Глава 4. Февраль 1607 г - продолжение

Глава 4. Февраль 1607 г. (продолжение)

         Настоятелю донесли о кончине королевича.
          Ну что ж, отмучился болезный… Покойся с миром! Нужно назначить братьев читать по усопшему. Мало ли, что иноверец, а всё едино христианин! Да послать известие в столицу. Что ещё? Пусть соберут его бумаги, книги и прочее. Где служка, что должен был ходить за хворым? Пусть всё аккуратно сложит. Может быть, государь повелит вернуть родне, если остались родные у несчастного.
          Что значит не могут отыскать?! И к трапезе не приходил, и в храме не был? Ох, что-то тут нечисто…
          В келью с поклоном вошёл чернец.
          — Отец настоятель, позвольте сказать: вчера я по вашему повелению зашёл справиться о здоровье королевича. Он был почти без сознания, но в бреду повторял одно и то же слово, мне неведомое: «аурум». Может, звал кого?
          — Аурум… Золото… — медленно повторил настоятель. — Хорошо, брат, ступай.
          Чернец ушёл, а настоятель некоторое время сидел, в задумчивости постукивая пальцами по столу, потом, очевидно приняв решение, велел позвать брата Василия, послушника, которому особо доверял.

          Поздним вечером в дверь убогого постоялого двора на окраине Кашина вошёл худой сутулый человек в изрядно потрёпанном тулупе поверх монашеской рясы и осведомился у хозяина, можно ли найти лошадей ехать в Тверь. Узнав, что обоз в Тверь будет не раньше утра, огорчился и спросил отдельную комнату. Хозяин удивился: обычно людишки такого сорта довольствовались углом в общем зале, но пришедший после некоторого колебания вынул из кармана и положил на стойку несколько монет, удостоверив таким образом свою платежеспособность. Хозяин кивнул и велел мальчишке сопроводить гостя. От его внимательного взгляда не ускользнул то ли ларец, то ли сундучок, который новый постоялец с видимым усилием нёс, старательно прикрывая от любопытных глаз полой видавшего виды тулупа.
          Когда гость в сопровождении мальчишки скрылся за дверью, ведущей на лестницу, хозяин многозначительно мигнул сидевшим в тёмном углу неприятного вида мужикам. Те поднялись и неспешно направились вслед за ушедшим…

           Оставшись в одиночестве, служка перво-наперво запер дверь на крючок. Огляделся. Комнатушка, за которую он отдал свои предпоследние гроши, была совсем невелика. Кровать да стол, на который мальчишка, уходя, поставил огарок свечи — вот и вся обстановка. Водрузил на стол свою ношу — ларец, украденный накануне у немца, задёрнул грязную занавеску на окне. Надо бы лечь поспать, уже вторые сутки без сна!
          Всю ночь после бегства из монастыря и весь следующий день он прятался в каких-то сараях, опасаясь, что его будут искать, и только к вечеру решился выйти. И сейчас глаза слипались, но любопытство было сильнее. Он хотел сначала убедиться, что не зря взял грех на душу, обокрал покойника. Однажды ему удалось подсмотреть, как немец прятал в этот ларец золото. Его блеск помутил разум служки, и с тех пор он не спускал с королевича глаз.
          Немец-то, похоже, был чернокнижником и водился с самим чёртом, иначе откуда бы ему добыть золото. Поговаривали, что королевич уж больно учён, алхимиком называли, знать бы, что за алхимик такой… Колдун, не иначе! И золото это он, видать, за душу свою басурманскую у нечистого выменял!
          Достав нож, служка принялся за хитрый замок. Провозившись некоторое время, он всё же справился с ним — щелчок, крышка открылась. В неярком свете огарка тускло блеснуло золото. Монах запустил обе руки в ларец, наслаждаясь прикосновением к чудесному металлу. Он не мог оторвать от сокровища жадных глаз: золото! Его золото! Зачарованный блеском, он не слышал, как чья-то рука, осторожно просунула в дверную щель лезвие, как откинулся крючок, ловко поддетый концом ножа…
          Дверь отворилась, вошли двое. Служка вскинулся, но поздно: рука убийцы нанесла удар. Охнув, он опустился на кровать. Душегуб, отирая нож о край рясы заколотого им монаха, повернулся к товарищу:
          — Глянь-ка, Федька, какое богатство нам привалило! Хозяину-то и четверти довольно будет за подсказ, а остальное… Эх!
          Его напарник не успел ответить, чьи-то сильные руки скрутили обоих негодяев. Два дюжих монаха поволокли разбойников из комнатёнки. Третий нагнулся над умирающим.
          — Золото… — прошептал служка. — Проклято оно… Немец перед кончиной проклял, а я не устоял, взял… Теперь конец всему… — и умолк.
          — Польстился ты на чужое, брат, за грех и принял кару, — тихо сказал монах. — Господь милостив, может и простит вину твою, я же не судья тебе! — осторожно закрыл глаза убитого, осенил себя крестом, взял ларец, обернул сорванной с окна занавеской, загасил огарок и вышел, унося сокровище с собой…

          Настоятель поспешил подробно известить обо всём государя, а драгоценный клад до получения ответа надёжно спрятал в подвалах монастыря. На случай своей непредвиденной кончины описал всё происшедшее, приложил подробный план и отдал запечатанный конверт на сохранение всё тому же доверенному послушнику, брату Василию, повелев беречь сии грамоты как зеницу ока…

          Гонец к царю был отправлен уже давно, но вестей всё не было, и кто знает, смог ли посланный добраться до столицы. Время было крайне тревожное. После смерти Бориса Годунова Русь никак не могла обрести покой. Шайки разбойников по дорогам, поляки и литовцы, перешедшие границы в надежде урвать от ослабленной смутами страны кусок, а то и вовсе поглотить. Война и запустение, глад и мор…

Продолжение http://proza.ru/2024/12/20/303


Рецензии