Жница - богиня Мара

Всем известна картина Константина Васильева "Жница". Но она не так проста и понятна, как кажется на первый взгляд. Предлагаю рассмотреть её вдумчиво и внимательно. Современные неоязычники причисляют Константина Васильева к своим адептам, думаю, что они глубоко заблуждаются. Если судить по всем его работам, то невозможно проследить его предпочтение какой-то конкретной религии. Единственный вывод, который возможно сделать, это то, что художника не интересовал Восток, но думаю, что ему просто не хватило на него жизни.

"Жница" - сюжет простой, уставшая от работы девушка отдыхает, прислонившись к берёзке.


 Обыкновенно, смерть рисуют, как бабу с косой, всем известно. Так вот, девушка на картине, она и есть, только молодая. Девушка устала от работы, но позади неё нет ни скошенного ржаного поля, ни снопов, ни подружек или родных. То есть, заключение, что девушка долго работает, ничем не подтверждается. Не ходили крестьянки в поле жать в одиночку, в сумерках и в непогоду тоже. Крестьянский день был расписан, как по нотам. У Василия Белова есть замечательная книга о деревенской жизни "Лад", в которой он главный акцент делает именно на неизменный ритм крестьянской жизни, на её правила и запреты.  Посмотрите, какое тёмное, предгрозовое небо. Серп очень острый, а усталая рука держит его над нежной шеей, как нож гильотины. А ну, как рученька разожмётся? Даже возвращаясь с поля, усталые жницы серп на плечо могли повесить, подложив под него фартук или полотенце, чтобы не пораниться нечаянно, а чаще, просто в руке несли. Или завязав в фартук охапку свежесрезанной травы для своей бурёнки, втыкали серп в самую безопасную середину.

"В полном разгаре страда деревенская…
Доля ты! — русская долюшка женская!
Вряд ли труднее сыскать.
Не мудрено, что ты вянешь до времени,
Всевыносящего русского племени
Многострадальная мать!
Зной нестерпимый: равнина безлесная,
Нивы, покосы да ширь поднебесная —
Солнце нещадно палит.
Бедная баба из сил выбивается,
Столб насекомых над ней колыхается,
Жалит, щекочет, жужжит!"

Н.А.Некрасов

Многие художники рисовали страду, Васильев и сам воочию её видел, живя в деревне. Поэтому и изобразил всё против принятого. Роскошная коса у девушки на картине, как хлебный колос, но белая. Светлее, чем хлебная нива у неё за спиной. Ни одной охапки не скосила девушка и не собирается. Утверждаю, как счастливая обладательница в молодости роскошной косы. Ни одного наклона, пока коса не будет закреплена на голове шпильками и обвязана сверху платком. Иначе она станет первой жертвой жницы. Да и с венком на голове не поработаешь, он сразу свалится жнице под ноги. И венки ей плести некогда.  Василёк - красивый цветок, но это сорняк, губящий ржаные посевы. В детстве мы с подружками рвали васильки по краешку ржаного поля. В других местах он не растёт. То есть, прослеживается логическая цепочка: василёк несёт смерть хлебному колосу, не будет хлеба, начнётся голод и смерть людей. Венок на голове жницы - символ смерти. Михаил Шолохов в романе "Тихий Дон" пишет, что в доме запахло васильками, когда хоронили Петра, потом Дарью. Говорят, что в гробницах египетских фараонов находили букетики и венки из васильков.

Скосит жница-смерть всех, каждого в своё время. Хлебный колос - главный символ всех древних религий, как неизменный символ жизни. И взлетит искорка души высоко в небо, как птица Феникс. На стволе берёзы летит вверх огонёк, как звёздочка праздничного салюта со светящимся хвостом и кудреватое перо неведомой птицы под ним. А в небо уже поднимается лунный серп, как лодочка Харона, готовая перевезти смиренную душу на другой берег реки Стикс, отделяющей мир мёртвых от мира живых.

Глаза у жницы, как замерзшая вода, холодные и отстранённые, в них нет жизненной энергии. Да и сама она, словно замороженная.
Фридрих Ницше дословно сказал следующее: «Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя».

Первая половина фразы идеально подходит к сегодняшнему дню, а вторая а к девушке на картине "Жница". Мне кажется, что в глазах девушки отражается бездна.

Берёза дерево печальное, поэтому у Есенина в стихах и в народных песнях люди часто поминают берёзку, как подружку в горе и печали, а не в радости. На дно гроба раньше стелили березовые веники, а в родительскую поминальную субботу на кладбище приносили ветки троицкой березки. Над могилкой сажали плакучую берёзку с поникающими к земле ветвями, как на полотне "Васильева". Стоит девушка на высоком холме, луна поднимается за его покатым склоном. Не сеяли на холмах зерно, это, как на Лысой горе засеять поле, а потом горевать, что урожай не удался.

Охватила заря край земли – вечереется день – вечерняя тихо заря поблекает.

Смородина-речка дремлет. Голубые, огретые солнцем, отлились ее вешние воды.

Прошли к берегу по воду девки: зноятся лица, поизмята шитая рубаха, примучились плечи.

Не за горами горячей поре. Уж довольно морозу пугать с перезимья! – полегли все морозы, заснули в стрекучей крапиве.

Пойдут хороводы. Заиграют песни.

Полетят за густым белым облаком сквозь зарю, с вечерней зари до белого дня, купальские песни.

По край болота жили лягушки, – квакчут.

И тихо рассыпались звезды, ну – свечи, повитые золотом нелитым, нетянутым.

Идет по луговьям, по ниве Мара-Марена, кукует тихо и грустно, кукует, изнемает тоскою дорогу.

Шумят на шатучей осине листья без ветра.

Клокочет кипуч-ключ горючий.

Идет Мара-Марена, не топчет травы, не ломает цветов. С половины пути она оглянулась, – загляделись печальные очи, – далеко звездой просветила.

Зеленеют луговья, наливается колосом нива.

Боровая ягода зреет.

Бряк под окошком!

Там кто-то клянет и клянется. Зачем там клянутся Землею и Солнцем! Положи ни во что эту знойную клятву. Не будет от клятвы корысти.

Взглянет Мара-Марена, просветит – скрасит весь свет и погубит.

Все пойдет по ее.

Все погибнет.

Мара-Марена – в одной руке серп, в другой зеленый венок. Она сердце иссушит, подкосит вековое, разорвет неразрывное, вздует ветры, засыпет сыпучим снегом теплое солнце, размахает крепкие дубы.

И затмится на радости день.

И не уведает милый о милой, забудут: я ли тебя, ты ли меня…

Идет Мара-Марена, замутила Смородину-речку, открывает кувшинки и дальше идет, восходит на горы – горы толкутся – и дальше долиной, по большому полю.

И взмывала вослед ей непогожая туча с большим дождем, непроносная.

Камнем шибается к звездам птица Могуль, и счастье-перо, кипя смолою, падает счастливому.

Стой! Не приунять, не укротить безповинного сердца, бьет через край.

Там волк, зачуяв смерть свою, завыл.

И смыкается небо с землею.

Алексей Ремизов "Мара-Марена"

фото из интернета

Римма Соловьёва 20.12.2024