Графский венец - 45

Глава 45 (камни,... записка,... тишина...)


– Быстрее, где камни? – спешила Ингрид сразу, как только Мария пришла с нею к себе в спальню и закрыла дверь.
– Говорите тише, нас могут услышать, – прошептала она.

Ингрид поставила руки на пояс и смотрела свысока, ожидая ответа на поставленный вопрос.

– Меня не отпустят назад. Я видела это в их глазах. Я боюсь, может, нам и не поверили.
– Это меня не интересует. Мне нужны камни и ты, – усмехнулась Ингрид тоже шёпотом.
– Зачем я? – не скрывала Мария, что напугана от всего.
– Знаешь слишком много. Я с тебя глаз не спущу.
– Я не буду рисковать жизнью Виллиама, – мотала Мария головой.
– Я должна тебе просто верить?! – поразилась Ингрид.
– Да, знаю, вы не верите...
– Камни!

Мария и не собиралась противиться. Она и приехала сюда ради того, чтобы отдать эти камни и спасти Виллиама. Подойдя к постели, она достала из-под неё спрятанную далеко на полу шкатулку.

– Здесь, –  протянула она её Ингрид.
– Точно? – та быстро сняла крышку и стала рассматривать разнообразной формы и цвета камни. – Здесь все?
– Да.
– Уверена?
– Да, всё, что я нашла в кукле, я хранила тайно здесь. Только кукла пропала.
– Разумеется, пропала! Хорошо, – взглянула свысока Ингрид и закрыла шкатулку с камнями. – Теперь едем назад.
– Сейчас? – удивилась Мария. – Как я всё объясню?!
– Да, у меня нет времени, – заявила Ингрид. – Ждём ночи. Оставляешь записку, что едем за куклами и сейчас вернёмся. Садись, – указала она на секретер. – Пиши...

И здесь Мария просто села к секретеру и написала под диктовку то краткое послание, которое Ингрид нашептала. Больше ни слова не было произнесено. Довольная Ингрид простояла у окна остаток вечера. Мария сидела в кресле и терпеливо ждала ночи.

Она часто бросала взгляд на запертую дверь и не понимала: «Никто не приходит?! Мой брат не пытается даже?... Так обижен?!... Родители не успеют приехать, меня здесь опять не будет. Вернусь ли?... Почему же ни Лидия, ни Павел, никто не интересуется, как я здесь? Верят, что с подругой сижу? Одна в комнате и весь вечер?!... Странно так... Может, нас подслушивали? Но что они могли услышать? Ингрид шептала... Что-то заподозрили?! Было б хорошо, если б заподозрили... Может, выследили бы и спасли и меня, и Виллиама? А как дать знак? Ингрид следит за мной. Весточку не оставить...»

Всё казалось Марии странным. Даже то, когда она ночью уже открыла дверь и кралась с Ингрид тихо покинуть дом. Стояла абсолютная тишина. Никого вокруг. Им удалось спокойно выбраться наружу, убежать за ворота а там, в ожидавшей их незаметно у леса карете, уехать.

Кучер Ингрид оказался верным и молчаливым. Как приказано ему было заранее, чтобы ждал, так и сделал. Мария иногда выглядывала в окно под насмешливый взор Ингрид, но никто за ними не ехал... Значит, никто ничего не узнал. Значит, оставленную записку брат и Лидия обнаружат только утром. Никто не спасёт и не поможет.

Оставалось надеяться, что те камни в шкатулке, которую увезли из дома, помогут спасти Виллиама и избавиться от бед, которые пока нависли угрозой над судьбой. Только эта надежда грела Марии душу и помогала стойко всё терпеть и ждать, ждать,... ждать, когда будет вновь в замке Врангелей...

На отдых остановка была на том же старом и на вид заброшенном постоялом дворе. Те же странные старики. То же неудобство. Только страха было меньше. Вспомнился ворон, его нападение на Ингрид, его недовольство...

Здесь Мария видела его в последний раз. Возможно, он в замке, рядом с Виллиамом. Он ему нужнее, Мария понимала, но душа звала эту птицу, чтобы ощутить поддержку и ту связь с Виллиамом, которая хоть немного, но грела сердце.

Мария не заметила, как вновь уснула. Она спала опять на полу, привязанная к кровати Ингрид. Но на этот раз Мария была настолько измотана, что уснула быстро и никакой боли не ощущала. Даже сон на этот раз оказался светлым, а не кошмарным...

Марии снилось, как она снова стояла в темнице, снова нежно касалась щеки Виллиама. Они соприкоснулись лбами, и Мария уже не сдерживала чувств:

– Я люблю вас...
– Мари,... вы тоже дороги мне, – отозвался полушёпотом Виллиам.

Его голос грел сердечным теплом такой же чистой и нерушимой любви, но так и слышалась глубокая печаль. Эта вечная грусть, чернота не только его одежды, волос или глаз, нет... Чернота судьбы... Того, что радости в жизни мало или даже совсем нет. Того, что мечты, которые хочется осуществить, останутся лишь мечтами и будут скрыты на самом дне где-то внутри...

Продолжение - http://proza.ru/2024/12/20/1400