Гурман

Ностальгическая комедия
из цикла «Сценки из общежития»
(по мотивам приукрашенных воспоминаний) 

Сценарий для одноактного спектакля

Все имена и события вымышлены,
любые совпадения с реальными личностями случайны

Действующие лица:
Веня Тросянов - вынужденный кулинар, немногим больше двадцати лет, высокий, плотного телосложения, «хлебом его не корми», но дай только поприкалываться и постебаться, близкий друг Баева и Кулькова.
 
Рашидик Баев - любитель жаркого, лет двадцати, среднего роста, знатный представитель горной республики, очень привлекателен в глазах женщин, штатный общажный этажный ловелас.      
            
Серафим Кульков – помощник вынужденного кулинара и сожитель Баева (по комнате в общаге), немногим больше двадцати лет, среднего роста, выходец из Тамбовской глубинки, но фраза – Тамбовский волк тебе товарищ – к нему не относится, большой любитель всего горячительного, втайне (но это не тайна) мечтает образовать Клуб любителей романа «Королева Марго».
 
Толя Палкин - поставщик мяса, лет двадцати трех – двадцати четырех, летчик-перехватчик (недоучившийся), обнимать небо больше не хочет, совладелец родительской домашней живности.
 
Миха Квасов - участник трапезы, лет двадцати, высоченный, борец - вольник, но добрый, изнывает от подшучивания над ним Баева и Кулькова.               
 
Ната Четвертак - иногда влюбленная в отдельных горцев (совсем немножко), лет двадцати двух, душевная, отзывчивая, худощавая, вроде донбасская хохлушечка, но не точно.               

Люся Щербацкая - закадычная подруга Четвертак и чья – то родственница (по секрету – Вени Тросянова), лет двадцати двух, столичная штучка (из столицы Крыма), с виду соблазнительная, но так и не соблазненная.

МариВанна - бессменный комендант зоны "Б" высотки МГУ с 1 сентября 1953 года, непререкаемый авторитет для робеющих перед ней студентов.
 
Упоминаются:
Нина КолОмнина, Шура Рыбенко, братья Дадаевы, знакомые Рашидику грузины-философы.
Девушки, якобы, по имени Марго, как мечтает Серафим.
Отдельный персонал общежития.

Февраль 1975 года, туман, оттепель.
Главное здание МГУ на Ленинских горах.
Общежитие юридического факультета, зона "Б", 13 этаж.
Пятница, 11 часов.

Неделя до стипендии.

        В комнату с уныло сидящим за столом Михой Квасовым и разметавшимся в глубоком сне на кровати у окна Серафимом Кульковым входит хмурый Веня Тросянов.
       - Миха, что Толя еще не приехал? - Веня неприветливым взглядом окидывает комнату, – и Рашидик не заходил?
        Миха вяло качает головой,
        - Серафима в два ночи привел с лестничной клетки, вновь встретил очередную Марго. Еле приволок, вдрабадан был, «отмокает» вот что – то долго. С Рашидиком же живет, в соседней комнате, а которую ночь у меня.
        Веня тоскливо морщится,
        - Рашидик, значит, отсыпается, сделал дело, но не гуляет, а спит смело. Зачем доверились ему вчера ночью, сбросились на одиннадцать рублей тридцать восемь копеек. Собрали последние «гроши» на верное, как он выразился, дело: сыграть в секу с братьями Дадаевыми и грузинами с философского факультета. Типа, взялся спасти нас от голодной смерти до стипендии. Спас, повесил на всех еще долг в пятнадцать рублей.
        - Не вспоминай, достал этот Рашидик! А я на факультет не поехал, на занятиях все равно не у кого стрельнуть, - угрюмо произнес Миха и с нескрываемой надеждой посмотрел на Веню, - может у тебя есть тринадцать копеек, сбегаю, принесу батон, заварка есть, как бы позавтракаем и пообедаем, пора уж.
        Тросянов радостно подпрыгивает,
        - Не поверишь, в трениках сегодня нашел пятнадцать копеек, если бы вчера ночью – ушли бы к Рашидику, - и передает монетку Михе, - вперед, а я пока чайник поставлю. Пора Серафима будить и освежать, довольно ему пребывать в иллюзорном настроении. И Рашидика поднимать, хватит ему сны ужасов смотреть, как мы с ним расправляемся за бездарный, заведомо безвозвратный денежный взнос философам – грузинам.
        Миха Квасов, воодушевленный, выбегает из комнаты.
        Тросянов медленно подходит к окну, открывает створку и поворачивается к кровати с Кульковым, лежащем в костюме – тройке и белой водолазке (боевая замануха для постоянно встречающихся ему, в чем он не сомневается, девушек с именем Марго).
       - Серафимушка, страдалец, подъем, - Веня лениво трясет его за плечо, - время не терпит, не успеешь подготовиться к вечернему отлову королевишен. Тут еще комендант общаги заходила, оказывается вся зона "Б" вступила в Клуб любителей Марго, хотела протокол общего собрания у тебя подписать. Ты к ней сходи, заодно и «постельное» нам заменишь в наказание за буйную ночь.
       Внезапно Серафим открывает глаза и непонимающе смотрит на Тросянова,
       - Где я?
       - Как где? В доходных нумерАх, в Банном переулке. Ты вчера с двумя Марго квартиру ходил снимать, да там и остался.
       - Сам меня нашел? – Серафим еще не окунулся в действительность.
       - Нет, третья Марго рано утром разбудила, приревновала тебя очень, она и стукнула о твоем месторасположении.
       Серафим, ошалело, вертит головой и узнает родные стены,
       - Потешаешься, забавляешься, а мне не до смеха. Здоровье поправить бы.
       - Подумал уже, вспархивай в душ, шикарный обед от Михи нас ждет! Пойду Рашидика пробуждать.
       Веня поднимает с пола «видавший вИды» закопченный чайник, оставляет начавшего шебуршиться на кровати, явно для подъема, Серафима, и уже в небольшом холле блока, дергает за ручку соседней двери и кричит,
       - Рашидик, минута тебе, Ната с Люсей пришли, гору пышек нажарили и литровую банку сметаны принесли. Я за кипятком. Знай, толпа в соседней комнате сидит, озлобленная и голодная, делай выводы, - и выходит в коридор.

12 часов.
        В комнате Михи Квасова полумрак из-за плотного тумана за окном. Серафим с Веней полулежат на кровати Толи Палкина, привалившись к стене. На кровати Квасова в полный рост, в одежде и ботинках лежит Рашидик, строго выговаривая Михе, сидящему перед ним на стуле,
        - Совсем ты отбился от рук, не кавказский человек. Как? К тебе зашел я, самый близкий твой друг, а ты канючишь: встань, встань. У тебя совесть вообще есть ли? Всю ночь бился с этими шулерами за ваше безголодное и независимое недельное существование в ожидании праздника стипендии. Где благодарность?
        - Рашидик, это ты в наборе с напарником Серафимом должны быть благодарны провидению, что вас подселили в мой блок. Больше вас никто и никогда не вытерпит. Господи, и за что я так перед тобой провинился? - взвизгнул Миха и закончил,
        - Пока ты «пульку расписывал» я всю ночь твоего ловеласа - сожителя обслуживал. Валите от меня оба, спать хочу.
        - Миха, не зря у тебя фамилия Квасов, - зашевелился на кровати Рашидик, устраиваясь поудобнее, - невнятный ты какой-то, неубедительный, как и безградусный напиток, коим тебя обозвали. Как в песне поется: друг всегда уступить готов место в койке и кров! Сильно разочарован в тебе! Ноешь все, а еще свежи воспоминания, как ты, бессовестный, «зажал» нам с Серафимом банку варенья из лепестков роз, помнишь Серафим?
        - Как же, как же, жмот он, редкостный, - заявляет тот, подмигивая.
        - Ааа, - орет вскочивший Миха, - да вы, проныры, обожрали нас с Толей. Ничего, дождетесь, что мы сейфовую дверь поставим в комнату. Хрен вскроете!
        - Минуточку, глубокоуважаемый «картежник за права голодающих», - внезапно остановил Веня вошедшего в раж Рашидика, вознамерившегося довести Миху «до белого каления»,
        - Оказывается, мы все должны тебя еще и благодарить за честь выплатить "ненавистным" нам философам пятнадцать рублей вдогонку к подаренным нашим же кровным. Ну и ну, еще и за заварку с батоном спасибо не сказал, а оперился уже, Миху, святого человека, начал пинать по привычке.
        - Спасибо, спасибо! Но ты Веня самый виноватый из всех, - Рашидик неожиданно «слетает» с кровати, - в предвкушении примчался к вам, даже не умывался и такой облом. Где жареные пышки, сметана? Сейчас только о них и думаю!
        - Ничего себе,  думай как нас всех накормить, неси повинность, согласен, Миха? - Веня хитро улыбается.
        - Подумал уже, вскрою комнату Дадаевых, у них под кроватью мешок с сушеной козлятиной, принесу килограмма три, варите, к двум ночи немного размягчится.
        - Не пойдет, находчивый ты наш. Вали, давай, в коридор, изыскивай средства и веди в профессорскую, объедим сейчас ее всю, надеюсь, высказываю общее мнение? – все энергично кивают Вене.
        - Накладываете невыполнимые обязательства, ничего Вам не изыщу в пустой общаге, на занятиях ведь народ. Терпите до ночи, а я пошел в ДК, там сегодня вечером масса развлекухи, прикину, как Нину провести на показ Диснеевских мультиков. Смиритесь, ждите, - и Рашидик быстро выходит из комнаты.
        - Ох уж эта Нинка, старшекурсница, и как это Рашидика угораздило с ней пересечься и запасть, - включается Серафим, - все планы отдыха и расслаблений рушатся.
        - В этом смысле, да, «отрезанный ломоть» для нас Рашидик. Ему пофиг наше полуголодное существование, ему зрелищ подавай с другим полом под боком, - Веня морщится и переводит разговор,
        - Миха, просвети нас, Толя обещал сегодня вернуться?
        Уже из своей кровати с закрытыми глазами и блаженным выражением лица Квасов лениво говорит,
        - Неопределенно высказывался. Родители его собирались в среду подколоть трехгодовалую свинку, прекратила пороситься, и Толя думал прибыть сегодня или завтра. Зависит, как они управятся с разделкой мяса.
        - Да, надежды на сегодняшний пир у нас мало, - Веня встает, - Серафим пойдем ко мне, поможешь шкаф передвинуть: Шура Рыбенко попросил освободить место для какого-то самопального тренажера, левый хук отрабатывать будет.

13 часов.
        Веня с Серафимом бесцельно стоят в лифтовом холле этажа. Внезапно их как подменили. Они подпрыгивают от радости и приветственно машут руками, когда из лифта выходит Толя Палкин с явно тяжелым рюкзаком за спиной.
        - Толя, родной, видишь, ждем тебя, - Веня помогает Серафиму снять с Палкина рюкзак, - ого, тяжелый, значит, спасены мы от голодного бодрствования.
        - Потому сегодня и вернулся, хотя на денек можно было бы задержаться дома, - Толя, довольный встречей, заулыбался, - Миху моего хоть не замордовали?
        - Что ты, что ты, - мгновенно изрекает Серафим, - мы с Рашидиком пылинки с него сдуваем.
        - Понятно, замучили парня, но не до конца. Ну, ладно, посмотрим, - вздохнув, говорит Толя.
        В комнате, сгрудившись у стола, все наблюдают, как Толя выкладывает из рюкзака куски парного мяса. Даже Миха, бесцеремонно и грубо разбуженный, не ропщет, осознавая значимость момента. Он даже и не расстраивается, узнав, что Толя не привез ему обещанную трехлитровую банку парного молока.
        - Вот, доставил, свежайшее, без заморозки, - Толя с удовольствием смотрит на восторженных от лицезрения «горы» мяса друзей, - Машка то наша была под двести килограммов, только чистого мяса с нее сняли сто шестьдесят. Привез вам килограммов пять лопаточной части, отлично пойдет на первое, и шесть-семь кило ребрышек. Правда, родители отдали не те ребрышки, что со стороны спины, они мясистые, а со стороны грудной части, они более жирные. Но, пожирнее, значит посытнее.
        - О чем ты, Толя, нам ли быть разборчивыми. Огромная благодарность твоим родителям! – возбужденно кричит Веня, - а ну, присядьте все, обсудим, как нам не только наесться вволю, но и заслуженно покарать кое-кого.
        - Итак, - продолжает он, - главная тема связана с Рашидиком. И не в связи с его бездарным проигрышем постылым философам. Другое. Не могу забыть, как он постоянно издевался, когда военная кафедра вывозила нас на двух Икарусах за МКАД и выгружала неподалеку от многочисленных колхозных свинарников в районе деревни МамырИ, типа, на полевые занятия. Ароматы, конечно, все помните. Вот он и резвился над нами: как, мол, пожираете грязных и вонючих? Как можно так себя не уважать, чтобы есть нечистоты? А достойно его тогда никто и не послал. Поэтому настал наш час возмездия. Догоняете ли, куда клоню?
        Все заинтересованно слушают, но молчат.
        - Мое предложение простенькое, но со вкусом, как говорится. Предлагаю накормить парной свининкой нашего дорогого Рашидика, - Веня с удовольствием смотрит на «заржавших» приятелей, - вижу, что голосовать не придется – единогласная поддержка.
        - Ну как почует он, - Серафим ерзает на стуле, - разоблачит.
        - Повезет ему тогда, а мы ничего не теряем, нам больше достанется, - давно никто не видел такого воодушевленного и решительного Миху.
        - Попытка, не пытка, - бросает свои «пять копеек» и Толя.
        - Как поет наш любимый Владимир Семенович: «Отставить разговоры, вперед и вверх, а там..», в общем, понятно, что дальше, - верещит Веня дрожащим голосом в предвкушении многоходового прикола,
        - Распределим роли: мы с Серафимом на готовке жаркого, а Толя с Михой на разогреве Рашидика.
        Далее задумывается и говорит,
        - Меня нельзя подпускать к нему на этом этапе, давно на подозрении, все реже он мне верит. А ты, Толя, должен его убедить, что семья занимается разведением баранов в Тульской области. Ненавязчиво так объясни, что с бараниной в регионе напряженка, и вы занялась выращиванием овец и баранов, выгодно, мол.
        - Ты же, Миха, в нюансы с выведением скота не встревай: твоя задача мечтательно заверять, что любишь именно жареную баранину и ждешь - не дождешься трапезы, всячески направляя Рашидика на ностальгические воспоминания о потреблении настоящего кавказского шашлыка.
        Веня энергично продолжает,
        - Толя, разведем тебя еще и на рубль? Миха сбегает в магазин, купит две буханки Орловского и два килограмма лука. Именно луком забьем запах свинины. Мы с Серафимушкой «кашеварим»: переноси, родимый, на кухню ребрышки и, кстати, у нас только одна сковородка, изыщи вторую. Я же отнесу лопатку в холодильник к Нате и Люсе. Они еще думают, что потеряли один из комплектов ключей, пока меня не подозревают, разборка с ними за мое проникновение будет позднее, и присоединюсь к тебе. Нужно поторопиться, должны начать готовить мясо до прихода Рашидика.
        Веня с Серафимом, разбирают мясо и быстро уходят. Уже из коридора Веня кричит,
         - Толя, Миха, как придет Рашидик, задержите его в комнате хоть на полчаса.

14 часов.
        В обширном кухонном помещении общаги суетятся Веня и Серафим: первый разрезает пласты ребрышек на порционные кусочки, второй – чистит и режет лук на полукольца.
        - Успеем ли, вдруг сейчас зайдет? Разоблачит нас, - Серафим озабоченно оборачивается на открытую входную дверь.
        - Надеюсь, не успеет он, начинаем мариновать, - Веня берет из мойки огромную кастрюлю, - работаем Серафимушка, ох, и спросят с нас Ната с Люсей за посуду.
        Они рядами укладывают ребрышки в кастрюлю, обильно пересыпая солью, перцем и неизвестной им смесью трав, реквизированных также у девчонок, щедро засыпая луком. Периодически Веня еще и обрызгивает каждый ряд уксусом.
        Кастрюля заполняется с небольшой «шапкой». Веня закатывает рукава рубашки до плеч, засовывает голые руки в кастрюлю и несколько минут мучается, пытаясь перевернуть находившееся там содержимое.
        - Мясное сырье что надо, - радостно сообщает он, - действительно свежайшее, обильно пустило сок, минут тридцать и можно жарить. Хрен Рашидик теперь унюхает инородный запах. Еще наверх ряд лука, все, - он с силой начинает давить на крышку кастрюли, прессуя мясо.
        - Фу, гора с плеч! - восклицает Серафим, промывая раковину, - успели, теперь пусть заходит.
        - Как посмели без меня заняться готовкой? Да еще и мяса! - рычит ворвавшийся на кухню Рашидик, - кто пусть заходит?
        - МариВанна, комендантша, ее ожидали. Обещала зайти, проверить: уберем ли мы за собой. А тут ты, - Веня примирительно расшаркивается перед Рашидиком,
        - За качество жаркого не беспокойся. Я же, как тот калмык, тоже друг степей, только кубанских. Частенько кашеварил в туристических походах, да и бабушка кое-чему научила, - не моргнув глазом грубо лукавит Веня, пару раз за всю жизнь жаривший только яичницу, - но, если хочешь, можем и тебя привлечь: нарежь хлеба, помой вилки.
        - Дилетанты, повезло вам, что мне к Нинке надо, - Рашидик поднял крышку, но увидел в кастрюле только луковый ряд сверху,
        - Дилетанты, - вновь презрительно повторяет он, понюхав содержимое, - ну кто парное мясо сдабривает уксусом?
        - Кубанский рецепт, тебе понравится! А живность закололи вчера, «парнее» не бывает, заверяем, будет вкусно.
        - Профаны и есть профаны. Запомните, заколоть можно только ваших любимых кабана или свинью, барашка же – режут, - Рашидик победоносно смотрит на внезапно замявшихся, как бы испугавшихся, Веню и Серафима,
        - Но, кушать хочу, может вынужденно и понравится блюдО из тульской баранинки. Толя заверил, что добились производить только душистое мясо. Очень хотел бы проверить запах, жаль, не я первый встретил Толю.
        Собираясь уходить, Рашидик спрашивает,
        - Сколько времени еще будете готовить? Приду с Ниной. Не начинайте без нас и, главное, проглота Миху не подпускайте, иначе обожрет он всех, - неожиданно покладистые кулинары кивают.
        Но Веня все же назидательно предупреждает,
        - Поторопись, через час, максимум полтора начнем поглощать жаркое. Имей в виду, что сдерживать нужно будет не только Миху, но и нас.
        Рашидик стремительно уходит.
        - Ничего не заподозрил, - облегченно сказал Серафим вслед Рашидику, - если бы он начал нас словесно пытать, не сдержался бы, признался.
        Друзья облегченно вздыхают, осознав, что чуть не прокололись на терминологии способа убоя разных видов живности.
        - Да, нам наука, меньше языком нужно молоть, не разбираясь в нюансах, - согласился Веня, - но назад дороги нет: «Аннушка уже разлила масло…», вникаешь откуда? Это не из Дюма, но ты, как повод, перечитай Королеву Марго, вдруг все же оттуда эта фраза, - ехидничает Веня.
        - Согласен, далеко уж зашли. А насчет Марго хватит меня подкалывать, не доказано, что я ищу именно это имя, не помню такого. Сам – то живую женщину в руках, когда держал?
        - Естественно, в твоем боевом состоянии на момент встреч с незнакомками ты и не помнишь имени Марго. Но вот насчет женщин, прав. И мне надо задуматься, и тебе!
        Друзья беззлобно пикируются и активно копошатся у плиты. Веня начинает выкладывать на раскаленные сковородки ребрышки, а Серафим аккуратно пересыпает в большую тарелку лук, пропитанный соком мяса и специями.
        Кухня наполняется ароматами жарившегося мяса.

15 часов 30 минут.
        В комнате за столом сидят Рашидик, Толя и Миха, нетерпеливо поглядывают на дверь. Перед ними - нарезанные большими ломтями две буханки черного хлеба и несколько алюминиевых вилок.
        - Куда они пропали? – Рашидик качает головой, - не доверяю я этому тандему. Серафим сам не решится, но Веня, тот еще фрукт. Не сомневаюсь, пол сковородки они сожрут по пути из кухни. Почему вы меня сдержали, сходил бы, проконтролировал.
        - Не бузи, Рашидик, - Толя укоризненно смотрит на него, - мы вчетвером, получается, задействованы, чтобы накормить тебя, палец о палец не ударившего добыть пропитание, а ты сомневаешься в нашей добропорядочности.
        - Вот именно, гость ты наш желанный, - Миха загадочно улыбается, - сегодня, не знаю почему, но даже мне хочется угостить тебя по полной программе.
        В этот момент раздается звук резко открываемой двери блока и Рашидик, не обращая внимания на сказанное, «вскакивает» со стула и спешит открыть дверь комнаты.
        Толя укоризненно смотрит на Миху и шепчет,
        - Молчи, терпи, не то заподозрит еще чего.
        В комнату врываются «кашевары» с шипящими, скворчащими и дымящими сковородками с «горой» мяса. Веня умудряется дотащить еще и большую миску с маринованным луком. Мгновение и все пятеро сидят за столом, вооружившись вилками.
        - Какой запах! Действительно, хотя и отдаленно, но пахнет шашлыком, - Рашидик нетерпеливо дергается, - жаль без вина мы.
        - Рашидик, тебе, как человеку гор, знатоку мяса, доверяем снять пробу, надеюсь, выражаю общее мнение, - Веня обводит взглядом друзей и те кивают, - только поторопись, дорогой, сил нет терпеть и нам. Кстати, Нинку почему не привел?
        Веня еще говорит, а Рашидик отправляет в рот первый кусок жареного мяса и тут же урчит,
        - Какое нежное, губами можно есть! Поделитесь со мной потом этим кубанским рецептом. А Нина, наверное, на факультете задержалась, не нашел.
        В молчании, все активно опустошают одну из сковородок. Несколько минут и на дне остался только растопленный жир.
        Веня уважительно смотрит на Толю,
        - Рецепт рецептом, но, главное, качество баранинки. Низкий поклон еще раз, Толя, твоим родителям. Раньше предпочитал шашлык из свинины. Ошибался!
       - Так этому вас и учу, - Рашидик победоносно смотрит на всех, - еще и обижались на мою критику вашей кабанятины или как там называете.
        Толя с сомнением качает головой,
        - Климатически не подходит производство баранины в Тульской области. Уж и не знаю, захотят ли домашние в этом году продолжить?
        - Ни в коем случае, Толя, - Рашидик хватает его за плечо, - продолжайте, отличный результат. Ваши бараны крупные, по ребрышкам широким сужу, наши - явно мельче. Свяжись с родителями, пусть подготовят три-четыре тушки, да побольше, отправлю к себе домой. В дальнейшем наладим их поставку на Кавказ, ну и удивятся там качеству баранины из российской глубинки!
        - И остановите Миху, - возмущается Рашидик, - он под шумок уже приступил ко второй сковородке.
В ответ, пряча улыбку, с набитым ртом, Миха бормочет,
        - Меньше болтайте, остывает вкуснятина. Правильно сказал Веня, баранина редкий гость на нашем столе.
        - Рашидик, не знаю как там у вас, но на Кубани любят макать хлеб в жир из под жаркого. С мясом и маринованным луком отлично сочетается, - жующий Веня демонстрирует, - попробуй, вот припрятал тебе горбушку, макай в сковородку.
        Рашидик обильно пропитывает жиром и съедает хлеб,
        - Да, вкусно, блюдо как бы дополнительно сочно раскрывается, зря раньше так не пробовал. Нужно бы братьев Дадаевых угостить, да и Нинку! Может, оставим немного?
        - Мясо еще осталось, пожарим им отдельно. Про Нинку то помнишь, а Нату с Люсей забыл пригласить? - Серафим злорадно хихикает.
        Засмеялись и другие.
        - Чего «ржете», никого не забыл, а вам бы только пузо набить сверх меры. Я только хочу.. – начавшуюся речь Рашидика внезапно прерывают "влетевшие" в комнату легкие на помине Ната и Люся.
        - Конечно, вся «банда» в сборе! Говорила же тебе, Ната, вот он, родственничек, во главе стола, - Люся с негодованием смотрит на Веню, - прикарманил ключи от нашей комнаты и разорил холодильник. Почему дверцу не закрыл? Все полки залиты кровяными потеками. Забираем тебя, будешь генеральную уборку делать. Не отвертишься, не надейся!
        - И откуда у вас свежее мясо, да в таком количестве? В морозилку даже не поместилось, – с раздражением произносит Ната.
        - Наконец – то, появились. Мясо Толя привез из дома. Он и предлагал ждать вашего прихода, испортим, мол, не сможем приготовить. И правда, намучались с этой готовкой - «не моргнув глазом» начинает темнить Веня и нести околесицу, - как же вас не хватало, не хотели без вас начинать.
        Выражая на лице раскаяние, он подхватывает девчонок под руки и усаживает за стол на освобожденные Толей и Михой стулья,
        - Сковородку жаркого вам сохранили, попробуйте. Видим, вы даже не переодевались после учебы. Голодные! Налетайте! – Веня старательно уводит разговор от темы уборки, - смотрите, как поглощает мясо Рашидик, настоящий гурман, остановиться не может, одобряет нашу готовку.
        Ната и Люся накалывают вилками по небольшому кусочку, надкусывают и одобрительно кивают головой,
        - Есть можно, прожарилось.., - вдруг Ната замолкает и оторопело смотрит на Рашидика, энергично макающего и поглощающего хлеб с жиром.
        Так же на него смотрит и Люся.
        - Смею предположить - это ты, Веня, Рашидика привлек к трапезе? - Ната осуждающе сверлит его взглядом.
        - Попробовали бы они меня не привлечь… – жующий Рашидик не считает нужным закончить предложение.
        Веня поспешно, понимая, что до разоблачения остаются минуты, заявляет,
        - Все присутствующие причастны, уж очень хотелось накормить его свежатинкой, тем более парной. Вкусно ведь, Рашидик?
        - Вкусно ему, не сомневайтесь, - радостно вступает в разговор Миха, - все «из кожи лезли», чтобы он наелся. Друг ведь он наш, закадычный!
       - Ах, ему вкусно? – восклицает Люся и изумленно разводит руками.
       Ната беспокойно следит за жующим Рашидиком и жалостливо вопрошает,
        - Скажи ка, любитель баранины, изменивший вековым принципам, с каких это пор тебе по вкусу свинина?
        - Макая хлеб, ты же практически пьешь жидкое сало! – сострадательно вскрикивает и Люся.
        В этот момент Рашидик как раз отправляет в рот большой кусок хлеба, обильно пропитанный растопленным салом, и чуть не давится. Выплюнув, он оторопело смотрит на друзей и по их смущенным лицам осознает, что подруги не шутят.
        Подавляя рвотный рефлекс, он опрометью бежит в туалет и через секунду все слышат, как его жестко выворачивает.
        - Девки, вот кому нужны ваши разоблачения именно сейчас! - возмущению Вени нет предела.
        - Действительно, и чего влезли? - Серафим крутит палец у виска, - завтра раскрыли бы за кружкой пива, обошлось бы без последствий.
        Начавшийся разговор сопровождается непрекращающимися пронзительными звуками опорожняющегося Рашидика.
        - Гадыыы, - вдруг раздается из туалета, - да я вам…, - и Рашидик резко прерывается на продолжение процедуры опустошения желудка.
        Присутствующие замерли, воцарилось молчание. Только Миха, с изумленным лицом, продолжает не спеша жевать. Таких последствий от столь долгожданного обеда никто не ожидал.
        Через мгновение все непроизвольно вздрагивают, когда в комнату вихрем врывается Рашидик и вопит,
        - Месть моя будет страшна, бойтесь…, - неожиданно он прерывается, увидев жующего, макающего хлеб в сковородку, Миху. Закрыв рот двумя руками, он стремительно разворачивается и исчезает в туалете под понятные характерные звуки очищения организма.
        - Так, Люся, забираем Рашидика от этих извергов, - Ната решительно встает и вместе с подругой подходит к двери туалета, стучит, - Рашидик, пойдем к нам, будем тебя лечить, выходи.
        Четверо друзей через открытую дверь комнаты видят, как девчонки подхватывают с двух сторон и выводят пострадавшего из блока. До них доносятся слова Рашидика,
        - Только не говорите мне ничего про еду!
        Прерывая молчание, извиняющимся тоном, как бы оправдываясь, Веня говорит,
        - Не могли мы предположить или предусмотреть подобной реакции. Если бы понимали, конечно, даже и не пытались бы накормить Рашидика таким образом.
        Толя и Миха согласно кивают, а Серафим произносит,
        - Вызывает уважение, как на Кавказе соблюдают правила и традиции! Поразительно, Рашидик с детства впитал отвращение к свинине и организм его соответствующим образом и отреагировал.
        Покаянный разговор друзей прерывается самым неожиданным образом. В блок вбегает возмущенная, сразу видно, комендантша общежития. Посмотрев на стол с остатками еды, она с негодованием восклицает,
        - Пьянствуете, давно за вами наблюдаю, теперь не ускользнете от наказания!
        - Мария Ивановна, о чем вы? Видели же нас на кухне, а сейчас мы только обедали. Нет у нас денег на спиртное, до стипендии неделя, - Веня спокойно смотрит на коменданта, - видите, ни бутылок, ни стаканов. Что случилось?
        - Роза Бабаян, студентка третьекурсница, такая хорошая девочка, пять минут назад села на шпагат неподалеку от вашего блока: поскользнулась на рвотных массах. Так в позе балерины и унесли ее в медпункт. Вот на вас и подумала. Баба Сима, уборщица, вынуждена повторно мыть коридор.
        - Ясно же, что мы не причастны, - Толя вплотную подходит к коменданту, - от нас и не пахнет!
        - Мы даже из комнаты не выходили почти два часа, - подключается Миха, и пытается изобразить на лице обиду.
        - Вижу, вижу, не пили вы. Тогда, кто изгадил коридор? – комендантша задумывается, - ладно, пойду я, буду разбираться, найду пакостника.
        Глядя ей вслед и подождав, когда закроется дверь, Веня, улыбаясь, говорит,
        - Ну и ну. И в коридоре, значит, «похвалился» Рашидик нашим обедом. Как бы Нату с Люсей не пометил в этот момент, вот крику то будет.
        Присутствующие смеются.

Суббота.
11 часов.
        В комнате лицом к стене, укрывшись с головой, лежит Рашидик, игнорирующий четверых участников памятного обеда, стоящих у его кровати.
        - Рашидик, родной, брат, ну сглупили, скажи, как искупить? – Веня пытается снять с него одеяло, но тот, резко дергается и сбрасывает его руку,
        - И давно он так? – Веня с сожалением качает головой.
        Серафим пожимает плечами,
        - Сам не пойму, проснулся в десять и до сих пор лицезрею эту позу.
        Толя с Михой одновременно усмехаются, а Толя с иронией говорит,
        - Еще бы понимал этот Серафим, до половины четвертого где-то шарился, хотя, понятно: опять на лестничной клетке отлавливал девок, интересовался именем, далась ему эта Марго. Потом, приперся к нам, разбудил, как раз посмотрел на часы, кошмар! Он же уселся и стал у нас выпытывать: где Рашидик? Давно мы так с Михой не матерились!
        - Еще бы, - замученным голосом повторил Миха, - до прибытия этого бодрствующего Серафима к нам до двух ночи трижды «заявлялась» Нинка: угрожала и настаивала, чтобы мы признались - с кем уединился Рашидик, но мы молчали, ни слова о трапезе и ее последствиях. В районе трех приходил также Шурик Рыбенко и требовал оградить его от Нинки, взять ее на себя. Оказывается все это время, она сидела в вашей, Веня, комнате и отлавливала именно тебя, как источника информации о Рашидике, не давая Шурику спать. Нинка убеждена, что вы с ним где-то на гульбище с бабами.
        Веня, удивленно воззрился на Серафима,
         - Дружище, как понимать? Тебе же дали стройную версию кто - где. Стоп, меня осенило, ты Нинку хоть видел?- Веня изумленно смотрит на Серафима,
        - Ты же обязан был отловить ее сразу после возвращения с учебы и бойко рассказать: отравился, мол, Рашидик, московским борщом в столовке. Забыл, видимо, попросить, чтобы не добавляли мясной набор с салом. Сильно расстроил желудок, мучился, и я повез его в больницу. Вернуться мы должны будем только утром.
        - Да видел, не сомневайся, как раз в начале четвертого утра подходил к блоку, а тут и она, - с нескрываемым раздражением говорит Кульков, - все так и объяснил, но она посмотрела на меня, как на полоумного, махнула рукой и ушла. Раньше ее встретить не удалось, занят был, - неубедительно мямлит он и продолжает,
        - И что за гремучая смесь эта девица, слышишь ты, Рашидик? Вроде Нина КолОмнина, но жгучая брУнетка. Задумывался о ее происхождении? - Серафим язвительно усмехается.
        Внезапно с кровати отлетает одеяло и Рашидик порывисто разворачивается, угрожающе оглядывает присутствующих и с явной неприязнью смотрит на своего сожителя по комнате,
        - Не трогать всуе имя моей любимой девушки! Особенно ты, друг ты мой ситный, Серафим. Все понимаю:
        - Веня инициатор моей подставы, что и не удивительно, в своем он репертуаре, как – то им и не озадачен;
        - Миха же, наконец, дождался своего звездного часа мщения за мои к нему приставания;
        - Толя предполагал, что засмею его за свинину, присоединился, но тыыы, - Рашидик продлил произношение последней буквы,
        - Все, меняю тебе фамилию, отныне ты не Кульков, ты - БРУТов, производное от имени одного соратника, назовем так, известного римского императора. Неожиданная подножка от напарника. И как теперь я спать с тобой буду в одной комнате?
        - Как и раньше, с удовольствием! А кто из нас Брут, давай разбираться, - запальчиво произнес Серафим, - именно твоя Нинка запустила мульку про Марго. Подруга ее, видите ли, замужняя, рассказала о моем к ней приставании по этому имени, а ты подхватил ее байку и распространил. Нет бы, поддержал меня. Теперь все достают, даже незнакомые девки, встречая меня на лестнице, торопятся сказать, что они не Марго.
        - Стоп, стоп люди из рабовладельческой эпохи, в римских банях будете разбираться: был ли Брут? – Веня спешит свернуть претензионную тему, не касающуюся последних событий,
        - А ты подвел всех, Серафимушка, все - таки на лестнице дежурил!  А говоришь – мулька, байка, отловил бы прежде Нинку, потом бы вышел на патрулирование, - и Веня обращается к Рашидику,
        - Рашидик, стоим на своем: ночью обращались за медпомощью, но приняли нас только в Склифе, до четырех утра сидели в очереди, потом час тебя промывали, да еще открытия метро ожидали. Вот и вернулись в общагу в семь. Главное, увести ее от твоей ночевки у Наты Четвертак.
        Рашидик аж взлетает над кроватью,
        - Добить меня хотите? Отравили, так еще и Нинку спугнуть от меня решили! Измену мне шьете! Ната с Люсей живет, не мог остаться в их комнате. Обиделся на вас, ночевал у братьев Дадаевых, они сегодня остались у старшего брата, в съемной квартире. А ну как дойдет этот поклеп до Нины, не простит.
        - Поклеп, Рашидик, конечно поклеп. Только в комнате Дадаевых ночевал, как для тебя ни прискорбно, именно я, а скрывался как раз от Нинки, - Веня нащупал возможность поймать на крючок Рашидика и принизить степень своей ответственности за его пищевые мучения,
        - Для твоего сведения предложил переночевать со мной и Люсе, встретил ее в десять вечера, искала место ночевки. Я ей и посоветуй - или ночуй в моей койке, но в присутствии Шуры Рыбенко или со мной в обители упомянутых братьев. Та, от такой привлекательной перспективы, сразу пришла в ужас, тут же вспомнила про свою тетку на проспекте Мира и уехала. Так что хлипенькое у тебя алиби. Кстати, за час до полуночи стучался к Нате, замкнуто все было.
        - Так это ты ломился, ну, злодей, думал, что Нинка, реально перепугался, - Рашидик облегченно вздыхает, - значит, сцен ревности не будет! Про комнату девчонок она не думает.
        - Может и не будет, если мы все тебя поддержим, поможем. Хоть ты этого и не заслуживаешь. Ишь, набычился на нас! Накормив тебя, мы руководствовались только одним: каждый человек должен попробовать неизведанное, тем более, пока юн и непорочен. Будет, что вспомнить в старости, - Веня «окрылился», еще немного, и во всем будет виноват только Рашидик.
        - Рашидик, забыл что – ли? Тебя же Натка в семь утра привела. Не думаешь, что могли засечь недоброжелатели? - подлил масла в огонь Миха, - Засветился ты по полной!
        Толя, с нескрываемой досадой, продолжил,
        - И в очередной раз разбудили нас. Ты то, Рашидик, бедненький, пострадавшенький, сразу уложился в кроватку. А Натка, эта, вцепилась в нас, как клещ, привлекла к расчистке всего нашего санблока: ты там порезвился вволю, переводя продукты. Причем, она только командовала, а убирали мы с Михой.
        Рашидик ошарашенно слушает и, наконец, не выдержав, орет,
        - Сплю я что - ли? Ввергли меня в невыносимые мучения, причем физические – вторичны. Что мне делать с душевными, как залечить, забыть? Еще и подставили под разборки, гонения и подозрения со всех сторон. Рано утром нас с Наткой остановила комендантша и выпытывала: знаем ли мы чего про вчерашнюю пьянку, коридор, оказывается, загадили. Понимала бы она, что коридор – ерунда, половину субстанции выплеснул на выходной костюм Люсе. Она даже облегченно всплакнула, когда еле - еле отстирала.
        - И вообще, вы вчетвером являетесь тупиковой ветвью эволюции, - закончил мысль он, - вместо повинной, из вашей словесной околесицы следует, что за мифическую помощь и содействие обязан еще и благодарить вас. Таак, значит, тогда я….
        - Остановись, Рашидик, - Веня подсаживается к нему на койку, - мы сглупили, ты оступился. Выход в выдуманной, но правдоподобной версии поведения, выручающей тебя.
        - Это ты остановись, - Рашидик быстро встает с кровати и зависает над сидящим Веней, запальчиво выговаривая, - ну и шельма, найдешь себя в юриспруденции. Акт вандализма надо мной, получается, по боку, забыт, а все вы, надежнейшие и преданнейшие друзья трепетно стараетесь сохранить мои взаимоотношения с Нинкой.
        Веня тоже встает,
        - Обижаешь нас, самых твоих близких, посмотри на Миху, Толю, Серафима, на меня еще раз, в конце концов – разве не видишь, как мы искренне сопереживаем и если для тебя акт возмездия в приоритете, мы готовы, определяйся.
        Толя с Михой согласно кивают, а Серафим тихо говорит,
        - Картежник - виртуоз! Забыл, с чего все началось?
        - Ладно, все хороши, - примирительно продолжает Веня, - предлагаю железную версию: отравление было; ночные больничные бдения – однозначно; чьи – либо подозрения в отношении возможного твоего пребывания в неизвестном месте беспочвенны. На том и стоим. Благодаря этому твой поход в ДК с Ниной неотвратим, за нами организация вечера примирения для вас.
        Даже Рашидик засмеялся вместе со всеми,
        - Выкрутился! Хорошо! Но ответка за мою пищевую муку и ночные мытарства для вас неотвратима: не завтра, так на следующий год, или через двадцать, пятьдесят лет – бойтесь, ждите. «Выстрел» за мной! - Рашидик имитирует строгость во взгляде.
        Медленно опускается занавес и звучит голос,
        - Наступит завтра, пройдет следующий год, пролетят двадцать и пятьдесят лет, а причастные к знаменитой трапезе все еще ждут ответку своего лучшего друга.