Любовь, которой не суждено стать счастливой

Андрей стоял у калитки, глядя на дом, который всегда казался ему неизменным символом детства. Солнечный свет играл на потрескавшейся краске ставен, и лёгкий ветерок покачивал ветви старой березы, под которой он когда-то проводил часы за играми. Качели тихо поскрипывали, навевая воспоминания о тех днях. И они нахлынули волной: аромат маминого пирога, ласковые и такие надежные руки отца, тёплые летние вечера в беседке, обвитой плющом...

Этот дом был для него чем-то большим, чем просто местом, где он вырос. Здесь рождались его мечты, здесь он делал первые шаги, здесь впервые почувствовал себя частью чего-то большого и важного. Но теперь пришло время прощаться. Дом нужно было освободить от старых вещей и подготовить к продаже, и Андрею казалось, что с каждым вынесенным предметом он словно стирает частичку своего прошлого.

Чердак, который всегда манил своей таинственностью, стал последним местом, куда он поднялся. Солнечные лучи пробивались сквозь окно в крыше, освещая пыльные балки и старые коробки, но его внимание привлек небольшой деревянный сундучок, покрытый слоем пыли. Его латунные замки давно потускнели, но всё ещё сохраняли своё былое величие. Андрей прикоснулся к нему рукой, ощущая странное волнение, неосознанно ощущая, что в нем таится что-то важное.

Он принадлежал отцу, и всегда вызывал у него смесь любопытства и уважения. Отец, строгий, но добрый человек, никогда не позволял сыну открыть этот сундук, который раньше он видел в одном из шкафов в кабинете. "Там лишь мои воспоминания," — говорил он, улыбаясь и не позволяя любопытству сына проявляться в ненужных вопросах. Но теперь отца не стало, и Андрей почувствовал, что пришло время узнать, что скрывается за замками.

Используя ключ, найденный в отцовском столе, он осторожно открыл крышку. Внутри лежали аккуратно сложенные бумаги, пожелтевшие от времени, и большая стопка писем, перевязанных выцветшей красной лентой. Рядом с письмами лежал женский шифоновый кремовый шарф, носовой платок с вышитыми инициалами и томик стихов с засушенной розой. Всё казалось пропитанным давним прошлым. На верхнем конверте было написано одно слово: "Марии". Имя, которое он никогда раньше не слышал. Сердце сжалось от предчувствия, что эти письма откроют ему что-то новое о его отце — человеке, которого он любил, но, возможно, никогда до конца так и не знал.

Он забрал письма, спустился вниз и, усевшись уютно в отцовское кресло возле окна, достал одно из них. Сначала он колебался, чувствуя неловкость от мысли читать письма, адресованные неизвестной женщине, но потом всё же решился. Строчки, написанные ровным, уверенным почерком отца, словно ожили, заполняя комнату мыслями человека, которого Андрей так уважал. Это был мир, полный любви, сожаления и тоски, о существовании которого он даже не подозревал.

«12 января 1963 года.

Любовь моя! Прошло уже много времени с тех пор, как мы расстались, но я не могу забыть те минуты счастья, которые пережил с тобой. Я никогда не переставал любить тебя. Каждое утро я просыпаюсь с твоим именем на устах и каждый вечер засыпаю, шепча его, словно молитву. Но сегодня я должен быть честным не только перед тобой, но и собой.

Наша любовь... ей не суждено быть счастливой. Я не могу уйти из семьи. Мой сын болен, и каждая минута рядом с ним — это возможность дать ему силы бороться. Вместе со мной. Я не могу предать его и нанести ему еще и душевную рану. Поэтому я стараюсь смириться с тем, что мы с тобой словно герои трагедии, где финал предрешён судьбой.

Я долго пытался бороться с осознанием этого, цеплялся за надежду, что однажды мы сможем быть вместе. Но есть вещи сильнее нас и наших желаний, мой свет. Я связан по рукам и ногам обязанностью быть рядом с сыном. Его неизлечимая болезнь — это мой крест, который я обязан нести, даже если сердце разрывается от тоски по тебе. Прости, что так поздно признаю свою слабость.

Твоя любовь была лучом света в моей серой обыденности. Как часто я вижу перед глазами тот вечер, когда мы гуляли под дождём и ты пряталась под моим зонтом, с лукавой улыбкой обвиняя меня в том, что он слишком маленький для нас двоих. Или те утренние часы, когда солнце только начинало пробиваться сквозь занавески, а ты, ещё полусонная, рассказывала мне свои сны. Каждый миг с тобой — это воспоминание, которое живёт во мне, словно огонёк, который я берегу от ветра. Ты спасала меня, вдохновляла, делала лучше, чем я есть. Но я не могу стать свободным, как ты того заслуживаешь. Жизненные обстоятельства приковали нас к разным берегам, и я бессилен что-либо изменить. Поэтому молю тебя простить меня за боль, которую причиняю этим письмом.

Я буду писать тебе, хотя ты и запретила мне это. Эти письма не достигнут своего адресата, но пусть они станут моей единственной связью с тобой, которая не позволит мне потерять тебя. Всегда твой, Александр.

14 февраля 1963 года

Моя дорогая! Сегодня День Святого Валентина. Я представляю, как твоя улыбка озаряет лицо, читая валентинки, которые ты получила. Как будто я снова слышу твой смех, такой лёгкий и звонкий... Вот вспомнилось, как мы бродили по лесу, ты упрямо искала первые весенние цветы, а я только любовался твоим рвением. Те мгновения, что мы провели вместе, — моя самая большая ценность. Как мне дороги наши прогулки по вечернему городу, когда свет фонарей мягко обрисовывал твой силуэт, а ты говорила о своих мечтах. Я помню, как мы смеялись, наблюдая за танцем снежинок за окном, и как ты клала свою руку на мою, словно желая сказать, что всё будет хорошо.

Мы расстались. Я пытался убедить себя, что так будет лучше для нас обоих. Но с каждым днём понимаю, что это ложь. Мы живём в мире, где нашей любви не суждено быть счастливой. Моя жизнь — это долг перед сыном. Его страдания делают мои чувства к тебе ещё более невыносимыми. Я скучаю по тебе, Мария. Моё сердце рвётся к тебе, словно корабль к маяку, но я вынужден держаться вдалеке, опасаясь разбиться о скалы.

Знаешь, я часто хожу по набережной, вспоминая наши прогулки. Ты всегда любила задерживаться у воды, слушать плеск волн, а потом спрашивать меня о том, к чему снится море. Так и вижу перед собой, как ты оживлялась, если удавалось найти особенно гладкий камешек, и как искренне радовалась, когда он прыгал по воде больше трёх раз. Теперь море кажется мне холодным и пустым, словно утратило ту теплоту, что ты ему придавала. Или это я стал другим? Может, это просто тень утраты, которая поселилась в моей душе.

Береги себя, моя любовь. Я прошу только об одном: не забывай меня. Пусть я останусь в твоём сердце, как ты навсегда осталась в моём. Любящий тебя Александр.

1 марта 1963 года.

О, далёкая моя! Весна. Природа оживает, но для меня её пробуждение стало невыносимым напоминанием о том, что я потерял тебя. С ветвей спадают последние кусочки льда, и вот уже робко выглядывают первые зелёные побеги, но их свежесть кажется чужой. Всё вокруг будто бы кричит о новой жизни, а моя душа остаётся в зимнем оцепенении. Деревья за окном напоминают о твоём тепле, о том, как ты любила вдыхать аромат весны, закрыв глаза и улыбаясь.

Но весенние краски больше не радуют меня. Всё кажется каким-то тусклым, словно жизнь потеряла свои яркие оттенки, как только ты ушла из неё. Деревья за окном больше не шепчут о грядущих радостях, а только напоминают о том, как ты обожала гулять среди цветущих яблонь, вдыхая их аромат. Разве я могу забыть, что это твое любимое время года? Ты говорила, что весна — это время надежды, время новых начал. Но могу ли я надеяться? Могу ли начать заново?

Я хотел бы написать тебе что-то радостное, но вокруг меня лишь пустота. Улицы, где мы когда-то гуляли, больше не радуют. Солнце, такое яркое и тёплое прежде, стало безжизненным пятном на сером небосводе. Даже шум ветра в листве, который успокаивал тебя, теперь кажется мне лишь глухим эхом твоего голоса, который я никогда не услышу вновь. Я тону в чувстве вины за то, что не смог удержать тебя, и одновременно в любви, которая согревает меня даже в самые холодные дни. Знаю, это несправедливо — держать тебя в этом состоянии неопределённости, но ты единственное, что придаёт смысл моим дням.

Скажи, ты всё ещё улыбаешься? Тебе удаётся находить радость в новых рассветах и первых весенних цветах? А помнишь, как ты говорила, что каждый бутон — это маленькое чудо, обещание будущего? Мне кажется, что эти цветы теперь смотрят на меня с укором, напоминая о том, чего я лишился, отпустив тебя. Я хочу верить, что да. Что ты смотришь на мир всё с той же особенной нежностью, которая всегда отличала тебя. И пусть это счастье найдёт тебя, даже если я останусь только тенью в твоих воспоминаниях. Твой навсегда, Александр.

25 апреля 1963 года

Дорогая Мария, прошло несколько недель с моего последнего письма, но каждый день мои мысли возвращаются к тебе, словно птицы, ищущие дорогу домой. Если бы ты знала, как я боюсь твоего молчания. Эта тишина между нами кажется бездонной пропастью, разделяющей нас всё сильнее. Иногда я ловлю себя на том, что невольно вслушиваюсь в вечерний звон колоколов, вспоминая, как мы однажды остановились на холме, чтобы насладиться их мелодией. Порой мне кажется, что я слышу твой голос в шуме ветра или вижу твой силуэт в толпе, но это лишь призраки воспоминаний, которые терзают меня, пробуждая ту боль, которую я стараюсь подавить.

Сегодня я увидел цветущую сирень, её аромат был таким же сладким и нежным, как в тот день, когда мы впервые встретились. Помнишь? Ты стояла под этим кустом, и его ветви касались твоих волос, словно хотели удержать тебя рядом. В тот момент я подумал, что ангелы, должно быть, завидуют мне, потому что ничего прекраснее я в своей жизни не видел. Этот образ, твой образ, до сих пор живёт во мне, не позволяя забыть о том дне. Я вспоминаю, как ты смеялась, когда сиреневые лепестки осыпались тебе на плечи, а ты собирала их и говорила, что они принесут счастье. Как хотелось бы вернуться туда, хотя бы на миг, чтобы снова увидеть твою улыбку, услышать твой смех и вдохнуть этот аромат, который теперь кажется таким горьким.

Прости меня, Мария, за проявленную слабость. Я обещал отпустить тебя, дать тебе возможность найти счастье, но сам оказался пленником своих воспоминаний. Каждая мелочь — запах весеннего воздуха, звук колокольчиков где-то вдали — всё напоминает мне о тебе. Как будто весь мир хранит следы твоего присутствия, запечатлев их в каждом шорохе и каждом отблеске света. Я часто думаю о том, как ты поправляла свои волосы, стоя у окна, или как наклонялась над чашкой чая. Эти воспоминания заполняют пустоту вокруг меня, но делают её ещё более болезненной. Я застрял в прошлом, как в паутине, и не знаю, как вырваться из неё, не разрушив сам себя. С любовью, Александр.

10 июня 1963 года.

Моя сладкая боль! Как странно писать тебе, зная, что ответа я никогда не получу. Ты недолго была рядом со мной, но даже сейчас я ощущаю твоё присутствие. Оно словно мягкая тень, сопровождает меня в каждом мгновении, в каждом вздохе ветра, в каждом шелесте листвы. Но ты слишком далеко, чтобы я мог дотянуться или хотя бы издали посмотреть на тебя. Я часто представляю, как мы могли бы сидеть втроём — ты, я и мой сын. Нет, наш сын. Как ты держала бы его за руку, смеясь над его бесконечными вопросами, как твоя улыбка озаряла бы наши самые обычные дни, превращая их в праздник.

Сегодня я провёл целый день с Андрюшей. Мы гуляли в саду, и он пытался ловить солнечных зайчиков, смеясь так звонко, что мне на миг показалось: счастье всё ещё возможно. Я представлял, как ты могла бы идти рядом с нами, показывая ему, как правильно срывать одуванчики, чтобы загадать желания. Но потом он остановился, посмотрел на меня своими большими карими глазами и спросил: "Папа, почему ты такой грустный?"

Этот вопрос пронзил меня, как стрела. Я хотел бы рассказать ему, что он всё, что у меня есть, что его смех и улыбка наполняют мою жизнь светом. Но как ему объяснить, что в то же время мне не хватает тебя рядом с нами? Мне не хватает твоей руки, которую я мог бы сжать своими пальцами, твоих слов поддержки, твоего тепла. Я стараюсь быть для него лучшим отцом, давать ему силы бороться, но каждый раз, когда он обнимает меня, я думаю о том, как ты могла бы стать для нас обоих лучшей частью этой непростой жизни.

Я вспоминаю, как ты однажды наблюдала за закатом, держа в руках его игрушечный кораблик. Ты тогда сказала, что мечтаешь однажды рассказать ему сказку о том, как этот кораблик поплыл навстречу приключениям, и мы с тобой смеялись, придумывая невероятные истории. Теперь я рассказываю ему перед сном эти сказки сам, сидя у его кровати. Он слушает их с таким вниманием, с каким, я уверен, слушал бы тебя. Но каждое слово отдаётся в сердце горьким эхом, потому что тебя нет рядом, чтобы видеть, как он улыбается, как его глаза загораются интересом. Я часто думаю, как бы ты смотрела на него, с какой нежностью поправляла бы его волосы, с каким терпением отвечала бы на его бесконечные «почему». Это были бы моменты, которые я хотел бы разделить с тобой. Его смех — это всё, что удерживает меня от отчаяния, но даже он не может заглушить боль утраты, связанной с тобой.

Я узнал, что ты уезжаешь. Говорят, ты собираешься начать новую жизнь. Это правильно, Мария. Я хочу, чтобы ты была счастлива. И пусть я не могу быть частью твоей новой жизни, мои молитвы всегда будут сопровождать тебя. Знай, что где бы ты ни была, часть меня всегда останется рядом с тобой. Пусть время залечит наши раны. Пусть оно подарит тебе крылья для полёта. Неизменно твой, Александр

25 июля 1963 года

Мария, моя несбывшаяся мечта, здравствуй! Сколько раз я пытался взять в руки перо и начать писать это письмо, но каждый раз мне казалось, что слова предают меня. Как можно выразить то, что терзает душу, не разрушив её окончательно? Я не представляю своей жизни без тебя, без возможности писать тебе. Эти письма — всё, что связывает меня с тобой, всё, что даёт мне силу продолжать жить. И всё же я знаю, что должен отпустить тебя даже в своих мыслях. Ты должна быть свободной, а я понимаю, что мой долг перед сыном не позволяет мне что-либо изменить. Его лечение и интересы требуют полной самоотдачи, и моя жизнь теперь целиком принадлежит ему. Ты не можешь приехать к нам, как я не могу забрать его и соединиться с тобой, хотя много раз мечтал об этом. Я связан обязательствами, которые не могу нарушить, и в этом моя глубочайшая беда. И хотя мой брак давно стал лишь формальностью, я не могу разрушить этот хрупкий баланс, ибо развод нанесёт сыну удар, который он, возможно, не переживёт. Он и без этого достаточно страдает, и я не могу предать его доверие, опрокинув его мир ради своего счастья. Это обстоятельство сильнее моих желаний, сильнее моей любви.

Моя жизнь без надежды быть с тобой превратилась в пустыню. Утро больше не приносит свежести, вечер — успокоения. Каждый новый день безжалостно напоминает о том, чего я лишился. Я часто думаю, что будет со мной, если я перестану писать тебе. Возможно, замкнусь в себе, стану жить только ради отцовских обязанностей, не позволяя себе мечтать. Эта жизнь превратится в череду безликих дней, где ничего не сможет пробудить во мне радость. Каждый звук в доме, каждый взгляд моего сына будет напоминать мне о том, что тебя нет рядом. Я знаю, что не должен изматывать себя мыслями о тебе. Но я не могу. Это выше моих сил. Я цепляюсь за тебя, за наши воспоминания, как утопающий за обломок лодки, зная, что это бесполезно.

Я представляю, как могла бы выглядеть наша жизнь втроём. Тёплые вечера в саду, где ты читаешь сыну сказки, а я смотрю на вас с улыбкой. Завтраки на террасе, когда ты обсуждаешь с ним что-то интересное, а он отвечает тебе с такой детской искренностью, что у нас обоих сжимается сердце от счастья. Но эти картины — лишнее напоминание о том, чего никогда не будет.

Я думаю о том, насколько наша жизнь могла бы быть другой, если бы обстоятельства не были такими безжалостными. Как хотелось бы рассказать сыну, что его отец влюблен в изумительную женщину, но эта любовь осталась недосягаемой, как звезда на ночном небе.

Ночью, когда не спится, я иногда представляю, как он играет в саду, а ты наблюдаешь за ним, смеясь от души. Эти картины — моё спасение и одновременно моя боль. Твой образ, любимая, остаётся для меня якорем, но этот якорь держит меня в жизни, которая уже не принадлежит мне самому.

Мария, жаль, что ты никогда не получишь мои письма. Ты запретила мне писать тебе. И я принял это. Постарался смириться. Но знай, что, расставшись с тобой, мир для меня потускнел окончательно. Преданный тебе Александр.

1 августа 1964 года.

Мария, далекое мое счастье, прошёл год с тех пор, как ты уехала неизвестно куда, оставив меня в этом хаосе мыслей и чувств. Я написал тебе больше ста двадцати писем, в которых каждое слово наполнено надеждой, болью и тоской. Вот все письма, написанные тебе. Целая стопка - и ни одно из них так и не отправлено. Эти письма стали моим убежищем, моей исповедью, тем, что помогает мне не сойти с ума. Но в то же время они напоминают мне о пустоте, в которую я погрузился, потеряв тебя.

Мария, жизнь без тебя превратилась в бесконечное однообразие. Даже радость, которую приносит мой сын, больше не скрашивает серость моих дней. Я смотрю на него и пытаюсь найти в его улыбке силы, но всё, что я вижу, — это отражение своей собственной слабости. Его смех больше не зажигает в моей душе огонь, а его вопросы только добавляют тяжести. Я не могу объяснить ему, почему я так часто молчу, почему подолгу смотрю в окно, где каждый пейзаж напоминает мне о тебе.

Всё вокруг потеряло свои краски. Утренний свет больше не будоражит воображение, запахи лета не вызывают тех эмоций, что раньше. Всё кажется лишённым смысла. Я пытаюсь улыбаться ради сына, ради того, чтобы он чувствовал себя нужным и любимым, но это улыбка словно маска, за которой скрывается разорванное сердце.

Я не знаю, как долго я ещё смогу так жить. Иногда закрываю глаза и вижу тебя. В этих мечтах весь мир становится снова наполненным радостью и светлым. Но потом я осознаю, что это мираж - и вновь погружаюсь пустоту.

Я знаю, что проститься с тобой нужно было давно. Я знаю, что держаться за тебя, за эти письма, за воспоминания, — значит причинять боль самому себе. Но отпустить тебя выше моих сил. Эта любовь, эта привязанность стали частью меня, и вырвать их значит уничтожить всё, что осталось от моей души. Я пишу это письмо, надеясь, что оно последнее, и, возможно, оно действительно станет таким. Очень трудно постоянно жить в агонии любви. Но я хочу, чтобы ты знала: несмотря на всю боль от нашей разлуки, я всё равно благодарен за те мгновения, что мы провели вместе. Они были самыми светлыми и радостными в моей жизни.

Я прощаюсь с памятью о тебе, но это не означает, что я перестану любить тебя. Ты навсегда останешься в моём сердце. Прощай, моя единственная любовь. Твой навсегда, Александр».

С каждым новым письмом Андрей всё глубже погружался в историю, о которой никогда не знал. Это была история любви, боли и утрат, которая открывалась ему через слова отца. Андрей читал о женщине, которую он любил всем сердцем, о препятствиях, которые разделили их, о тоске, которая не покидала его даже в самые светлые моменты жизни.

В письмах раскрывалась душа отца, его борьба с самим собой, его жертвы ради сына. Андрей впервые увидел своего отца не только как любящего родителя, но и как человека, который пытался сохранить в себе силу чувств, несмотря на всю боль, которые они приносили ему. Каждый листок был пропитан эмоциями — радостью, печалью, надеждой, которой не суждено было сбыться. Андрей внезапно понял, почему отец всегда был таким погруженным в себя и отстраненным. Особенно в присутствии жены. Эти письма были его отдушиной, возможностью, где он мог быть собой.

Прочитав последнее письмо, Андрей взял в руки воздушный шарф и машинально поднес к лицу. Он уловил далекий аромат персиков и грустно улыбнулся. Это был запах женщины, без которой отец не мыслил своей жизни. У вдруг его взгляд упал еще на одно письмо, лежавшее отдельно. На конверте рукой отца было написано: "Для любимого сына". Сердце Андрея сжалось. С дрожью в руках он вскрыл конверт и начал читать. Письмо начиналось словами:

«Мой дорогой сын, если ты читаешь это письмо, значит, меня больше нет рядом, чтобы обнять тебя и сказать, как я горжусь тобой и как сильно люблю. Писать эти слова мне тяжело, потому что они — последнее, чем я могу с тобой поделиться. Но я хочу, чтобы ты знал правду обо мне, о моей жизни и о той любви, которая всегда оставалась в моём сердце.

Когда-то давно я встретил женщину, которая стала для меня всем. Её звали Мария, и она была для меня светом в самые тёмные времена. Я любил её настолько сильно, как, наверное, человек может любить только раз в жизни. Но обстоятельства сложились так, что мы не могли быть вместе. Моя ответственность перед тобой и перед твоей матерью не позволила мне следовать за своим сердцем. Я выбрал долг, сын мой, потому что не мог иначе. Я понимал, что твоя жизнь и твоё счастье важнее всего, даже важнее моей любви к Марии.

Я не жалею о своём выборе. Ты был и остаёшься самым дорогим, что у меня есть. Каждый раз, когда смотрел на тебя, когда слышал твой смех, я знал, что поступил правильно. Но эта правильность не избавляла меня от боли. Любовь к Марии была как огонь, который согревал меня и одновременно обжигал. Она была моим душевным убежищем и моей пыткой. Тем не менее, если бы я мог прожить свою жизнь снова, я бы не изменил в ней ничего. Я бы снова выбрал тебя, выбрал заботу о тебе, даже если это означало отказ от собственного счастья.

Понимать это сложно, но я хочу, чтобы ты знал: любовь бывает разной. Моя любовь к тебе — это безусловная привязанность, гордость и радость за то, каким человеком ты стал. А любовь к Марии — это воспоминание о том, что я тоже был способен глубоко любить, мечтать, чувствовать и жить. Эти две любви никогда не конфликтовали в моём сердце. Они стали частью того, кем я был.

Я оставляю тебе эти письма не для того, чтобы ты сожалел о моих потерях. Нет, сын мой. Я хочу, чтобы ты понял, что жизнь полна сложных решений. Иногда нам приходится выбирать между тем, чего мы хотим, и тем, что правильно. И я надеюсь, что, когда придёт время, ты тоже сделаешь свой выбор с открытым сердцем, как это сделал я.

Прощай, мой дорогой. Живи так, чтобы твоя жизнь была наполнена светом, радостью и любовью. И помни: я всегда буду с тобой, где бы я ни был. С бесконечной любовью, твой отец».

Когда Андрей дочитал письмо, адресованное ему, он долго сидел молча, глядя на шёлковую красную ленту, которая одиноко лежала возле стопки писем. Сердце стучало глухо и болезненно, словно пытаясь осознать ту тяжесть, которая легла на него вместе с отцовскими откровениями. Он почувствовал, как весь его мир вдруг стал более хрупким.

Андрей видел перед собой образ отца — человека, которого он всегда считал сильным, уверенным, и способным решить любую проблему. Но теперь этот образ наполнился глубиной, о которой он даже не догадывался. Отец любил. Любил так сильно, что пожертвовал этим чувством ради него, Андрея. Каждое письмо раскрывало отцовскую борьбу между любовью и долгом, между счастьем и ответственностью. Андрей осознал, что именно это сделало его отца тем, кем он был — человеком, который умел любить безусловно и его, и женщину всей своей жизни.

Слёзы катились по щекам, но Андрей не пытался их сдерживать. Он ощущал боль за отца, который любил беззаветно, но не позволил чувству найти своё завершение. Однако также испытывал и гордость — за его внутреннюю силу, за его выбор. 

Андрей поднялся и подошёл к окну. Солнце клонилось к закату, заливая комнату мягким светом. Он держал в руках томик стихов, в котором лежала засушенная роза как память о той, которая так и не смогла украсить жизнь отца своим присутствием. Эти письма были не просто памятью, они стали уроком — о том, что любовь имеет множество форм, что иногда она требует жертв, но при этом продолжает жить, несмотря ни на что.

"Я не могу выбросить этот сундучок вместе с другим хламом," — прошептал Андрей, решив, что письма и все, что принадлежало Марии, должно быть сохранено в память об отце. Возможно, когда-нибудь он расскажет эту историю своим детям, чтобы они тоже поняли, что любовь — это не только счастье, но и сила, готовность к жертве ради тех, кто дорог. А пока он аккуратно сложил письма и вещи обратно, но уже не с чувством грусти, а с чувством благодарности. "Спасибо, папа," — сказал он тихо, посмотрев в небо, в надежде, что отец услышит его там, где теперь его душа наконец обрела покой и умиротворение.


Книги автора – историческим романом «Анна-королева франков», детективами «Бандероль с секретом» и «Судьба на острие ножа»,  мистическими триллерами «Проклятие древних Теней» и «Таинственные сны», фантастическими романами «Битва за кристаллы Любви», «Хроно-Хранители Вечности» и «Последний дракон», любовно-детективным триллером «Танцующие под дождем» и «Ложь в красках правды», любовно-психологическими романами «Под маской любви» и «Не могу без тебя», художественно-изотерическим романом «Тайны воплощения души» и научно-популярным изданием «За вратами загадочной Вселенной» - вы можете приобрести на интернет площадках ЛитРес, Ридеро, Амазон, Озон и других. Аннотации к ним можно прочитать на авторской странице Ларисы Печенежской литературного портала «Проза.ру».