорить, чтобы ты больше молчала? Ты понимаешь, что сейчас каждое неверно сказанная фраза может быть неправильно понята? Ты же своим языком вредишь карьере мужа! Это трудно понять?
– Да ладно тебе, мама. Лучше послушай, какими фразами наша Зиночка бросается.
– Этой-то что ещё надо? Мы что, мало ей платим?
– Наверное, как в той сказке, захотела быть владычицей морскою.
– Ну и…
– Она деду внушает мысли о женитьбе.
– В смысле?
– В самом прямом смысле. Я уже не раз слышала, как она говорит ему: Вот была бы я вашей женой…
– А он?
– А он цветёт и пахнет.
– С Васей не получилось, так она перекинулась на старика? – задумчиво сказала Берта.
– Она и к отцу колья подбивала? И ты её оставила в доме?
– Я ей предложила уволиться. Она нюни распустила и уговорила меня оставить с дедом. Ты же помнишь, с ним никто не мог справиться. Над всеми издевался. Надо же, а она его в оборот взяла? Ладно, я поговорю с ней.
– Чего с ней говорить? Увольнять её надо, потом поздно будет.
– Уволить никогда не поздно. Сейчас не до неё.
– Мама, ты не подумала, что может, это она украла твою зажигалку и подкинула журналисту?
– И она убила его? Застрелила? А для этого пистолет купила? Или наняла киллера, чтобы тот убил его непонятно где? Чушь. Сама ты в это веришь? Понятно, что если у неё созрел план женить на себе деда, то она могла для кого-то украсть мою зажигалку, чтобы подбросить её. Но не думаю, что её могла озарить такая бредовая идея. Зачем мне убивать журналиста? Он мне нужен живой. Если только, чтобы бросить тень на нашу семью. По-нят-но… Это Володичкины конкуренты. Господи, за что мне всё это?
Ирма задумалась, – и всё-таки мама, подумай о Зинке. Вот и правда, уговорит деда женится на ней, что тогда будет?
– И что будет? Он что, миллионер или великий учёный, артист? Ей, зачем старый, неходячий, больной старик, который одной ногой в могиле?
– Да… недвижимости у него нет, богатства тоже не нажил.
– Ирма, всё потом. У меня сейчас голова забита похоронами отца. Потом решим.
Но Берте стал понятен замысел Зинаиды.
– Не так проста эта штучка. Мне понятен её замысел. Но не на ту напала, – думала она, – подожду, каким будет твой следующий ход, Зиночка.
Долго ждать не пришлось. После похорон и поминок мужа в ресторане дома Берту ждал сюрприз. Раскрасневшийся от выпитого алкоголя ветеран заявил невестке о том, что через месяц здесь, в доме, назначена регистрация с их Зиной брака.
– Отлично, – Берта из последних сил старалась сохранить спокойствие, – наконец, вы уберётесь оба из нашего дома. У тебя, Зиночка, квартирка есть? Правда, небольшая? Ну так ничего. Как говорят: с милым и рай в шалаше.
– Выкусишь, фашистка. Мы будем жить в этом доме!
– Ты вообще молчи! Твоя квартира в Саратове. Пожалуйста, расширяйте свою географию. А знаешь, для тебя уже место в Доме престарелых ветеранов забронировано. Может сразу туда? – зло говорила Берта.
– Выкуси, змея! Влад и его отец не позволит! Чтобы героя - ветерана и сослать со своего места! Ты ещё мне Васькину долю отдашь! По закону мне полагается пятьдесят процентов от всего наследства!
– Да замолчи ты, наследник! Зиночка, повторяю тебе, ты находишься с дедом до того момента, пока я не найду для него другую помощницу, – Берта, немного подумав, продолжила, – или помощника?
– Ты ещё пожалеешь!
Зло ответила Зина и повезла ветерана в его комнату.

***

Прямо с аэропорта Марта поехала по адресу родственников Марка. Дверь ей открыла интересная на вид женщина. Марта догадалась, что это была сестра Марка.
– А собственно, по какому вопросу? – растерялась Лаура.
– По вопросу вашего брата Марка, – тихо ответила Марта.
– У отца больное сердце, – как-то быстро ответила она, – проходите.
Лаура провела её в большую комнату.
– Странно, – подумала Марта, – главред журнала мне сказал, что выразили соболезнования родственникам. Неужели отец ещё ничего не знает. Что-то не к месту она вспомнила о сердце отца.
От своих мыслей её отвлёк раздражённый шепот, доносившийся из холла.
– Я тебе говорил, как только приехал из Питера, что отцу надо сказать о смерти Марка. А теперь что? Как?
– Интересненько. Он был в Питере. Но, с какой целью? Марк говорил о сложных отношениях с семьёй сестры, – рассуждала Марта.
– Послушайте, – в комнату влетела Лаура, – отец ничего не знает о смерти Марка. Я так полагаю это вы хотели с ним расписаться? Скажите мне правду, вы успели оформить свои отношения? – затараторила она.
– Нет, не успели. А какое это имеет значение именно сейчас?
– Имеет. Если вы не жена, значит, претендовать на наследство не можете, – Марта уловила счастливый блеск в её глазах. Но она так растерялась, что не знала, что ей ответить на её слова.
– Даже если бы я и была вдовой Марка я ни на что бы, ни претендовала. Так вы знали, что Марк погиб?
– Кто погиб? – прозвучал голос Константина Георгиевича, вошедшего в комнату, – что здесь происходит? – он с удивлением и тревогой смотрел на них.
– Папа, я не знала, как тебе сказать, – Лаура мяла руки и жалобно смотрела то на отца, то на Марту.
– А вы, собственно, кто? – спросил он Марту.
– Я Марта Снежина… – она не успела договорить, как отец Марка, протянув к ней руки, вскричал, – так вы та самая майор Марта Снежина? Вы невеста нашего Марка? Очень приятно. Пройдёмте в мою комнату. А где сам Марк? Почему не с вами?
– Константин Георгиевич, мне жаль. Мне очень тяжело говорить вам об этом, – Марта подняла на него полные глаза слёз, – Марка больше нет.
– Как нет? Он не свами приехал? А где он?
– Его убили папа… – тихо произнесла Лаура.
– Я не понимаю кто? Когда? Как это убили? – тихо спрашивал он, глядя на свой письменный стол, где стояли фотографии всех членов семьи и, медленно оседая на стул.
– Ему плохо, – Марта подскочила к нему, – вызывайте скорую, – обратилась она к Лауре.
После укола, сделанного врачом, ещё слабый Константин Георгиевич стал расспрашивать Марту о подробностях убийства Марка.
– Лаура, – тихо позвал он дочь, – что ты там кричала? О каком наследстве ты говорила?
– Папа, не надо при постороннем человеке о наших семейных делах. Успокойся, тебе нельзя нервничать, – стала она успокаивать отца.
– Ты что говоришь? Какая Марта посторонняя? Она невеста твоего брата.
– Невеста — это ещё не жена, – с вызовом ответил она отцу.
– Всё успокоиться не можешь? Тебе всего мало. Я и так на тебя всё переписал! Чего ты ещё хочешь?
– Справедливости, папа. К сожалению, Марка уже нет. Но у него осталась квартира, автомобиль. Надо оформить наследство.
– Не кощунствуй! – отец Марка схватился за сердце, – здесь ты боролась за это наследство. Выжила брата из квартиры, из города! Теперь тебе понадобилось его наследство? Да ты и за брата его не считала! А теперь наследство ей подавай!
– Но он же мне по крови не брат! Но по документам родственник! Почему я что-то должна кому-то дарить? – громко возмутилась Лаура и вышла из комнаты.
– В кого она такая? Что плохого сделал ей брат? Вы знаете, ее, словно кто-то подменил. Когда она в подростковом возрасте узнала…
– Не надо, не вспоминайте. Вам нельзя волноваться, – Марта старалась успокоить больного человека.
– Сколько пришлось вытерпеть Марку от неё. Он ей доказывал, что не нуждается ни в каком наследстве. Наконец, она своими претензиями вынудила его покинуть Москву, – по щеке старого профессора потекли слёзы, – Марк обещал приехать вместе с вами, чтобы познакомиться.
– Не успели, – тихо ответила Марта, – могу я вас спросить? Скажите, по какому поводу посещал наш город муж Лауры?
Профессор позвал зятя, но за него ответила жена. Лаура объяснила, что муж работает в охране президента престижного банка, подготавливал его очередной визит в Санкт-Петербург. Андрей, как звали мужа Лауры, сказал, что и оружие у него имеется, но только на работе.
– Константин Георгиевич, а зачем Марк приезжал в Москву?
– Вы имеете в виду, по каким служебным делам? Вы, наверное, в курсе, он никогда никого не ставил в известность о своей деятельности. Но в этот раз был чрезвычайно задумчив и от этого рассеян. Перед уходом он сказал, что поедет в Музей Победы, в военный архив и ещё куда-то. Я не помню…
Договорившись с Лаурой о дате её приезда для опознания, Марта вышла из квартиры родственников Марка в подавленном состоянии. Всю дорогу в Питер она размышляла о том, что увидела и услышала.
– Не думаю, чтобы Андрей пошёл на убийство шурина по увещеванию жены из-за хилого наследства Марка. Он не глупый, чтобы потерять такую престижную работу.
Не успела Марта войти в управление после приезда из столицы, как её встретил Мезенцев.
– Марта, как долетела?
– Пётр Кузьмич, что случилось?
– Что? Что? Получил сейчас по шапке от генерала. У Логиновых очередной труп.
– Опять? Кого на этот раз?
– Горничную или служанку. Чёрт их разберёт, прости меня, Господи! Которая ухаживала за стариком.
– Понятно…
– Марта, что тебе понятно? Ты скажи, как поездка. Всё-таки почти родня тебе.
– Пётр Кузьмич, скажите тоже. Без Марка какая родня. Да и Марку с ними было всё сложно. То есть с нею, с сестрой Лаурой. Они сводные брат с сестрой. Маленькая была, ладили. А когда сестра подросла, узнала эту семейную историю в подростковом возрасте и стала сочинять небылицы. В общем, довела мать Марка до болезни. Поэтому она и сгорела быстро. После смерти матери Марк вернулся в Питер, благо здесь оставалась их с мамой квартира.
– Значит, у него были проблемы с сестрой. А Константин Георгиевич очень его любил. Он усыновил его? Получается, здесь осталась их старая квартира. И что она из-за этого бесится? Ещё брата не похоронила, а уже планы на наследство? Чего ей не хватает?
– Не хватает? По рассказам Марка, наоборот, от избытка бесится. У неё бзик с детства, так сказать. Боится, что Марк будет претендовать на наследство отца.
– Так почему нет? По закону…
– Пётр Кузьмич, по какому закону? Марк сказал, что ему не нужно ничего. Он ей втайне от отца у нотариуса бумагу оформил, что если что с отцом случится, он не на что не претендует.
– Понятно. Ладно. Лети на место, все твои уже там.
– В особняке?
– Каком особняке? В квартире убиенной. Слушай, может, она сама?
– Посмотрим, разберёмся. Я сейчас позвоню Татьяне, выясню, всё на месте. Пётр Кузьмич, чашку кофе и я в работе. Но думаю, что к Логиновым всё равно надо ехать. Узнать, зачем Зинаида поехала домой, потому что, как мне известно, она жила в соседней комнате с ветераном.
– Ладно, давай приходи в себя и за работу.
На месте убийства Зинаиды Прошкиной Марта выяснила у Татьяны, что Зинаиде сообщили о прорванной трубе в квартире, и она срочно приехала домой, где её труп и нашли.
– Значит, удушение? Выманили и задушили.
– Да, естественно, никакого потопа не было. Соседей обошли, никто ничего не знает. Никто ей не звонил, она ни к кому не обращалась.
– В квартире всё цело? Может быть, что искали?
– Визуально всё на месте. Труба её пропала.
– В спешке, возможно, забыла мобильный в особняке? Ладно, Таня, внимательно ещё раз всё осмотри. Каждая мелочь важна. Оперов отправь по квартирам, пусть всё узнают, кто она, с кем, когда. Проконтролируй. Александр Григорьевич не звонил? Я позвоню, узнаю, что там у них с Тимом.
Марта предупредила Мезенцева о предстоящем обыске в особняке, но он настоял на задержании Берты.
– Марта, я тебя не узнаю. Мало того, что у неё под носом убит её муж, в квартире Марка найдена её зажигалка, так не успела похоронить одного, пожалуйста, опять убийство.
– Но по этому убийству ничего на неё нет. И никаких следов её пребывания в квартире Марка тоже нет. А зажигалку явно подбросили.
– В общем, так, вези её сюда, и здесь разберёмся.
На месте находилась только Берта и её свёкор. Ещё подходя к дверям особняка, сопровождаемая охранником, Марта услышала громкую ругань Угарова.
– Фашистка! Я всегда знал, что ты уничтожишь нашу семью! Змея подколодная.
– Я уничтожаю? Я пытаюсь сохранить то, чего давно нет, а может, и не было в вашей семье? Хватит орать! К нам из Следственного комитета приехали.
– Это ты убила Зиночку! Ты и сына моего убила! – Марте показалось, что после предупреждения Берты её визави стал кричать и обвинять сноху ещё громче.
– Я? Это я, мерзкая! А может, стоит полиции выяснить, как умерла ваша жена? – раздражённо, но тихо почти прошипела Берта и пошла встречать нежданных гостей.
Услышав шум скандала и по виду Берты, Марта поняла, что отношения между родственниками не скрепила смерть Василия Угарова и тем более Зинаиды.
Марта не успела войти, как к ней подъехал ветеран на своей коляске с электроприводом.
– Это она Зиночку убила! Она! – с твёрдой уверенностью говорил он, указывая на Берту, – она уволила её специально и убила. Вы проверьте.
– Он бредит, не обращайте внимания, человек вступил в период деменции, – Берте хотелось казаться спокойной, но её волнения выдавали руки, в которых она теребила носовой платок, и сигареты, которые она то брала, то опять клала на стол.
– А вы всё-таки уволили Зинаиду? – спросила её Марта, когда она всё же отвезла в его комнату возбуждённого и всё ещё оскорбляющего её ветерана.
– Не совсем так. Вы понимаете, я уже говорила вам, она стала невыносимой. Она возомнила себя чуть ли не членом нашей семьи. Я предупредила её, чтобы она искала себе новую работу, пока мы не подберём помощницу для Николая Васильевича.
Выяснив, что отношения с Зиной у Берты не сложились, при обыске её комнаты мобильный Зинаиды тоже не был найден, и, наслушавшись обвинений Угарова, Марте всё же пришлось её задержать, предполагая, какую бурю негодования это вызовет у её родственников.
– Берта Альбертовна, для выяснения всех обстоятельств вам необходимо проехать со мной.
– Вы понимаете, какие вас ждут последствия моего ареста. Мне придётся обратиться к отцу Влада.
– Это не арест. Просто я вынуждена вас задержать на некоторое время, но обещаю вам, я постараюсь быстро разобраться во всём. А вы не предполагаете, что следующей жертвой можете стать вы?
– Ничего не понимаю. В чём я могу быть виновна? Я никого не убивала. А потом я не могу оставить дом. Надо дождаться хотя бы возвращения дочери и зятя.
Но Марта успокоила её и предложила положиться на многочисленный штат прислуги.