Шрамы прошлого Гл. 6

Марта не стала возвращаться в комитет на служебном автомобиле. Услужливый, хотя и обескураженный охранник предложил ей сесть рядом с Бертой на заднем сидении новой комфортабельной машины, сам заняв место рядом с водителем.
– Марта Леонидовна, вы поймите, хотя я и сама мало чего понимаю в последние дни. Но всё же. Зачем мне убивать журналиста? Зачем мне убивать Зинаиду? – Спрашивала Берта, когда они расположились в кабинете Марты.
– Берта Альбертовна, давайте не торопясь, всё спокойно разберем, запишем на диктофон. Вы не против? – Марта включила диктофон.
– Вы утверждаете, что ваш муж Угаров Василий Николаевич, в день своего убийства вышел из вашей комнаты и прошёл в сад.
– Я не утверждаю, потому что не видела, но если его нашли убитым там, то, что я должна думать?
– Мог его кто-то вызвать в сад? Например, для того, чтобы выпить с ним ещё раз?
– Не думаю. Но ручаться за это не могу, потому что не знаю.
– А что вы можете сказать о смерти матери вашего мужа? – Марта внимательно посмотрела на собеседницу.
– А это здесь причём?
– Вы не знаете, как она умерла? Может, её тоже убили?
– Почему тоже? А вы не думаете, что у Василия могла закружиться голова, и он просто упал неудачно. В последнее время, он, как говорится, сорвался с катушек. Пил немерено. Кто её мог убить? В экспертизе было написано: неосторожное падение. Вы не понимаете! Наше положение совершенно ужасное. У Влада скоро выборы, сейчас полным ходом идёт подготовка к ним, а тут одно за другим!
– Из экспертизы судмедэксперта ясно, что Василий скончался от сильного удара тупым предметом, что привело к перелому височной части черепа. Так что на неосторожность это совсем не похоже. Вы никого не подозреваете в смерти Василия Николаевича?
– Что вы! Повторяю, кто ему мог желать плохого? Он со всеми, как говорят, контачил. Нет, нет. А сам предмет был найден?
– Пока нет. Но предположения имеются.
– Вы знаете, мне кажется, это карма. Он любил свою мать и ушёл к ней таким способом, каким и она ушла от нас.
– Она погибла в Саратове.
– Да. После этого дикого случая мы переехали Ленинград. Потом и Николай Васильевич к нам приехал. Он мечтал здесь жить.
– В вашем доме было или есть оружие?
– Так ваши уже искали. У Влада ружья какие-то так они с Васей и отцом Влада Петром Ильичом часто ездили на охоту.
– Возможно, вы видели у кого-то из членов семьи пистолет времён войны? Возможно, наградной?
– Вы намекаете на моего свёкра. Нет, я никогда не видела у него ничего подобного и не слышала об этом. Если он был тем более наградной, Николай Васильевич обязательно похвастался бы им. Между нами, я бы с вами здесь уж точно не сидела. Застрелил бы. Скрывать нечего. Он меня просто ненавидит. Я шучу, конечно, но в каждой шутке… Вы сами понимаете. Вы, должно быть, сами заметили, что он меня, мягко сказать, недолюбливает.
– Гаврилов писал книгу о вашем свёкре и статью о вашем зяте. Вы не знаете, возможно, эта его работа предполагала поездку в Минск?
– А вы решили связать все события в нашей семье? Так вам лучше бы побеседовать с Николаем Васильевичем и Владимиром Петровичем, отцом Влада.
– А какие претензии вы предъявляли Зинаиде Прошкиной?
– О! Вы и это убийство мне инкриминируете?
– Нет, что вы. Я просто спрашиваю. Поймите меня правильно. Чем больше я буду знать о ваших отношениях в кругу семьи, тем быстрее мы найдём виновника всех ваших бед. Вы сами говорите, что скоро выборы.
– Да, я понимаю. Правда, ничего не понимаю! Я вам только могу сказать сразу, что зажигалку из моего набора могла взять только она. А вот как эта зажигалка оказалась в квартире Марка Константиновича я сама в недоумении. Зачем мне убивать журналиста, если он помогает карьерному росту моего зятя, прославляет его и, я бы сказала, увековечивает память о моём свёкре? Я всегда дорожила и дорожу имиджем нашей семьи. Я стараюсь контролировать все действия членов нашей семьи. Володя - кристально чистый человек. Дочь под моим постоянным контролем. О Николае Васильевиче и говорить не приходится. Я иногда покрикиваю на него, но по-другому нельзя. Это для его же пользы, чтобы он не распускал себя.
– Так всё-таки вернёмся к Зинаиде.
– А что Зинаида!
– Зачем ей идти на такие сложности? Подставлять вас пусть не под убийство Гаврилова, но эта находка в его квартире предполагает вашу встречу с ним. И если вы с ним встречались, то лучше рассказать сейчас, по какому поводу.
– Поверьте, зачем мне ехать к нему на квартиру, когда я могла переговорить с ним у нас. Он достаточно часто приезжал к нам. Это Зинаида. Точно. Поверьте, она со своей больной головой … У неё был план женить на себе старика! Это надо было додуматься до такого? Но как я могла позволить осуществиться её желанию? Это совершенный бред!
– А ей, зачем такие сложности? Подставлять вас? Она могла вывезти Николая Васильевича и без вашего благословения и расписаться с ним. Не вяжется что-то. Вы согласны?
– Вы правы. Могла, конечно, и вывезти. Поэтому я уволила её и распорядилась, чтобы охрана, ни под каким видом не пускала её. Зачем вносить смуту в нашу семью? Честно? Я, правда, ничего не понимаю. Но я не убивала журналиста.
– А Василия Николаевича убили?
– Вы с ума сошли? – вскрикнула Берта. Марта удивлённо посмотрела на неё, – простите, вырвалось, – Берта суетливо стала доставать носовой платок из клатча.
– Так почему вы были против их бракосочетания? А может это любовь? Ведь, как говорится, седина…
– Ещё говорят бес в ребро. Первоначальный её план был соблазнить моего мужа. Но я это вовремя пресекла. А с деменцией нашего ветерана, конечно, отвадить её было сложнее. Поэтому я втайне от него предложила ей подыскать другое место работы.
– А возможен такой вариант, что Зина воспротивилась вам и открыто заявила о свадьбе, а вы в порыве гнева взяли и задушили её?
– Что вы такое говорите? Я задушила? Вы на что намекаете? Зачем?
– Как же, после смерти Василия Николаевича его отец вместе с вами имеет равные права на долю в его части наследства.
– Господи! Какое наследство?
– На половину дома, я бы сказала, особняка по соседству с тем, в котором вы живёте и который вы сейчас сдаёте за приличную сумму в валюте. Счёт в банке, автомобиль. Кстати, вы водите машину?
– Нет, что вы. У нас свой водитель, как вы заметили. Но права есть. Но я боюсь. В большом городе пробки… меня это раздражает. Спокойней с водителем.
– Хорошо. А ваша дочь?
– Что моя дочь? Водит автомобиль или способна она убить? Права у неё есть, но водить машину ей Влад запрещает. Дорого обходится её вождение. А убить? Она комара убьёт и заплачет. Знаете ли, я, конечно, мать, но откровенно скажу вам так: моя дочь не большого ума человек. Она не способна на поступок.
– Это вы убийство считаете поступком?
– Знаете ли, для безвольного человека да, это поступок.
– А ваш свёкор?
– Да вы что! Он герой войны, ветеран! Да, Вася не родной его сын, и между ними были напряжённые отношения. Но убить… Он давно не может ходить и обходиться без посторонней помощи. А потом с его деменцией.
– Вы знаете, мне мало верится в деменцию Николая Васильевича. Он выглядит, я бы сказала, презентабельно, – Марта улыбнулась, – солидный дяденька с поставленным голосом.
– Это только с виду он бравый солдат. Но поверьте, своё он уже давно отвоевал.
Неожиданно распахнулась дверь в кабинет Марты, и вошёл полковник Мезенцев.
Поздоровавшись с Бертой, он вызвал Марту в коридор.
– Слушай, приехал этот магнат, как ты говоришь. Так у генерала такой кипишь поднял, мама не горюй.
– Пётр Кузьмич, не переживайте, это была его идея тащить её сюда. А я предупреждала доказательной базы никакой. Чего её пугать зря?
– Думаешь, не она?
– Да я ещё ничего не думаю. Чтобы узнать, кто убил её мужа, надо узнать за что. А для объединения всех трёх убийств мало данных. Не хватает связывающего звена. Пока все убийства кажутся на бытовом уровне. Конечно, кроме убийства Марка. Поэтому я считаю, пусть страсти улягутся в звёздном семействе, а сейчас надо вплотную заняться Марком.
– Марта, это твой личный интерес или объективное мнение.
– И то, и другое.
– Ох, Марта, не вздумай так генералу ответить. Хотя он не в курсе твоих отношений с Марком. Ладно, давай, освобождайся от неё и начинай действовать. Работай, Марточка, работай.
Простившись с Бертой, Марта вызвала Татьяну.
– Составь мне компанию. Я звонила в больницу, Иван Захарович пришёл в себя, попросил вещи привезти. Надо заехать к Ольге Степановне, забрать их.
Тяжело было на душе Марты. Она никак не могла отодвинуть недавнее прошлое в дальний угол души. А ей сейчас это было необходимо. Но она скучала. Скучала по Марку, по тем дням, когда они были вместе. Она привыкла к нему. Она привыкла, когда был рядом мужчина, которого она любила. Она привыкла к его крепким объятиям, когда можно было прижаться к нему и почувствовать себя защищённой. Она привыкла к его разговорам, шуткам и даже к его молчанию.
Её не отпускало прошлое, потому что она скучала и не хотела смириться с тем, что Марка уже нет. Она была полна воспоминаний, которые связывали её душу с его душой, покинувшей этот мир.
– Марта Леонидовна, может, вы посидите в машине, а я поднимусь к соседке, – предложила Татьяна, поняв, что творится в душе Марты.
На улице их встретила Ольга Степановна.
– Марточка, как хорошо, что вы приехали! А я сына вышла проводить. Он приезжал… прямо не знаю. Мы звонили вам, а вы всё не в зоне, да не в зоне. Тут у нас такое случилось.
– Что такое, Ольга Степановна? Что случилось?
– В квартире Марка кто-то есть, – заговорщицки тихо сообщила она, – всю ночь ходят по квартире, мне всё слышно, так страшно стало, еле утра дождалась. Стала вам звонить. Потом сыну позвонила, да что уж там! Они и сейчас там. Сын хотел милицию вызвать, но я ему сказала, что постараюсь дозвониться к вам. Как вы догадались приехать?
Марта с соседкой и Татьяной поднялись на этаж Марка.
– Марта Леонидовна, может, наряд вызовем? Наверное, ищут какие-то записи.
– Подождём, Таня. Если бы это были грабители, то на ночь не остались бы. Они что, сумасшедшие? Есть у меня одна мысль.
Марта позвонила в дверь. Через некоторое время дверь открыл Андрей, муж Лауры.
– Но в принципе, я так и думала. Ольга Степановна, не переживайте, это родственники Марка. Пройдите пока к себе, я потом к вам зайду за вещами Ивана Захаровича, – Таня помогла соседке покинуть квартиру Марка.
– Добрый вечер. Я так понимаю, что ваша жена не понимает или не осознаёт, что делает. Но вы? Вы сотрудник такой организации! Вы обязаны были предупредить супругу о последствиях.
– Предупредишь её, – тихо сказал Андрей и прошёл вглубь квартиры.
– О чём вы хотите меня предупредить? – с вызовом, не здороваясь с Мартой, спросила Лаура.
– О тех последствиях, которые могут ожидать вашего мужа на его работе. Я сейчас вызову наряд, и вы оба будете задержаны за проникновение в опечатанную квартиру потерпевшего.
– Это что, месть такая?
– Господи, вы же образованная женщина, из такой прекрасной семьи. Как вы можете так рассуждать? Какая месть и за что? – у Марты сдали нервы.
– А что тут рассуждать? Я единственная наследница! Вот всё нотариально заверено.
Лаура протянула нотариально оформленный отказ её отца от наследства Марка. Муж Лауры отошёл к окну и закурил сигарету.
– Здесь нельзя курить, – строго сказала вошедшая в квартиру Татьяна, – сейчас не время и не место вам разбираться с наследством брата. Прошу покинуть помещение.
– А куда мы поедем? Завтра опознание, утром отец приезжает, – испугано залепетала Лаура.
– Как? Один? Вы не могли сразу приехать вместе с ним? – в голосе Марты послышалось раздражение.
– Мне надо было здесь убраться. Я не могла встретить отца в таком беспорядке, – повысила тон Лаура.
– Пожалуй, беспорядок успели навести здесь вы! Константин Георгиевич прилетает или на поезде?
– На «Сапсане» рано утром, – ответил Андрей.
– Давайте так. Завтра я встречу Константина Георгиевича и поселю его у себя. А с вами встретимся у морга. Вот адрес.
– Так он что, не будет на опознании? – удивилась Лаура.
– А он выдержит после дороги опознание? Он сможет перенести такой стресс?
– Ладно, договорились, – Андрей подошёл к жене, которая хотела что-то возразить Марте.
– Товарищ капитан, – Марта не дала ей высказаться и обратилась к Тане, – давайте так. Все процессуальные меры следственными органами были соблюдены, кстати, была произведена опись всего находящегося в квартире имущества. Поэтому, – она обратилась к Лауре, – вам придётся дождаться окончания следствия и только по истечении определённого законом срока оформить имущество на себя. А сейчас я под свою ответственность разрешаю вам остаться. Но после опознания Марка вы покидаете эту квартиру, и она будет опять опечатана. Сумки вам придётся оставить здесь до окончания следствия.
Лаура с раздражением вышла из комнаты.
– Извините, но её невозможно переубедить, – смущённый Андрей попрощался и проводил Марту и Таню до входной двери, – надеюсь, этот инцидент не повредит моей службе?
– Андрей, я надеюсь, вы поступите как здравый человек.
– Конечно. Да вот, она сложила кое-что. Не знаю, зачем ей это, – кивнул он на коробку, стоявшую у дивана. Я прослежу, чтобы она всё оставила здесь. А вы ещё не нашли убийцу?
– Нет. А жену предупредите, объясните ей о последствиях такого нетерпения разбогатеть, – усмехнулась Марта.
– Марта Леонидовна, ну и повезло вам! Вот родственнички. Я думала, что так и не поинтересуются ходом следствия. Как бы вы жили с ними? – всё удивлялась Татьяна, когда покрасневший от смущения Андрей закрыл за собой дверь.
– Я бы жила не с ними, а с Марком. Надо бы ещё везде посмотреть в квартире Марк должен был копировать все свои наброски, черновики, интервью. Неужели был похищен весь его архив?
– Всё, пошли за вещами и в больницу, а то совсем поздно будет, – сказала Марта, позвонив в дверь к соседке.
– Ольга Степановна, а вы ничего больше не вспомнили? Вы же часто собирались с Марком, может, он что-то говорил, рассказывал, делился своими планами?
– Да нет, Марточка, ничего такого я не помню. Всегда внимательно слушал, спрашивал, переспрашивал, как мы пережили этот кошмар в блокаду. Вы езжайте, я переживаю за Ивана Захаровича. Вот дачные витаминчики ему.

***

В больнице Иван Захарович Друбич встретил их, лежа в постели в очень ослабленном состоянии, с капельницей в руке. Поблагодарив Марту за посещение и гостинцы, он слабым голосом поинтересовался у неё, как идёт расследование убийства Марка?
– Нет, убийцу ещё не нашли Иван Захарович.
Марта взяла сухую холодную ладонь больного и лёгким поглаживанием старалась успокоить его.
– Иван Захарович, так зачем Марк летал в Минск? Неужели он с вами не поделился?
– Это я, старый дурак, поделился, понимаешь, – Иван Захарович стал задыхаться, –
Марта почувствовала, как он разволновался.
– Иван Захарович, успокойтесь. Всё, не надо вспоминать. Потом расскажите.
Но он, из последних сил глотая воздух, пытался что-то сказать Марте.
– Врача! Врача! – закричала Таня.
Марта почувствовала, как Иван Захарович освобождает свою ладонь от её руки.
Она отпустила его, и ей показалось, что он, приподняв свою ладонь, специально шевелил мизинцем.
– Мизинец? – спросила она.
– Шести…– еле успел проговорить он, пока ему не надели кислородную маску.
– Покиньте палату, – потребовала медсестра, которая с врачом засуетилась вокруг больного, – вы, что не видите, он без сознания!
В автомобиле Марта еле пришла в себя. Воспоминания и её сердце заставили учащённо биться.
– Хоть бы всё обошлось, – сказала она Татьяне, – интересно, что он хотел нам рассказать? Я подвезу тебя и из дома позвоню в больницу, узнаю, как он.
Всю дорогу они с Татьяной гадали, что мог означать жест Ивана Захаровича. А когда Марта добралась до своего дома и позвонила в больницу, ей сообщили, что он опять в коме.
– Никаких прогнозов я дать не могу, – сказал ей врач, – положение серьёзное, сердце может не выдержать, очень слабое. Да и возраст. Звоните.
***

Вся группа собралась в кабинете Марты.
– Александр Григорьевич, что у вас по копателям?
– Глухо. Никто, ничего и никогда.
– Понятно. А по конкурентам обоих Логиновых?
– По этому направлению тоже ничего такого серьёзного. Нет, у них там свои разборки имеются, но чтобы их подковырнуть, есть много других вариантов в пределах их деловых и финансовых интересов.
– Тим, поквартирник дал результат?
– Значит так. В этом доме Прошкина купила квартиру в начале двухсотых годов. Никаких жалоб на неё не поступало. Все говорят, что она работящая, одно время работала в соцслужбе, а потом стала работать у каких-то богачей. Ну, понятно, у каких в семействе Логиновых. Да ещё соседки сказали, что она иногда помогает пожилым людям в частном порядке.
– Так может кому чего-то напомогала, за это её и того? – спросил Коршунов.
– Александр Григорьевич, что за ирония? Хотя мысль верная. Тим, надо найти, кому она помогала, чем и когда.
– Ничего себе задачка! Так она помогала в частном порядке! Как их найдёшь.
– Как, как? Бестолочь, чему вас только учат, – Коршунов пытался продолжить нравоучения, но Марта прервала его.
– С частного порядка и начни. Наверняка она получала заказы от знакомых по прежней работе. А где она работала?
– В соцслужбе.
– Мне продолжить?
– Понял.
– Исполнять, – приказала Марта Тиму.
– Вот молодёжь! Мне бы его годы! Эх…
– Александр Григорьевич, не переживайте, мы вам не дадим стареть, работы много, – улыбнулась Марта, – так что вы думаете по поводу убийства Зинаиды?
– Ничего. Но одна соседка сказала, что вроде бы однажды видела Зину со старичком. Бодрый старичок, с палочкой, конечно, шёл. Зина тогда объяснила, что только убирается у него, да иногда гулять его выводит.
– Интересно, что за старичок?
– Соседка говорит, что такой солидный дядечка.
– Так, может это Угаров? – предположила Таня.
– А что нам про эту Зину вообще известно? – Марта обратилась ко всем присутствующим.
– Прошкина Зинаида Маркеловна родилась в Узбекистане. В Ташкенте в тысяча девятьсот шестьдесят втором году, – Татьяна открыла папку с данными на Зинаиду, – в девяностом окончила медицинское училище, вышла замуж за Габдулхаева Фазиля Амбрабековича и вместе с ним выехала в Москву на заработки. Она устроилась санитаркой в больницу, а Фазиль Амбрабекович устроился на стройку. Через два года он пропал. Кстати, гражданство она получила перед самым переездом к нам в Санкт-Петербург из Москвы. Работала соцработником. Потом купила комнату в коммуналке. Через год продала и переехала в однокомнатную квартиру. Так что с седьмого года она проживала в данной квартире. Но! На неё ещё оформлена двушка. И в этом же году она устраивается помощницей Угарова. Может, она это… охотница за стариками? – спросил Коршунов.
– Интересненько, – задумчиво произнесла Марта, – получается, что Прошкина женщина-загадка. Значит так, Тима, отправим в Москву. Пусть узнает всё о её жизни в Москве с приезда из Узбекистана до её отъезда к нам. Да, и надо всё узнать об её муже. Когда пропал, куда и, в общем, всё подробно. Таня, ещё раз поезжай на место убийства Прошкиной и пройдись сама по соседям. Может, кто-то что-то вспомнит. Кто приходил, с кем дружила. Не могла же она с одними стариками общаться. Друзья, подруги, любовники. Александр Григорьевич, вы как всегда на своём месте. На вас подбивка фактов. А я к криминалистам и в морг съезжу. Надо ещё раз поговорить с соседкой Марка, может, она подскажет, что своим жестом хотел сказать Иван Захарович.
– Покажи, какой жест? – попросил Коршунов.
Марта подняла ладонь и попробовала пошевелить мизинцем.
– Да, интересно. Может, просто судорога. Знаешь, у меня бывает, так указательный палец судорогой сведёт! Да ладно! Марта, отец Марка не звонил тебе?
– Приедет. Надо опознание провести и похороны, он завтра должен приехать. Но он в таком состоянии, что я боюсь за него. На опознание его не поведу. Его дочь хотела сопровождать. А она та ещё дама, вся из себя…
– Кстати, ты знаешь, у женщин бывает три состояния: немного не в себе, вся в себе и вся из себя, – улыбаясь, как всегда, процитировал кого-то Коршунов.
– С двумя состояниями я согласна, кроме одного. Она скорее не вся в себе, а вся для себя. Александр Григорьевич, а вы знаток женщин!
– Да уж небольшой опыт имеется.
– Я к криминалистам.

***

Алексей Иванович встретил Марту, как всегда, с требованием сначала продегустировать новый сорт чая.
– Марточка, сознайся, он лучше предыдущего. Товарищ из Китая привёз. Вот умеют, и строить и чаи выращивать. А вообще, моя мечта попробовать, наверное, самый дорогой индийский чай сорта дарджиллинг! Да, представь, я прочёл, что, к сожалению, в Индии не жалуют зелёный чай.
Он бы ещё долго проводил лекцию о чае, но Марта прервала его.
– Дорогой дядя Лёша, очень вкусный чай с неповторимым вкусом и ароматом. Передайте вашему товарищу большое спасибо.
– Понял. Делу время, потехе час. Кому нужен старый ворчун криминалист. Подожди, скоро уйду от вас, вы ещё вспомните меня.
– Дядь Лёш, кто вас отпустит! Что мы без вас, – Марта приобняла за плечи старого криминалиста.
– Не подлизывайся. Значит так. Я понимаю, ты пришла поговорить о, как её там? Да, Прошкина. Дамочка была задушена.
– Дядь Лёш, ну не обижайтесь. Правда, времени в обрез. Мы ещё посидим с вами, с Настиными печеньями.
– Только обещаешь, – обиженно пробурчал он в ответ, – душегубец мужчина. И причём левая рука у него сильнее правой.
– То есть…
– То и есть, что сначала он её придушил, но силёнок не хватило видно, тогда он, проще говоря, сломал ей шею.
– А сломать шею сил хватило? Убийцей что, женщина не может быть?
– Мне не приходилось видеть женщину левшу, которая ломает сопернице шею. Но с другой стороны, как посмотреть. Нет, я не отрицаю, всё возможно, и в данном случае тоже. Нормальный мужик сразу бы повернул голову ей в правильном направлении и жертва готова. Здесь же сначала душили руками. Смотри фото. Видишь, с левой стороны следы пальцев проявлены сильнее, а правая рука… Вариантов много.
– Если бы женщина, то остались бы царапины от ногтей, – Марта сразу вспомнила ухоженные руки Берты с красивым модным маникюром.
– Да. Скорее всего. Я склонен считать, что это мужик.
***
В морге Жихарь показал ей труп Зинаиды и подтвердил догадки дяди Лёши.
– Под ногтями никаких и ничьих эпителий не обнаружено, что говорит о том, что твоя подзащитная не сопротивлялась.
– А по токсинам?
– Никакой химии, алкоголя и лекарств. Держи бумаги и расписывайся. Сама-то как? Держишься?
Марта в ответ только махнула рукой, – приехали родственники Марка, приду завтра с ними на опознание.
– А выдержишь?
– Придётся, – попрощавшись, она быстро вышла на воздух.
Рабочий день она закончила у Ольги Степановны.
– Марточка, как я вам рада, – радостно встретила её старушка и усадила за стол, на котором стояла домашняя выпечка, – напекла, внучка скоро заедет, заберёт. Молодёжь сейчас… Пирожки любят, а готовить некогда. Вот бабушка и выручает. Пробуйте, Марточка.
– Ольга Степановна, может, вы ещё вспомните что-то. Например, что сразу не приняли всерьёз.
– Да нет, ничего такого. Всё шло своим чередом.
– Возможно, не в последнее время, а что-то случилось или кого-то подозрительного вы встретили или что-то услышали невзначай месяц назад, а может и два? А может, просто с кем-то познакомились, что-то кому-то рассказали о вашей соседской жизни.
– Что вы, Марточка, я не помню, что вчера было… Какие знакомства на улице? Я давно уже вышла из этого возраста. Хотя… Позвольте, кажется, я что-то припоминаю. Точно! Ведь было! Было знакомство! Но уверяю вас, это был порядочный, интеллигентный человек, да к тому же фронтовик.
– Вспомните все подробности этого разговора.
– Как-то Иван Захарович захворал, и я вышла на вечернюю прогулку с Мусей. Смотрю, у нашего дома в сквере сидит пожилой человек и за сердце держится. Мы с Мусей подошли к нему. Оказалось, что его сердце прихватило. Он присел на скамейку. Поговорили о тяжёлой для нас, стариков, весне. Он спросил за Мусю, я сказала, что собачка не моя, а Ивана Захаровича, и что ему подарил её Марк. Рассказала, как вы с ним спасли бедного щенка. И всё.
– А как его звали?
– Так мы и не знакомились.
– А как вы узнали, что он фронтовик?
– Так он спросил, почему хозяин не выгуливает Мусю, я и ответила, что фронтовые раны ноют. Он, хотя и мальчишкой в Белоруссии войну встретил, но партизанить ему пришлось. Ой, такие страсти рассказывал нам Иван Захарович с Марком. Особенно про одного молодого изверга. Говорил, что кличка его была Меченный. А мужчина от воспоминаний так расстроился, прямо ему ещё хуже с сердцем стало, я хотела бригаду скорой помощи вызвать, так он ни в какую. Да, я понимаю.
– А почему он так расстроился?
– Как же? Почему? Понятно, сам фронтовик, вот сердце воспоминаний и не выдерживает.
– Понятно. Потом вы встречали этого фронтовика?
– Нет. Но увидела бы, узнала. Интересный дядечка такой. С бородкой, усами.
– А вы не помните, когда это было?
– Не помню, но это было, когда Марк уехал. А вот дату не помню.
В дверь позвонила внучка Ольги Степановны. Попрощавшись, Марта отправилась домой.