СУ-45 полная версия

…Он проснулся от звонка будильника на ручных часах, но открывать глаза жутко не хотелось… Пока они закрыты, можно хоть на минуту представить, что вокруг не промозглый блиндаж, не эта чертова война, не бесконечный свист снарядов наверху – а мир, тёплое лето где-то у моря и нежные руки Катюхи. И нет стонущих трёхсотых, смердящих завалов из остатков двухсотых и хриплого круглосуточного мата со всех сторон от выживших, кроющих всё и всех подряд…
Заткнись, хватит! Он одёрнул себя. Пора. Надо вынырнуть из отсыревшего спальника и окунуться в холод. А потом – жилет, каска, автомат и туда – на позицию, командовать этим сбродом. И снова пули и смерть, заполняющие каждую секунду. Зато хоть платят… Поехали… Эх… А чё не холодно-то вроде? Натопили что ли сверх меры? И тихо чего-то… Он, наконец, открыл глаза.
Никакого блиндажа вокруг не было. И свет, который пробивался сквозь веки, шёл отовсюду – а не из тусклой лампы на подсевшем аккумуляторе. Так… Ну и что это значит? Он покрутил головой. Это как вообще… Вокруг простиралось совершенно ровное пустое пространство, размытое вдали со всех сторон. Только что-то небольшое тёмное метрах в 50-ти справа. А так – пустота, гладь и… песок. Песок! Да, прямо под ним, под спальником и всюду – одинаковый желтоватый тёплый песок! И всё! Ничего больше! Ни фига се, шоб не сказать иначе… Но иначе сейчас, как ни странно, почему-то не хотелось… Бляха, не! А может это потусторонний мир, что ли?! Рай, типа, мать его?!! Это пока я спал, что ли, блиндаж накрыло в треск, меня разнесло и теперь я тут?? На том Свете?? Блин!!
И тут он увидел свой автомат. Автомат лежал аккурат рядом со спальником прямо на бронежилете. И всё это – на песке. Ниже возле спальника стояли его ботинки… Но больше ничего знакомого нигде не было! Даже мобилы нет – а она ж рядом со спальником на зарядке лежала! Вот фляга ещё, но полупустая. Он отвинтил крышку и сделал несколько больших глотков. Мало совсем… Экономить надо… Это, что щас – выходит, меня в Рай, или куда там, оприходовали со спальником, ботинками и автоматом?? Пурга полная… Хотя… А может для вояк такой Рай и есть? Иле не Рай… А что тогда, бляха?!
Он окончательно отбросил спальник, а потом на всякий случай ощупал себя. Тело, как тело. И шрам на бедре есть – осколок до сих пор сидит, сказали – пока лучше не трогать, нерв рядом. Часы… Часы показывали 5 утра, но... Не идут же ни фига! Вот это номер. Он уже должен быть в окопе! Вот с этим автоматом и в этом бронике! Может, там уже штурмуют по тёмному. И, может, уже в кого попали. А он – тут! Это самоволка или что?! Он растёр жменю песка в ладони. Песок и песок обычный. Идеальный какой-то, может искусственный. Или нет… Он дотянулся до ботинок. Хорошо, что спал в носках, как всегда, а то, глядишь и они бы сюда не попали, как всё остальное. Всякое бывало уже в его боевой жизни, да и жизни вообще, но такого…
Ботинки наделись, как обычно. Крутые берцы, повезло, щас уже фиг такие достать. Хорошо, что со мной тут. Вот только где – тут?! Он подтянул автомат на бронике. И сразу стало как-то легче. Один рожок полный и второй вот прикручен. Ничё. Прорвёмся. Вот куда тока. Ладно, щас… Он встал. Песок чуть хрустнул под берцами. Так. А чё же это там? Стоя, он разглядел чуть повыше темноватого объекта, как будто в воздухе, какую-то надпись. Но прочесть отсюда нельзя. Вот же хренотень, а! Фигня ж какая-то полная на букву «х»! На всяк случай он по привычке влез в броник, всунул в карман куртки флягу и с автоматом наперевес медленно побрёл к надписи. Глянул вверх – неба не было, тока какой-то белесый светящийся туман сверху. И не так, чтоб совсем жарко, но явно очень тепло. Точняк, не ноябрь, как сейчас!
Эти метры показались вечностью. По дороге вспомнился древний фильм «Кин-дза-дза», фанташка советская, там пару чудиков в пустыню нежданно попали. Но это другая планета оказалась. Тока там смешно было смотреть. Тут не смешно… И вообще – война же! Если это Рай, должны проявиться ангелы-архангелы, а то и сам Бог! А никого нет. Хотя… Он, вдруг, заметил, как тёмное пятно шевелится и… Ах ты хрен! Он вскинул автомат, снимая с предохранителя. Там копошился падлюка-вражина! Выпрыгнул резко из своего спальника и тоже за автомат! Теперь всё – кто быстрее! 
Две очереди разорвали тишину одновременно, хотя звук сразу заглох, вроде этот белесый туман вокруг впитал его. Но он знал – его пули пошли точно! Тройка, как минимум, легла в цель! И… Ничего не произошло! Враг в 20-ти метрах продолжал целиться, а потом из его ствола вырвался огонь. Ещё две очереди одновременно, потом третья длинная, до упора. Всё, рожок сдох – он тут же резкими движениями отодрал запасной и отбросив старый защелкнул свежий магазин. Чел напротив сделал то же самое… Но они оба поняли, что стрелять дальше смысла нет. Патронов мало, а толку ноль – оба были уверены, что не промахнулись…
Тогда он подошёл ближе, сжимая автомат. Над падлюкой, тоже идущим навстречу, но чуть правее его, стала теперь видна большая полупрозрачная надпись в воздухе – СУ-45. Что это значит?!
– Слышь, гнида! Бросай ствол!! – заорал он во всё горло.
Фигура напротив во вражеской форме полоснула очередью прямо от живота… Не попасть отсюда было невозможно. Но ничего случилось... Вот только недалеко от вражины из песка поднялась россыпь фонтанчиков, как будто туда что-то упало. Ну, ничего, сейчас, тварь! Он рванулся вперёд, готовясь одним прыжком пересечь эти песчаные метры и рубануть прикладом по гадкой небритой морде! Навстречу ему так же нёсся враг и… В метре друг от друга они оба ударились о какую-то совершенно прозрачную упругую преграду и отлетели на песок в разные стороны….
Удар был глухим, не слишком болезненным, но чувствительным. Невидимая стена, или что это, оставила синяк на плече и лбу, не защищённом оставшейся в блиндаже каской. Зато песок принял мягко, попав и за шиворот, и в автомат… Он тут же вскочил, не спуская глаз с врага. С тем произошло то же самое. С полминуты они, наливаясь ненавистью, смотрели друг другу в накачанные кровью глаза, а потом одновременно бросились вперёд снова. Он наносил удар берцами, а враг – прикладом автомата… Но прозрачная стена повела себя так же. Вновь оба они очутились на тёплом песке, тяжело дыша друг другу в лицо на расстоянии почти вытянутой руки по разные стороны от этой странной преграды.   
И тут он вспомнил…
Какая-то молния пронзила мозг, и он сразу всё вспомнил!
Нет, не всё… Название не пришло. Но весь сюжет этого рассказа, прочитанного ещё лет в 15, мгновенно всплыл во всех деталях. Западная фантастика. Автор – хрен его кто. Но там было почти то же самое! Представители двух враждующих сторон, вдруг, попали в такое же вот пространство с песком, разделённое прозрачной стеной между ними! Только, кажется, там ещё было и очень жарко… Да! И они оба были из космических флотов разных цивилизаций! Один – с Земли, а второй – какой-то пришелец, цилиндр что ли со щупальцами… И они там зажигали вдвоём. А почему?.. А – точно! Какой-то космический разум, твою мать, летел мимо готовой начаться звёздной войны между Землёй и этой планетой, и решил вытащить этих двоих отдельно – потому что общая битва угрохала бы обе цивилизации. А так всё должно было решиться в бою между этими двумя. Типа, кто из них сможет победить – та цивилизация и достойна сохраниться! А вторую – этот самый разум тогда и раздолбит… Точняк!! Точно всё, как в том рассказе! Тока там оружия не было и пришелец галимый. А тут… 
Он глянул на автомат. Что тут? Та же хрень! Если через этот барьер ни фига не проскочит! А звук?
– Слышь ты там! Чурбан галимый! Ты меня слышишь?
Крик оказался хриплым и глох в окружающем мареве, но тот вскинул голову.
– Чё орешь, срань! Скоро сдохнешь первым! Готовься!
Так. Значит звук проходит…
– Сам ты срань! И шваль! Мы вас всех скоро на куски порвём, гундосы!
Они оба подползли вплотную к преграде, сжимая автоматы. Теперь озверелые лица и кулаки были прямо напротив, почти вплотную. Но стена…
– Врубить бы тебе прикладом по харе, так шоб глаза брызнули, тварь конченая! Или очередь в кишки! У меня патронов полно ещё!
– Да я б тебе зубами в горло вгрызся, падаль! Я б тебя сам загрыз и вот этими вот руками разорвал на куски!! А ну иди сюда, сказал!
– Сам иди, дерьможуй!
Они вцепились в прозрачную стену, стараясь достать врага кулаками, прикладами и ногами в ботинках. Каждый представлял, как добирается до ненавистной рожи напротив и превращает это тело в говённый труп… Руки, ноги и оружие стучали с обеих сторон, почти соприкасаясь. Это был почти настоящий смертельный бой в дикой ярости и ненависти!
Тщетно… Стена или преграда не поддалась ни на миллиметр. Тогда, тяжело дыша, они вскочили и помчались в сторону. Сначала в одну – метров сто. Потом в противоположную – столько же. Ничего. Та же стена, тот же песок… Наконец, вытирая пот, они поплелись обратно – к точке, где по сторонам темнели вдали спальники. Хотелось пить. И жрать тоже.
Он криво ухмыльнулся сквозь барьер.
– Что, выкусил? На вот – лови! – и он протянул свободной рукой смачную дулю.
– Во тебе! – подлян напротив заложил автомат за спину и показал неприличный жест двумя руками сразу. – Принял порцию?
Тяжело ступая по песку, они продолжили движение, косясь друг на друга.
Молчание нарушил враг.
– Слышь, ты. Как тебя там. Как погоняют тебя?
– Чё? Сам засохни!
– У тебя имя есть, упырь?
– Сам ты тля. Своё назови.
– Ну Роман я.
– Ну Павел. И что?
– Слышь, а ты в меня хорошо целился?
– Хорошо! Без этой хрени от тебя бы куски остались.
– И где пули – видел?
– Видел. Рикошет. В песке все на моей стороне.
– У меня та же хрень. И чё думаешь? Мы где?
– В Караганде! В Раю мы. Или в аду. Варианта тока два.
– Ну не… Больше.
Они добрались до места, где стреляли друг в друга. Никаких следов на самой стене от выстрелов не было. Он плюхнулся на песок, сбросил броник, аккуратно положил на него бесполезный автомат и расстегнул промокшую куртку. Враг, почти вплотную, сделал то же самое. А потом прислонился лбом к прозрачной преграде и произнёс:
– Я тут рассказик один вспомнил… Как оттуда всё это. В школе ещё читал. Любил фантастику. Там пришелец с нашим на такую вот арену попали и – кто кого. «Арена» он и назывался…
– Точно, бляха, «Арена»! Вспомнить не мог!
Враг удивлённо отпрянул назад.
– Ты тоже читал что ли?!
– Так это любимый мой был! Это ж американская фантастика!
– Да, американская… Интересно как… Мы оба читали… Весь сюжет помнишь?
– Ну да. Я тоже подумал сразу, что та же хрень тут! Тока у нас пришельцев нет. Не считая тебя… Но ты тут, а они – там!
Он поднял глаза в воображаемое небо и опять увидел странную надпись вверху над ними.
– Вон та хреновина – может, расшифровка всего – вон, каляки, видишь?
– А, да. А у тебя чё там написано? С моей стороны – СУ-45.
– И у меня СУ-45! Самолёт что ли?
– Нету такого. Не слышал. СУ-35 есть, СУ-57 – новый, крутой. А такого нет.
– Давай разгадывать! Чую, в этом вся разгадка!
– И какие идеи?
– Ну… Самоходная установка… Не, не то… «Сам Упырь»… Это да. Но фигня…
– На маркировку похоже. Но чего…
– Чего, чего… Стены этой сраной! Во чего! Это, типа, лейбл. Марка её!
– А может знак для нас?
– На фига?
– А хрен его…
Они помолчали. Потом он повернул голову к преграде.
– У тебя хавчик и вода остались с собой?
– Воды нет. А плиток сухпая – навалом… И чего? Смотреть будешь, как жрать начну?
– Гад! Так я и знал. Тут, кто первый что-то съест – сразу тут сдохнет!
– Прямо щас придумал?
– Придумал-не придумал, а чё-то делать надо… Подохнем скоро точно. В том рассказе, правда, сильно жарко было. У нас нет так. Но всё равно хреново тут. И смысл ясен – кто первый до другого доберётся и угрохает – тот и победил. И страна его тоже! Там так и было!
– Без тебя помню.
– А помнишь, как землянин тот барьер преодолел?
– Ну помню.
– О! Он же увидел, что ящерица полумёртвая насквозь пролетела, когда её пришелец швырнул. А потом она ожила, и стало ясно ему, что надо себя сознания лишить ненадолго, и тогда ты проходишь тоже! Ну и он так сделал, а потом пришельца зарубил, помнишь?
– И что?
– А то. Бахни себя по башке слегка стволом в темя, сюда перевалишься и поменяемся – ты мне кусок плитки, а я тебе воды – в спальнике вон там есть у меня. Идёт?
– Щас! На дурня ловишь?? Я без сознанки к тебе – а ты меня сразу в расход! По тебе видно! Сам себя бей в бубен, но сначала плечом привались – и ко мне упадёшь. И воду прихватить в рукав не забудь! Умняк, тоже мне!
– Я не могу. У меня две контузии. Удар не рассчитаю, и вообще один тут останешься. Без воды тоже.
– Ну и молчи тогда! Контуженный!
Они снова помолчали. Не было ни дуновения воздуха, ни тех самых ящериц из старого рассказа. Вообще ничего. Только песок и мёртвая тишина. И, кажется, стало ещё теплее.
– Слышь, контуженый.
– Чё опять, таракан.
– Мне мысль одна пришла.
– Для тебя это уже рекорд.
– Не груби, баклан. Тебе лет сколько?
– Зачем тебе?
– Мне 45 с хвостом. Цифра, как в надписи.
– Ах ты… Мне тоже столько! Совпало!
– Совпало… Не думаю. Нас, выходит, сюда двоих тёплых взяли. Одинаковых. Одинаковый возраст, похожее звание, судя по тебе и – главное – мы оба этот рассказ читали и помним. Явно специально всё.
– Ну и?
– Во-первых, надпись. 45 – это про нас.
– Допустим. А дальше?
– Дальше пока не ясно… Но вся эта игра – для нас двоих точно. Арена, блин.
– Бляха! А зрители кто в цирке?
– Не знаю. Может, это матч при пустых трибунах.
– Матч! Херач! Можно вдоль стены пойти. Или от неё. А вдруг там… Ну…
– Что ну? Антилопа гну. Рассказ читал? Ни хрена там. Тоже самое. Силы только впустую. Сквозь стену пройти надо. Вот идея всего.
– И чё – кто первый кого убьёт?! Или – кто сдохнет первый! А у меня – вода там. Я дольше протяну!
– Протянешь. Ноги. Только в мучительной медленной смерти.
– И ты тоже! Ещё раньше! Буду видеть, как ты гниёшь там!
– Недолго. Пока сам не сгниёшь. Но уже и поговорить не с кем будет. Тогда и с ума сбрендишь сначала. А потом застрелишься – если автомат не откажет.
– Пошёл ты, труп!
– Сам трупак. Харэ на понт брать уже.
– Какой-то смысл должен быть во всём этом. Если бы точно, как там – смысла нет. Мы же знаем рассказ. Но так не сделаем, ясно же уже. Пройти сквозь стену надо. А потом вместе уже. Как-то… Найдём смысл.
– В надписи смысл! Если 45 – это мы, то что такое это СУ?
Они оба каждый со своей стороны уставились на тёмную надпись.
– Сорок пять, сорок пять – баба ягодка опять…
– Вышел зайчик погулять…
– И в песке решил пос….
– Твою мать!
Оба, вдруг, начали неудержимо ржать, завалившись на песок. Похоже, психика на пределе возможностей нашла хоть какую-то разрядку в этом глупом смехе…
Потом он первым закончил смеяться, медленно встал и отряхнулся. Подобрал автомат.
– Короче, так. Я первый. Потом ты.
– Что первый?
– То. Пуля. Всё равно сдохнем. Лучше сразу.
– Паша, ты охренел совсем?
– Звезда нам тут. На букву «п». Но долго тянуться будет. А так – сразу.
– Контузии в башку ударили? Не зря мы тут! Бог, Разум, пришельцы, пердельцы – не важно! Нас сюда не зря засунули! И надпись эта, и вообще!
– Бога нет. Не понял ещё? Ну или есть. Но не тут. На войне Бог – то, что стреляет. Поехали.
Он стал разворачивать автомат стволом к себе.
– Стоять, сказал, срань!!
– Пошёл в жопу. Себе командуй, гундос.
– Идея есть! Последняя! Стой, говорю же!
Враг упёрся в стену кулаками. Лицо – перекошено ужасом… Глаза – выпучены, как две красных смородины… Боится один тут быть… Страшно, чё… Поверил, срань. Ну-ну. Думает, мы чуть что – пулю в себя. Щас. Жди…
– Один вариант есть, говорю! Граната у меня… Там. Можно попробовать стену рвануть. А вдруг… Что мы теряем. Шанс.
– Граната? – он приопустил ствол. – Та же хрень будет, не пробьёт.
– Уверен? Откуда знаешь? А если? Ну? Тока условие! Свой пугач на 50 метров от стены относишь, к спальнику своему. А сам – в другую сторону подальше. Понял? Чтоб, если да, не успел ты меня грохнуть сразу! И я тоже так сделаю. Ну?
Он пожал плечами.
– Хрен с тобой, красна девица. Граната де?
– Ты иди давай! Будет граната.
Всё время оборачиваясь, он нехотя побрёл делать, как доболтались.
Наконец, автомат остался на песке поодаль, почти не видно его, а сам он устало присел недалеко от скомканного спальника. Гундосник по имени Рома в этом время тоже оттащил своё галимое ружжо и, вроде, взял что-то из спальника. Видно было не очень. Туман-не туман, но, типа, лёгкое марево над песком.
– Эй ты там! На баржЕ! А-у! Слышно меня? Всё готово у меня. Себя не подорви, чучело!
– Ещё как слышно! Та не сцы – не маленький! Ложись давай! А то – хрен его знает! Может, щас стену эту берлинскую разнесёт на сто кусков!
Разнесёт. Щас. Как же. Он лёг ничком в песок и продолжал смотреть. Фигура с той стороны, полулёжа, оторвала от гранаты чеку, потом стал виден широкий взмах руки, и чёрная точка полетела к стене… Павел увидел, как она увеличивается, а потом натыкается на невидимую преграду в паре метров над песком и… Ничего не произошло. Граната отскочила в песок и не взорвалась.   
– Блин!
– Бляха!!
Возгласы раздались почти одновременно.
– Всё у вас там левое и гранаты тоже! От мудозвоны!
– Не гони ты! Это стена так действует! Щас подползу и попробую гранаху из автомата подорвать! Разрывные у меня есть, ими бахну.
– Из автома-а-а-та. Ты хоть видишь её, снайпер? Чемпион по стрельбе, бляха. На себя патрон оставь.
Тот махнул рукой и пошкандыбал за автоматом. 
Павел почти безразлично провожал его взглядом. Полная охрененно хреновая хренотень! Кому это всё понадобилось вообще. И эта хреножопная тупая надпись. Как же я трубу в спальник не засунул перед сном… А вдруг бы связь была. Хотя, сто пудов в этом цирке никакой связи нет. Райский ад. Или наоборот.
Гундос вдалеке пополз с автоматом к месту, где отлетела от стены граната. Он то привставал, то приседал опять и, наконец, заорал:
– Вон она! Вижу! Вплотняк там как раз! Щас…
Вот и хорошо. Пусть патроны тратит. Интересно, скока там у него есть?
Раздался выстрел. Ещё один. Потом короткая очередь. Мазло. Не попал, конечно.
–…Придется ближе. Слышь, там! Говорю, ближе придется. А потом в песок сразу, успею.
– Хрен ты успеешь! Патронов-то сколько осталось?
– А тебе зачем? На неё хватит.
Ядрена матрёна, а что, если действительно рванёт – и пролом в стене… Ах ты, хитрый, тварь! Автомат-то теперь с ним! А у него ещё и патроны разрывные! Так. Надо приготовиться. Щас тебе… Павел стал перекатываться в сторону своего автомата параллельно преграде. Боковым зрением он видел, как враг приподнялся и дал очередь с колена.  И в ту же секунду, неожиданно звонко, пространство вокруг разорвал громкий хлопок взрыва! За стеной во все стороны брызнул светло-жёлтый фонтан песка. Несколько секунд там не было видно вообще ничего. Потом песок стал оседать. Павел всматривался с опаской. До автомата бежать ему отсюда секунд 10. Это вечность… Что там?!
За оседающей песчаной пылью медленно проступали очертания фигуры, распластавшейся на песке. Так… Павел стал перебежками приближаться к преграде. Так… Ага – автомат там у него вообще в песок воткнулся рядом… Кирдык, что ли? Осколки или просто контузия? 
– Эй, ты! Слышь! Как там тебя! Рома… Слышь, Ромаха! Ты чё там?
Тело осталось неподвижным.
А если прикидывается? Да, стена… Надо проверить. Тока аккуратно.
Он сначала медленно приблизился к стене, а потом рывком бросился к месту, где был взрыв. Вот тут! И… Нет! Ни фига! Никаких проломов, как броня прозрачная всюду! Ладно… Зря прикидываешься, братан… Он ещё раз бросил взгляд на неподвижное тело, и с этой точки увидел чуть багровое пятно под ним, уходящее в песок, но уже успевшее нарушить идеальный однородный цвет… А вон и ещё одно пятнышко, поменьше, ближе к груди. Не придуривается. Крыхан тебе, Ромчик…
И тут, вдруг, вместо радости его накрыла жуткая волна животного страха. Он много раз смотрел смерти в глаза, видел, как расставались с жизнью солдатики рядом, но такого ужаса не было ещё никогда! В одно мгновение он понял, что остался в этом дохлом месте совершенно один! Один! Навсегда! Возле этой стены и трупом за ней! И никакой воды, кроме последних каплей во фляге, у него нет – это понт был! А всё ж внутри пересохло уже! И вроде жарче становится! Один в этой галимой пустыне, сделанной неизвестно кем неизвестно для чего, но в точь, как в том хреновом рассказе!
Несмотря на тепло от песка, холод растёкся по всей груди, и сразу заломило в висках и затылке – контузии. Но холод в груди был хуже. Это был холод медленной мучительной смерти – от жажды и одиночества. Или – от своей пули, и тогда – вон как он, с кровью на песке, хлещущей из трупа…
– Рома!!! Слышь, ты там, гундос сраный!! Ты сдох совсем там что ли?! – он в отчаянье забарабанил кулаками по стене, сдирая в кровь костяшки пальцев. – Я ж говорил тебе, что не успеешь упасть, срань ты! Шваль ты недобитая! Сдох первым, а теперь я один тут, да?!! Патронов много у него! Кому теперь твои патроны! Закопать тебя некому даже! Будешь вонять тут в песке! Понял! Ты!!
 Стараясь заглушить криками нахлынувший ужас, он продолжал молотить по стене, не чувствуя боли. Полосы крови с разбитых кулаков сделали стену видимой. Теперь эта проклятая мембрана была разукрашена багровыми узорами, которых становилось всё больше с каждым ударом. И тут тело шевельнулось… С тяжёлым стоном Роман чуть повернулся, попытался привстать, но опять упал навзничь и застонал сильнее.
– Ромка!! Ромчик, ты жив, тварюка?!! Ты шо там, братан, куда зацепило, гундос ты?!
Роман приоткрыл глаза и опять застонал.
– Выше таза сбоку… Ноги не чувствую. И в груди где-то… И рука вверху, вроде, плечо…
– Так! Ты держись, давай там! Слышь! Не сдыхай! Скоро того… Помощь будет! Понял? Аптечка где, турникет?!
– Там осталась… Какая помощь… Всё уже. Светка моя… расстроится, не дождалась…
– Что всё, что всё! Слышь ты!! Не кисни, живи давай!
– А… Ты тоже понял…
– Да кто понял?? И что?
– Ты понял теперь. Как и я. Я, когда ты себя грохнуть надумал, такой ужас принял… Что я тут буду один ваще. Что когда на пару мы тут – совсем другая история. Шанс есть. А один если – то полный тогда… И безоговорочный. Нам эту дуру прогрызть надо было. Хоть как. Но ты грызи теперь сам. Я всё уже, типа.
– Рома, не гони! Погуляем ещё! Стену сковырнём, водой напою тебя!
– Не звезди, Паша, нету у тебя воды ни хрена.
– Откуда…
– Я не просто без сознанки был. Голос слышал. Как мысли. Но не мои. Точно. Там и сказали.
– Да, бред это…
– Нет. Всё сразу ясно стало. Но я забыл всё… Почти всё. Помню, что понял – нет у тебя бутылок воды, на понт брал. И что решил ты – специально я с автоматом подошёл… И ещё – мы тут или оба выживем, или обоим конец. Это хорошо помню. Наоборот всё тут. Это не арена, как в том рассказе. Это лодка. Там убить надо было быстрее. Тут – выжить обоим… Как в одной лодке. А, если нет, то…
– Хрень! Бредятина!
– У меня кровь внизу. Сосуд, может… Я сам жгут не сделаю. Скоро уже… Так что не вышло у нас. И тогда обе армии и страны – всё. Обе.
– Как – обе?
– Не знаю. Сказали так. И я точно понимал, что это правда.
– Да кто сказал-то?? Кто это сотворил тут всё?? Пришельцы эти галимые?! Бог?! Аллах? Сатана? Черти?!
– А ты как думаешь? Какая разница уже. Я отдохну, ладно…
Он уронил голову на песок.
– Рома! – Павел ткнулся в стену. – Рома!!
Прозрачная пружинящая стена, уходящая во все стороны в бесконечность, стояла непреодолимой крепостью. Кто придумал всю эту хрень!!!
– Ромчик, держись, братан! Ну его на хрен эту сраную войну! Слышь! Я… Я… Мне бы добраться до тебя как-то, я бы жгут сразу… Сука ты! Не сдыхай, сказал! Щас, может под ней надо…
Он начал лихорадочно разгребать песок руками у стены, обливаясь солёным потом. Почти сразу до крови протёр ещё и пальцы под ногтями, но полуметровый подкоп ничего не дал. Стена действительно шла и вглубь.
– Бляха ты! Рома! Да пошевелись ты хоть!! Ты ж не труп ещё! Слышь меня, гундосина! Да я всё, я всё щас за тебя! Я шоб тебя спасти, я и кровь, и жизнь сейчас! Живи ж только там!! Выживи, ну! Я б вот этим ремнём тебе сразу перемотал! Слышь! – он сорвал с брюк ремень, оставляя на нём капельки крови с пальцев и протянул вперёд. – Видишь! Вот же он, вот! Если бы не эта хрень, я бы сразу! Веришь?! – он ещё раз сунул вперёд окровавленные руки с ремнём. Но они ни во что не воткнулись, провалившись в пустоту…
Преграды не было.
Паша опасливо встал и сделал шаг, протянув руки. Ничего. Ещё шаг. Он тут – на другой стороне этого цирка с песком!! Ни о чём больше не думая, Паша рванулся к телу на песке. Вот он – Ромка… Вот он! Вражина… А, блин! Когда это было! Паша схватился за пульс на шее – вроде есть! – а потом стал накладывать на ногу жгут из ремня. Турникет бы, но нет его! Песок впитал почти всю струившуюся кровь и стал рыжим под Ромкой… Паша сбросил куртку, быстро разорвал на себе майку и заткнул кусками материи пару кровоточащих отверстий на теле раненого. Потом достал из кармана заветную флягу и, отвинтив крышку, поднёс её к запёкшимся Ромкиным губам.
– Слышь, братан! Это я! Я тут уже! Мы это сделали! Пей давай, живи! Вражеская ты морда…
Он встряхнул Рому за плечи, и тот тяжело застонал. Потом чуть приоткрыл побелевшие губы и сделал глоток. Ещё один…
– Пей, пей, не жалей!
Пашка наклонил флягу сильнее, и последние капли скатились к Ромкиным губам. Больше воды у них не было.
Роман чуть приоткрыл глаза. А потом приподнял руку, показывая что-то за Пашиной спиной.
– Чё там? А, стена. Нет ее больше галимой! Ну на крайняк там, где я прошел, уже не было. В других местах не знаю.
Но Рома продолжал показывать вверх, что-то мыча. Паша обернулся. Надпись на стене таяла, медленно стекая вниз мутноватыми разводами. Но не вся. Стекали большие буквы «СУ». А вот 45 остались на месте. Только стали… ярче что ли. Да! И цвет у них был теперь какой-то зелёный.
Паша покачал головой.
– Ну и что! Пусть хоть всё стечёт там нахрен! Главное – мы сделали её! Понял! Теперь это… Это… Ну, короче, найдут нас. Кто-то… Наверное… И ты жив же!
Рома отрицательно помотал головой.
– Что значит, нет?! А я сказал – да!
Паша помог ему привстать на песке, поддерживая за спину.
Держась за раненую ногу, Рома, с трудом произнес:
– Я знаю теперь. Про неё. Про нас… Граната не зря так рванула… Она не могла сама. Специально это.
– Что специально? Что про стену? Опять голос тот?
– Про надпись… С и У…
– Ну?
– Это, короче, одно слово.
– То есть?
– Одно, но из двух. Само-убийство… Самоубийство это.
– Какая хрень! Чьё?
– Наше. Мы на грани были. Умирает один, а второй не спас или сам убил – значит, убил и себя. Самоубийство. Потому и жарче стало. Повязаны мы тут вместе в полную. Весь смысл в этом.
– Так…
– Но ты, вот, молоток. Спас меня. И себя, значит. Когда точно решил, что готов мне помочь и даже последнюю воду отдать. А не ждать, пока сдохну. Ну вот она и… Главное решить было.
– И чё теперь? Чё там твой голос?!
– Не мой он. Теперь этого СУ больше нет. А 45 осталось… Всё у нас похожее. Даже этот рассказ читали оба. Только враги.
– То раньше было. Тут иначе всё! Так для чего вся хрень-то?? Весь цирк?
– А для чего ты сквозь стену прошёл?
– Спасти тебя! И себя, выходит…
– Не только. Мы вместе выйти должны.
– Как? Куда? К нашим или к вашим?!
– И к нашим, и к вашим, как я понял. Смотри…
Буквы вверху окончательно исчезли. А цифры 45, вдруг, налились ослепительным зелёным светом, из которого ударил яркий зелёно-голубой луч. Очертив широкую дугу по песку, он ушёл куда-то вдаль. Дымка стала прозрачной, и там, почти на горизонте, появилось на песке еле заметное отсюда светлое пятно. Луч дёрнулся и застыл, как бы показывая направление.
– Надо туда, Паша. Но я не могу… Не дойду я. Кружится всё. Сидеть даже не могу.
– Так, слышь! Ты воды попил, теперь давай к спальнику твоему смотаюсь, плитки принесу, щас ещё легче станет. И доковыляем точно, раз надо!
– Нету плиток. На пушку брал тебя.
– Сука!
– Сам не лучше. Ты дойди. Глянешь, что там. Вернёшься и дальше решим.
– Щас!! Ты минуту назад рассказывал, что вместе или самоубийство. Вдвоём идём! Или ползём. За спальником смотаюсь и потащу тебя на нём. Только жарче ещё теперь. Всё жарче и жарче! Какого хрена?
– Не знаю. Но так надо, выходит.
– «Надо». «Голос». «Высший разум». «Пришельцы-ушельцы». Ядрёна хрень на ясный день! Если выживем, хоть рассказ пиши фантастический! «Арена-2», ядрить её налево!! Тока там американская муть была, вставляла по молодости, а тут – реал ещё тот! Значит так. Я теперь полевая медуха тебе. Выношу на себе с поля боя. Понял? Давай, подъём помалу. Шоб не тащить тебя. Здоровой ногой перебирать можешь?  Кровь ты потерял. Быстрее надо туда! Нельзя ждать. И жара…
Паша завязал казённую куртку на бёдрах, заодно она прижала штаны вместо ремня.
– Паха-папаха, у тебя часы идут?
– Рамзес, ты герой-юморист у нас. Не идут. Стоят. Смотрел уже много раз. Как будильник сработал, так и встали.
– Не встали. У меня тоже не шуршат… Времени нету тут. Остановилось.
– Только тут?
– Нет. Везде. На паузе. Нас ждёт.
– Ну и пошли, раз ждёт!
Он с силой приподнял Ромку, и тот громко застонал, почти закричал.
– Давай, Ромаха! Давай, мужик! Орден тебе дадут!
Он сделал рывок вперёд по песку, стараясь принять на себя Ромкин вес. Тот со стоном перенёс здоровую ногу на шаг и тут же начал заваливаться на бок. Паша ещё сильнее подхватил его и сам еле удержался – с весом песок проседал, мешая идти. К тому же, от жары что ли, он стал каким-то вязким. Пот заливал Паше глаза, но он буквально тащил на себе хрипящего Рому к светящемуся на непонятном расстоянии пятну. Полустоя, они продвинулись метров 10. Или 20. Или 50… Неужели стало ещё жарче…
– 45… – прохрипел с закрытыми глазами Рома.
– Какие 45, братан… Опять…
– 45… градусов. Сейчас будет…
– Голос сказал?
– 45…
– Дойдём, бляха!! Хоть 50, хоть 60 – всё равно дойдём!
Они двигались очень медленно. Жара становилась всё сильнее, и в какой-то момент Паша ощутил, что малиновые круги перед глазами уже не дают переставлять ноги.
– Стоим, Ромчик, – с трудом выдавил он. – Стоим… Пару минут….
Хрипящее горячее дыхание, казалось, добавляет жара ещё больше.
– Паша…
– Что, братан. Не брошу я тебя. Даже не проси…
– Я не про то. Если выживем, надо написать. Про всё здесь.
– Написать? Кому?
– Ты – своим. Я – своим. Если выживем... Всё описать красиво… Слышь меня, братан?
– Слышу! А кому надо это?
– Всем. Надо всё подробно описать.
– И что это будет. Рассказ, типа?
– Что хочешь… Как выйдет.
– Да я нормально писать никогда не умел! Не писатель я тебе!
– Ничё. Расскажешь кому-нибудь, кто умеет. Щас эзотериков грамотных полно. За тебя напишут и выложат у себя… И многие прочтут.
– Скажешь тоже, у нас тут мат сплошной! Какие «эзотерики»…
– Мат пропустят и изменят, чтоб приличней было… Они сделают.
– Сделают… Это тоже «голос» тебе нашептал?.. Всё, пошли. Нельзя стоять долго. Щас жара нас тут сделает.
Паша опять потянул их обоих вперёд. Но после первого же шага Рома тяжело застонал, потом совсем обмяк и, похоже, потерял сознание. Паша встряхнул его на себе.  Никакой реакции. Он посмотрел вперед. Сквозь пот и багровое марево всё ещё виднелся голубоватый луч. Но светлое пятно на песке, казалось, было там же. Или всё-таки ближе? Ближе или нет… Какой нахрен рассказ?? Кто его напишет! Так и сдохнут они тут оба в этой горячей срани, сделанной неизвестно кем!!! А если… Если в натуре оставить сейчас этого… Как его там… Ну вернусь потом за ним. Если смогу… Посмотрю, что там, потом вернусь… Ну! Двоим тут не спастись. Тяжёлый он стал, как смерть… Не дотянуть… Вдвоем помрём же, верняк, а так хоть один выживет может… Я выживу… А он мертвяк уже. Всё равно не жить ему…
– Роман! Ты живой?
Дышит, вроде. Хрипит. Но тихо. Недолго осталось… По такой жарине и здоровому хана.
Паша отпустил перекинутую через шею Ромыну руку, и тело съехало на песок, распластавшись ничком. Павел ещё раз бросил взгляд на раненого. Не жилец. Точно. Да и враг, как ни крути… Сразу стало намного легче. Даже жара показалась на такой страшной. Сам дойду… Дойду. Вон оно. Вижу. Пятно то светлое. Недалеко уже… Там спасение. Вода, может. Не зря ж луч чёртов бьёт туда. А этот… Сам подорвался. Чё теперь.
– Ромчик, слышь… Я это… Смотаюсь туда один. Как ты хотел. Друг. Ты потерпи. В общем, пошёл я… Держись тут…
Паша шагнул к пятну. Хоть пот можно вытирать руками свободными от этой ноши! Он сделал несколько шагов от тела и увидел, что пятно действительно совсем недалеко. Метров 100 может, ну 200. Или 300... Не разобрать в этом мареве. Горячий воздух, вдруг, ещё силнее обжёг ноздри. А может ближе к нему температура растёт?? Хрень! Он сорвал с себя остатки одежды сверху и оглянулся назад. Вверху и чуть сбоку бил из дымки этот самый луч, а под ним в отсвете, виднелось беспомощное тело в неестественной позе. Уже помер, похоже. Не шевелится вообще. Ну и ладно. Судьба у него такая… Вражья…
Хреновая война, блин!!! Достала по самые гланды, бляха! Будь она сто раз проклята на веки веков, тварь! Я ж Катьку скока не видел! И дочь! И увижу ли неизвестно! А всё из-за них – из-за вот этих тварей, скотов поганых! Вон лежит… Сдохнет тут и следа от него ни грамма! Вместе с «голосом» этим своим! Гниль! Фуфло ряженое! Целился в меня ещё! Всё теперь! Я жить буду, а ты – нет. Вот как бывает, паря! Выживают лучшие – а не ты! Понял?! Прощай, вражий трупак! Прощай и сдыхай до конца!!!
…Паша ещё раз втянул раскалённый воздух и повернулся спиной к светлому пятну… А потом, еле шевеля ногами, увязающими в горячем песке, потащился обратно к телу… Почти ничего не соображая в этой жаре, он наклонился и ухватил Рому за воротник распахнутой куртки. Рывок… Тело почти не сдвинулось. Ещё рывок… Из последних сил Паша напрягся всеми мускулами и, наконец, сдвинул тело в направлении пятна. Ещё одно невероятное усилие. И ещё метр.
– Доползём, Рома… Доползём… Гад ты. Сука… Не брошу я тебя… Никогда. Жить будем. Оба будем. Хрень эта войнуха. Она виновата. Не мы. Жить будем, Рома. Жить будем….
Рывок. Метр.
– Точно будем…
Рывок. Полметра.
– Ещё обнимешь свою Светку. А я Катьку…
Рывок… Почти на одном месте. И воротник выскользнул из мокрых покалеченных рук…
Пашка упал на песок рядом с телом. Пальцы больше не слушались. Он вцепился в распахнутый воротник Ромы зубами и, схватив того под мышками, сделал ещё одно отчаянное движение к светлому пятну… Перед глазами распахнулась тёмно-багровая бездна. Дыхание совсем пропало… Но через тьму он заметил, что луч над ними дёрнулся и изменил угол… Нечеловеческим усилием Паша повернул голову… Правый глаз, залитый потом и, и наверное, кровью, ничего не видел. Но левым он разглядел, что пятно теперь оказалось совсем рядом! В метре от них! Яркое, абсолютно белое пространство, рассекающее жёлтый песок. Тогда Паша отчаянно вдохнул что-то невыносимо горячее в обожжённые лёгкие и неудержимо рванулся вместе с Ромкой в этот свет. Последним его ощущением было, что они вместе проваливаются в какую-то белоснежную прохладную бездну.

…Откуда взялся здесь этот корабельный колокол… Откуда в пустыне этот корабль с ударами в колокол на носу…
Павел с трудом открыл глаза. В полутьме кто-то истошно тарабанил во что-то звонкое и кричал. Было жарко. Но не так, как там… Он вытянул руку из спальника и посмотрел на часы. Почти 5 утра. Идут, вроде.
¬ – Командир! Командир! Вставайте, тревога! Тут такое!
– Что… – Павел встряхнул головой, срывая спальник. – Что за обращение, позывной забыл?!
– Командир! По рации только что! Ротация у нас в тыл срочная!
– Чего? Какая, нахрен, ротация! Мы неделю тут тока! Спятил? И какой лох так в блиндаже натопил?! Генератор подвезли, так вы и рады, черти!
– Виноват…
Павел увидел бутылку с водой возле лежанки, одним махом оторвал крышку и жадно опрокинул её почти всю залпом. Потом повернулся к этому лоху, продолжавшему судорожно сжимать пустой котелок, по которому он молотил ложкой. В блиндаже было ещё несколько лежанок, но сейчас они пустовали.
– Докладывай!
– По рации… Срочно. Вместо наступления! Приказ – в тыл. Оружие менять!
– Чего-чего??
– Вот и я говорю! Короче, у всех полчаса назад по всей линии на передке всё из строя повыходило! Охренели все! У смежников та же хрень! Думали клинит – но у всех же одно и то же! И стрелковое, и тяжёлое! Не стреляет ни хрена!!
– А противник?!
– Тоже ни с выстрела с ночи!! Перехватили ихний базар – в точь, как у нас! Короче, у них там приказ на срочную ротацию. И командование наше тоже решило – в тыл, оружие проверять. Я – сразу вас будить! И они, и мы отходим, в тылуху идём! А боевые –непонятно, будут дальше начислять за нулёвку или нет? Как думаете?
– Заткнись ты с боевыми! Где весь взвод??
– Так оружие же собирают! Ни капли не фурычит! Ни стрелковое, ни гранаты, вообще ничё! Всё взрывчатое взрываться перестало – и в патронах, и всюду. Можете свой автомат попробовать. Это палка теперь просто! И вообще, – он понизил голос, – слух идёт, что это по всему фронту так… И у них тоже…  Мистика!
– Мистика… Мистика. Мистика… Так… Ты ночью входил сюда? На дежурстве?
– Ну да! Рация же! И вода тут… Я на минуту!
– Это… Подходил ко мне ближе?
– К вам? Ну вы, того, храпели, как всегда…
– Издеваешься! – Павел вскинул вверх кулак и замер от пронзительной боли в пальцах и костяшках.
– Виноват… А что с рукой у вас… И вторая…
Содранная с кулаков кожа топорщилась смятыми лохмотьями между корками запёкшейся крови… Павел посмотрел на руку. Потом медленно опустил её.
– Дело одно есть… Приказ!
– Слушаю!
– Ты, вроде, говорил, эзотерикой интересуешься? По сайтам каким-то шарился, предсказания галимые читал про войну от шизотериков?
– Ну…
– Там есть у них, кто нормально тексты пишет?
– Тексты? Ну…
– Не ну, а «так точно», салага!
– Виноват…
– Как в тылуху выйдем, контакт мне их дашь. Сразу! Взвод подготовить к движению, доложить о готовности и связь мне со штабом!