Шрамы прошлого Гл. 13

Радостное известие о нахождении Марка взбудоражило всю семью. Марта, не уставая, рассказывала по телефону Нелли Михайловне, Константину Георгиевичу, Асе, как всё произошло.
– Марка нашли у берега реки, в которую он упал после выстрела. Отвезли в местную больницу. Пуля чудом не задела позвоночник. Но он потерял много крови. Его обнаружили рыбаки. В больницу он попал в тяжёлом состоянии. Если бы не одна врач, знакомая Викентия Павловича. Ей удалось перевезти его к нам в Питер. Он лежал в больнице, а я ходила рядом и не знала об этом. Это такая цепь счастливых случайностей! Если бы Дробич не узнал от санитарки о несчастном одиноком человеке, лежащим в реанимации, мы бы ещё долго искали Марка.
В начале рабочего дня все собрались у Марты в кабинете.
– Марта, а когда бы ты меня обрадовала своим новым положением? – Коршунов приобнял Марту.
– А меня? – Тим хитро посмотрел на начальницу.
– Ты ещё куда? – Александр Григорьевич шутя, погрозил стажёру пальцем.
– Замучили мою дочку, – довольно произнёс Мезенцев, – я сообщил бы, когда время подошло.
– Пётр Кузьмич, вы знали? – Марта не могла скрыть улыбки.
– Обижаешь. А потом я что, глухой? Шушукаются по телефону! Бабка уже приданное внучке собирает.
– А если внук? – улыбаясь, спросила Татьяна.
– Марта Леонидовна, вы постарайтесь и сразу двойню, – Тим не успел договорить своё предложение.
– Что за праздник такой? Слышу смех. Что, дело закрыли и от радости смеётесь?
В кабинет вошёл генерал Мишин.
– Никак нет, товарищ генерал, проводим оперативное совещание, – нашёлся что ответить Мезенцев.
– Доложите обстановку.
Мишин сел за стол Марты. Казалось, что солнце радовалось вместе с дружным коллективом. Откуда-то появившийся солнечный зайчик забегал по кабинету и вдруг решил остановиться на гладкой блестящей коже лысины генерала. Марта прикрыла рот ладонью, чтобы не прыснуть от смеха.
– Что у вас по делу Угарова? Вы выяснили, что произошло с его отцом?
– Дело по убийству Угарова Василия Николаевича раскрыто. Готовим к передаче в суд, – взяв себя в руки, доложила Марта.
– Как оказалось, его убила жена. В ходе расследования было раскрыто ещё одно убийство. Установлено, что в тысяча девятьсот восьмидесятом году в городе Саратов Бертой Альбертовной Угаровой было совершено тяжкое преступление – убийство своей свекрови.
– Восьмидесятом… так срок давности, – заметил Мишин.
– И всё же преступление раскрыто.
– А убийство работницы этого семейства? Как её?
– Зинаида Прошкина. Над этим мы ещё работаем, – доложила Марта.
– Что-то долго вы работаете. А преступления в этом семействе не прекращаются! Что вы можете сказать об исчезновении Угарова старшего?
– Сергей Дмитриевич, мне кажется, здесь не было никакого преступления. Николай Васильевич в преступлениях своей невестки не принимал никакого участия. По медицинским показателям убить Прошкину при всём желании он бы не смог. Да и планы у него были другие. Скорее всего, это сделал человек, которого мы подали в розыск. Это военный преступник, который, предположительно, и убил человека, чей труп мы первоначально приняли за труп журналиста Гаврилина. Поэтому скрываться от нас Николаю Васильевичу было совершенно ни к чему. Мне кажется, его просто уберегли от нашего вмешательства.
– Что значит уберегли? Марта, объясни, – возмутился Мезенцев.
– Пётр Кузьмич, вы подумайте, как должен переживать пожилой больной человек, узнав правду о своей невестке. Об её аресте. Об убийстве любимой женщины? На нормальную психологическую помощь от новой сиделки и от внучки, которая, скажем прямо, недолюбливает деда, рассчитывать не приходится.
– Так может, его этот военный преступник и похитил? – спросил генерал.
– Зачем? Ему самому надо скрыться, так, чтобы его не нашли. А если и выйдут на него, так чтобы ни в чём не подозревали. Зачем ему такие лишние хлопоты? Если бы была нужда, он бы его просто убил. Нашёл бы, где и как. Ему важно замести следы причастности к похищению архивных документов, которые находились у Гаврилина. А вот убийство Прошкиной, скорее всего, его. Мы предполагаем, что всё-таки Потапова видели с Зинаидой. Значит, между ними был какой-то контакт. Возможно, с его подачи она побывала в квартире Гаврилина. А заодно и зажигалку подбросила, чтобы навести след на Берту Угарову.
– Это я понимаю, всё ваши догадки! А что с поисками этого журналиста? Я так полагаю, что все преступления крутятся вокруг этого Гаврилина? Так, Марта Леонидовна?
– Совершенно верно, Сергей Дмитриевич. Но Гаврилин сейчас находится в больнице. Его ввели в искусственную кому. Вскоре он очнётся и, как я думаю, многое прояснится.
– И что? Вы долго собираетесь ждать, когда он очнётся? И ловить этого Потапова долго будете? Без их показаний, я чувствую, у вас ничего не прояснится!
Мишин ещё бы продолжал свою воспитательную тираду, но задребезжал мобильный телефон Тима. Спросив разрешения у начальника, он стал записывать данные, которые ему диктовали по трубке.
– Понятно, Вячеслав Ильич Потапов, проживающий в городе Тверь, улица, дом. Ясно. Разрешите доложить? – Тим обратился к генералу.
Тот кивнул головой: – Докладывайте.
– Недалеко от трассы Луга – Санкт-Петербург был обнаружен обгоревший автомобиль «Жигули» шестой модели без номерных знаков. Но по номеру кузова и двигателя, последним приобретателем этого автомобиля является Потапов Вячеслав Ильич, проживающий в городе Тверь.
– И что это нам даёт? – Спросил Мишин?
– Можно предположить, что наш неопознанный труп и является этим Потаповым Вячеславом Ильичём, – ответил Мезенцев.
– Если это так, то он ещё является, судя по отчеству, сыном разыскиваемого нами военного преступника Потапова Ильи Михайловича, тысяча девятьсот двадцать пятого года рождения, – добавила Марта.
– Тут ещё вот в чём дело, – Коршунов стал листать документы, привезённые из Белоруссии.
– Так! Я вижу, что дело идёт к завершению, – генерал достал звонящий мобильный телефон и пошёл к выходу из кабинета, – работайте! Не забывайте, сроки поджимают.
– Что вы хотели нам сообщить, Александр Григорьевич? – спросил полковник, когда закрылась дверь за генералом.
– Я привёз список всех задержанных немцами военных, которые находились в казематах комендатуры незадолго до входа наших войск в Полоцк. Под номером тридцать шесть в этом списке значится Потапов Илья Михайлович, двадцать пятого года рождения.
– Ты полагаешь, что Потапов, это и есть Адам Бортич? – удивлённо спросил Мезенцев.
– Да, именно это я хотел сказать. Тут и предполагать, и полагать нечего. Всё сходится. Убил и поджёг дом вместе с трупом Потапова, а сам скрылся с его документами до наступления наших войск.
– Марта, твои действия? – отчеканил Мезенцев.
– Тим, немедленно выдвигайся с опергруппой в Тверь на квартиру младшего Потапова. Предупреди местных. Возможно, Илья Потапо был уже на квартире своего сына. Но, возможно, он там появится, конечно, если он ещё не нашёл документы, которые собрал Глеб.
– Интересно, что связывало его с Зинаидой Потаповой, – спросила Татьяна, когда Тим ушёл с заданием.
– Я думаю, что сначала она ему помогала как социальный работник. Возможно, у неё и на него были свои планы, – ответил Коршунов.
– Как это не порядочно использовать стариков, – сказала Таня, листая материалы дела.
– Да, уж! Порядочным человеком Прошкину назвать тяжело. Да и не всем это дано быть порядочным человеком, – Коршунов тяжело вздохнул.
– Но любой человек стремится слыть порядочным и стремится к этому, – отпарировала Таня.
– Дело в том, дорогая моя девочка, что быть порядочным человеком всегда сложнее. Проще быть подлецом.
– Как это?
– Обыкновенно, Танюша. Подлец не задумывается над своими поступками. Убивает, подличает, мстит, завидует, не думая об угрызениях совести. Его не мучает совесть, раскаяние. А порядочный человек, даже если совершит неблаговидный поступок, будет сожалеть об этом. Искать выход, как исправить ситуацию. Помогать, спасать.
– Александр Григорьевич, но хорошие поступки порядочные люди совершают тоже спонтанно, не думая о последствиях.
– Совершенно верно. Но, заметь, совершить подлый поступок ему даже в голову не придёт. А сделав ошибку, он будет не только долго страдать и грызть себя, искать путь к изменению совершённого.
– Александр Григорьевич, – Марта обратилась к Коршунову, – в этом деле череда подлых поступков привела к тому, что оно закроется добрым поступком. Арестом предателя, изувера. Представьте, если бы Логинов старший не заказал Марку книгу о героическом прошлом Угарова? Если бы Зинаида не рассказала Потапову о том, что Угаров освобождал Полоцк и что Марк знает о его похождениях в Белоруссии. То Берта не убила бы своего мужа. Зину не убил бы Потапов. А то, что это сделал он, я уверена. Она знала его в лицо. А возможно, в силу своей, как вы говорите, непорядочности, могла шантажировать его.
– Знала в лицо? – Коршунов даже встал от появившейся догадки.
– Александр Григорьевич, я предупредила Ольгу Степановну, вернее, её сына. Он забрал её к себе, пока мы не возьмём Потапова.
– А отец Марка?
– Он категорически отказался переехать к нам. Будет дожидаться Марка в его квартире. Пока Нелли Михайловна наведывается к нему. Вы думаете, ему грозит опасность? Но Потапову не зачем светиться лишний раз. Да и с Константином Георгиевичем он незнаком. Но я завтра после Марка наведаюсь к нему.
Беседу прервал Мезенцев, который в последнее время строго следил за тем, чтобы Марта долго не задерживалась на службе.
– Ты теперь должна думать не только о делах, но и о своём режиме. Не двадцать лет уже. Себя и ребёночка побереги, – говорил он, подвозя Марту домой.
Утро следующего дня началось с сообщения Тима о том, что Потапова в квартире сына нет. Но, по свидетельству соседей, он здесь был. Они узнали старика по фотороботу.
– Марта Леонидовна, в квартире всё перевёрнуто вверх дном. Он явно что-то искал, – докладывал Тим.
– Конечно, искал. Доступа к архивам, естественно, у него не было. Да он и не предполагал, что не всё подчистил перед своим бегством. Паникует старичок. В Питер он, конечно, не вернётся. За границу не побежит. Возраст не тот. Где же его искать?
– Товарищ майор, а может он там, где его никто не ожидает? – предположил Тим.
– Да, Марта, вариант. Может он рванул в Белоруссию?
– Тим, поезжайте с бригадой в Полоцк. Не думаю, что он там появится. Если только по другим документам. Ладно, и этот вариант надо предусмотреть. Давай, ждём новостей от тебя.
– Ага, есть, товарищ майор. Преступника всегда тянет на места своих преступлений.
– Марта. Не может быть, чтобы такой матёрый зверь не подготовил пути к отступлению, – сказал Коршунов.
– Вот и я об этом.
– А что, если он, наоборот, с новыми документами у нас под носом спрятался? – предположила Татьяна.
– Вариант, – одобрила идею Марта.
– Под носом, это где? – удивился Коршунов.
– Где угодно. Снимет квартиру под другим именем. А может, и наоборот, в другом городе квартиру снимет, – задумалась Таня.
– Сейчас столько частных домов отдыха, санаториев. Может, там?
– Александр Григорьевич, может, и там. Давайте разнарядку операм. Искать надо по всем параметрам. Везде, где только можно. Пусть разошлют фотороботы даже по самым маленьким населённым пунктам, больницам и, как вы говорите, домам отдыха в приделах задействованных областей, естественно, и в Белоруссии. Не думаю, чтобы он далеко сбежал. Я к Марку сейчас поеду, потом заеду к его отцу. Что-то Константин Георгиевич на звонки не отвечает. Он с техникой не ладит. Может, что с телефоном.
– Марта Леонидовна, вы обещали раскрыть тайну, где может находиться Угаров. Наш ветеран, – вспомнила Татьяна.
– А! Да, сейчас всё выясним. Если мои предположения верны, пусть он там ещё побудет. Для его же безопасности.
Марта набрала номер телефона Логинова старшего.
– Пётр Ильич, добрый вечер. Вас беспокоит майор Снежина. Хочу узнать о самочувствии Николая Васильевича.
Коршунов и Татьяна переглянулись.
– В принципе, логично, – заметил Александр Григорьевич.
– Догадались? – после непродолжительного молчания ответил Логинов, – я как узнал о Берте. Жалко старика стало. Знаете, мой отец погиб в сорок втором. Мама блокаду пережила, да и я помню эти годы. Он не знает, что Берта оказалась убийцей. Он, хоть и скандальный старичок, постоянно с ней ругался, подозревал во всём. Но по-настоящему не верил, что она могла и жену его, и сына убить. Вот ведь как бывает. Характер у ветерана, конечно, не сахар, но и его понять можно. Война проклятая виновата.
– Пётр Ильич, на тему его характера много и долго можно беседовать, просто у меня нет на это времени. Вы правильно сделали, что позаботились о старике. У меня к вам просьба. Пусть он у вас поживёт ещё какое-то время. Не думаю, чтобы настоящий убийца, военный преступник ему что-то сделал. Но всё же…
– Так я и не собираюсь его назад отсылать. Пусть у нас живёт, до конца, – закончил разговор Логинов.
– А что он ему сделает, они даже не знакомы, – пробурчал Коршунов.
– Я думаю, ветерану будет лучше среди уважающих его людей. А с внучкой ему тяжело придётся. Всё, я к Марку.
Переговорив с врачом, наблюдавшим за Марком, и обрадовавшись положительным изменениям в его состоянии, Марта держала любимого за руку и пересказывала ему все события последних дней.
– А с сыночком всё в порядке. Ты не думай, я ответственно подхожу к своему здоровью. Вернее, Нинель Михайловна с Настей держат меня под постоянной своей опекой. Так что, думаю, мальчик у нас родится крепыш. Весь в тебя. Я и представляю его похожим на тебя. Ну всё, ты выздоравливай, ни о чём не переживай, а я поеду к твоему отцу. Тебе, я думаю, здесь не скучно. Иван Захарович раньше рвался на выписку, а теперь хочет вместе с тобой выписываться. Я верю, что ты всё слышишь.
Поцеловав Марка, Марта через некоторое время звонила в квартиру Марка, где должен был находиться Константин Георгиевич. Постояв в недоумении некоторое время, она открыла дверь своим ключом. Отца Марка в квартире не было. Разряженный мобильный телефон лежал на письменном столе Марка. Зарядки нигде не было видно. Стационарный телефон был отключен.
– Где он может быть? Наверное, у Ольги Степановны цветы поливает, – подумала Марта. А может, пытается дозвониться ко мне по её телефону.
Но запасные ключи от квартиры соседки лежали на своём прежнем месте. Но Марта решила всё равно зайти и проверить её квартиру. Она вышла на лестничную площадку…
– Опять какое-то предчувствие.
Она оглянулась и посмотрела на дверь Дробыча. Неприятный холодок пробежал по телу, вселив в Марту чувство беспокойства и предчувствия опасности.
Проверив квартиру Ольги Степановны и не заметив в ней ничего подозрительного,
она остановилась у двери Дробыча и прислушалась.
Вдруг дверь открылась, и Потапов, с силой схватив её за грудки, втянул в квартиру. И швырнул Марту на пол.
– Попробуй пискнуть, завалю, не задумываясь! – зло процедил он.
Он толкнул Марту в комнату, где, привязанный к стулу, с кляпом во рту, сидел Константин Георгиевич.
– Бортич, немедленно отпустите его, – приказала преступнику Марта.
– Молчи! – процедил Бортич, привязывая Марту ко второму стулу, – будешь выступать, я тебе кляп вставлю. Поняла?
– Поняла. Константин Георгиевич, успокойтесь. Недолго ему осталось издеваться над нами. Мои товарищи в курсе, где я должна быть.
Марта застонала от полученного сильного удара по лицу. Из носа потекла кровь.
Она заметила, как, увидев на её лице кровь, у Бортича загорелись глаза. На его щеках появился слабый румянец.
– Что вспомнили растерзанных вами людей? Детей вашего соседа Дробыча? Или девочек, которым вы кромсали лица? Вам есть что вспомнить. Потапова вы тоже замучили, – Говорила Марта, пытаясь расслабить верёвочный узел за своей спиной.
– Что к ним захотела? Чего сюда припёрлась? Сидела бы у себя. И этот папаша откуда взялся?
– Этот папаша приехал сыну своему помогать. А вы не в курсе, что Марк уже дал показания.
– Да мне на его показания… Я в него не стрелял. А за этого недоумка я не в ответе.
– А за кого вы в ответе?
– Не за кого! – вышел из себя Бортич.
– Слушайте, а как это - всю жизнь жить под фамилией убитого вами солдата? Пользоваться его биографией, рассказывать на встречах о подвигах, совершённых не вами?
– Да никому я уже давно ничего не рассказываю. А кому нужны эти подвиги? У молодёжи сейчас другие кумиры.
– Я не собираюсь с вами спорить. А судить о молодёжи вы будете потом. Когда предстанете перед показательным судом и будете рассказывать о своих мерзких подвигах.
Тогда вам не позавидовать.
Потапов сел на диван. Было видно, что он устал, пока завязывал сопротивляющейся Марте руки и привязывал её к стулу.
– Молчи, а то договоришься, – он достал из кармана пистолет.
– А то что? Застрелите? Так без глушителя весь дом на ноги поднимите. Они сразу полицию вызовут.
– Не успеют, – еле проговорил Бортич.
– Вы сюда пришли, чтобы избавиться, как вы считаете, от последнего свидетеля? Так вы ошиблись. Вас многие помнят, особенно на территории Белоруссии. Что вы искали? Что вам было нужно? Избавиться от документов, которые вёз Марк? Так их мы восстановили. Зачем вы заказали Марка своему сыну? Его смерть всё равно не спасла бы вас от возмездия.
– Да если бы этот недоумок сделал всё, как я его просил, долго бы вы меня искали. Да и не искали бы вовсе.
– Ошибаетесь. Потеряли вы хватку. Перемудрили. Прошкина шантажировала вас?
Поэтому и её убили?
– Это она перемудрила. Много захотела. И знать, и получить. Такие долго не живут.
– А вы решили, несмотря на все ваши злодеяния, долгожителем стать? В чём цель вашей жизни?
– В чём? Выжить! Элементарно выжить!
– Для чего?
– Как для чего? А для чего мне была дана эта жизнь? Для того, чтобы сгнить в этом городе? В деревне? Сдохнуть от голода? Ребёнком терпеть издевательства отца садиста?
Сгинуть, уйти из жизни, ничего не увидев? Ни счастья, ни наслажденья, ни достатка? Почему одним всё, а другим только…
– Насладились жизнью? Обида на отца изверга. Поэтому и вы переняли его методы. И вы стали садистом? Уйдёте на тот свет довольным, что прожили счастливо и безбедно? Получается, что вашей целью было долгожительство и просто поесть вдоволь, насладиться чужой кровью и…
– А ты меня не кори! Да! Доволен! Доволен я своей жизнью, поняла? Мне девятый десяток! Я взял от этой жизни всё, что мог! Что хотел! А прошлое, оно так и остаётся в прошлом. Да что я тебе объясняю? Ты ничего не понимаешь!
– Вы правы, мне вас не понять. Вы думаете, что вас поймут родственники расстрелянных вами замученных людей, близкие изнасилованных вами женщин?
– Плевать я на них хотел на их близких! На их родственников! Есть я и моя жизнь! Остальное всё мираж. Тебе хотя бы это понятно? Да куда тебе? А чего ты пыжишься? Чего ты мне тут доказываешь? Где доказательства, что убивал я? Насиловал я? А? Нет доказательств. Чего я с тобой тут беседы веду. Пойду я. А ты сидеть здесь будешь, пока твой труп обезвоженный не найдут твои товарищи полицейские, – издевательски ухмыльнувшись, он закрыл рот Марты кляпом и открыл входную дверь, намереваясь выйти. Но, получив сильный удар от ОМОНОвца, упал, потеряв сознание.
В комнату вбежал Коршунов, следом за ним Татьяна. Константин Георгиевич оказался без сознания. Его сразу увезла в больницу бригада медиков. Марта от госпитализации отказалась.
– Марта Леонидовна, ну как же вы так? – сокрушалась Татьяна.
– Он бил тебя? – Коршунов очень переживал за её самочувствие.
– Всё! Всё хорошо. Как вы здесь оказались?
– Александр Григорьевич догадался, что Потапов может всё же пойти к Ольге Степановне. Он же не в курсе, что её нет, что Дробыч давно в больнице. Возможно, он хотел бы расправиться и с ним.
– Не невозможно, а точно. Так всё и было. Он не ожидал встретить здесь отца Марка, потом меня. Но хорошо, что всё закончилось.
Марта с Таней и Коршуновым поехала в больницу. Справившись о здоровье Константина Георгиевича, который пришёл в себя и успокоился только при виде Марты, она поспешила в палату к Марку. От возбуждения, от всего пережитого, она даже не заметила, что с лица Марка убрали кислородную маску. Она взяла его руку в свою и положила голову рядом с его плечом. Вдруг она почувствовала, как Марк сжал её ладонь.
– Марк!!! – вскрикнула она и принялась целовать лицо любимого.
– Марта, Марточка, – только и повторял он тихо.
– Мне столько надо тебе рассказать, – по лицу Марты потекли слёзы.
Марк в ответ моргнул, дав ей понять, что теперь у них впереди будет много времени, чтобы выслушать друг друга, и целая жизнь, чтобы одарить друг друга счастьем и любовью.

***

Адама Бортича в последний раз привезли к Марте на допрос. Выглядел он очень усталым.
– А как же сроки давности? Кому я теперь нужен? Я больной, я инвалид… Меня что, переправят в Белоруссию?
– А вы что, желаете ещё пожить? Вас ждут комфортабельные апартаменты, где вы проведёте остаток своей никчёмной жизни. Кстати, вам предстоит ознакомиться с документами: показаниями свидетелей ваших зверств и встречи с некоторыми из них. Вы помните девочку, на чьих глазах вы расстреляли мать вместе со спасённым ею еврейским ребёнком? Она долго хранила память о вас и не дождётся этой встречи с вами.
– Я ни с кем не буду встречаться.
– Теперь это не вам решать.
– Этого не было! Я ничего не помню. Оставьте меня в покое! Я старый человек…
Бортич пытался повысить голос, но толи от страха, толи от перевозбуждения он вырывался из его горла с каким-то надрывным писком.
– С удовольствием я оставлю вас в покое, забыть, правда, не смогу! А дальше вас ждёт бурная, полная событий и известности жизнь. Учитывая интерес к вам телевизионщиков. Только это уже не со мной. С вами будут заниматься более сведущие о ваших похождениях люди и в более подходящем для вас помещении.
– Ненавижу вас. Мелкие людишки…
– Знаете, достоверно известно, что самый страшный яд, способный убить человека, это душевные муки и угрызения совести. Но это у людей. А вас может убить только серебряная пуля. Потому что вы нелюдь. Вы, все вам подобные, как шрамы из прошлого. Шрамы, которые всегда будут напоминать о пережитом горе. Одно слово, предатель.
И уже выходя из кабинета, Марта не выдержала и, обернувшись на этого сникшего старика, сказала.
– Я бы и серебро на вас не тратила. А вот кол осиновый для вас в самый раз.
Предатель не повернулся в её сторону, только ниже опустил к полу седую голову.