Горная лаванда

               
  Мой дед и отец были кубанскими казаками. Как-то ещё в детстве, когда я приезжал на хутор к родной бабке, то пере до мной, как будто вставали кадры из старых фильмов, типа «Кубанские казаки» или «Тихий дон», а может быть ещё какие-то…
  Мы шли с отцом по улице, а на лавках сидели старики в шинелях с Георгиевскими крестами, в фуражках.
Он с каждым здоровался, а мне говорил:
- Я помню этого деда, он тут сидел ещё, когда я уходил в армию. Сколько лет прошло, а он до сих пор здесь сидит живой, правда, сильно похудел и постарел…
  И вот когда мы работали в тех краях, с моим приятелем Димой, то судьба нас занесла в станицу Вёшинскую, где жил Шолохов, а мне давно хотелось там побывать. Было это в начале марта и для того, чтобы попасть к нему в усадьбу, надо было по льду переехать на другую сторону реки.
- Чё-то стрёмно, - говорю приятелю, - на машине ехать по льду, моста нет, а вдруг провалимся, да и вечереет уже, давай устроимся в гостинице на этом берегу, а завтра, как говорится, - утро - вечера мудренее, там видно будет, посмотрим в каком месте машины ездят, тогда и мы – рванём.
 Гостиница оказалась небольшая, но чистенькая, с двухместным номером. Сразу было видно, что сюда часто заезжают разные гости, а рядом был неплохой по провинциальным меркам ресторан.
 Ну и, мы, устроившись и поставив машину на стоянку решили поужинать. Заходим, а людей совсем нет. Только за самым дальним столиком сидит одинокая девушка.
- Я видел, как она устраивалась в гостиницу, - поэтому Димону предложил, - давай подсядем к ней за столик, будет не так скучно.
  Он с радостью согласился, и мы направились к ней.
  Подойдя, как человек интеллигентный, да ещё в очках приятель спросил:
- Мы видели, что вы тоже остановились в гостинице, не возражаете, если мы с моим другом, разделим с вами наш скромный ужин?
- Не возражаю, присаживайтесь, - улыбнулась она, - будет веселей.
- Я Дима, а это – Евгений, - представился он, - а вас, как зовут?
- Дина, - без капли смущения сказала девушка.
- Так мы почти тёзки, - продолжил он, - Дима – Дина, не находите?
  Но тут подошёл официант и сказал дежурную фразу:
- Добрый вечер, что будите заказывать?               
- Как, обычно, - ответил он, таким же тоном, - что-нибудь мясное и нарезки с салатиками, плюс бутылочку красного вина, - а потом, обратившись, к Дине добавил, - ты не возражаешь?
  Я от удивления даже рот открыл, как это приятель сразу перешёл на «Ты», и подумал: «Вот даёт, не иначе втюрился, с первого взгляда?»
А девушка в ответ только кивнула головой. На первый взгляд даже трудно было угадать – сколько ей лет. Черноглазая, тёмноволосая довольно симпатичная с правильными чертами лица, она походила на казачку, прямо, как из песни, которую я помнил с детства: «Чёрноглазая казачка подковала мне коня…»
  Поэтому ей можно было дать от двадцати пяти до сорока.
  И, не удержавшись, прямо так и спросил:
- Ты, наверное, местная и по национальности – казачка?
 Она, улыбнувшись, тоже сразу перешла на «Ты» и спросила:
- А, как ты догадался?
- Потому, что я тоже казак, по отцу, который родился в станице Александровское, а, как говорят: «Казак – казака видит из далека!»
Она, ещё больше заулыбалась, и сказала:
- Вообще-то я родилась в Волгодонске, а сейчас живу в Миллерово, а здесь бала в командировке.
 А тут и официант с подносом пришёл и принёс бутылочку «Медвежьей крови», и начал расставлять еду.
 Тогда я у него спрасил:
- А чего это у вас так тихо, музыка не играет?
- Так у нас траур?
- Какой это? Что, директор ресторана умер?
- Да, вы что не в курсе? Черненко вчера похоронили, вот три дня и траур.
- Не фига себе, - выпалил я, - а мы тут по Кубанским степям мотаемся и совсем никаких новостей не знаем.
  Глянув на нас, то ли с опаской, то ли с удивлением, у него невольно вырвалось:
- Вы, что в бегах?
- Да типун тебе на язык, - вырвалось у меня, - тоже скажешь, мы художники и уже неделю здесь по сёлам ездим.
Услышав это, Дина, примирительно сказала:
- Давайте выпьем за упокой нашего вождя, не чокаясь.
Что мы и сделали…
  Сидели мы до самого закрытия, ели пили, беседовали, спешить нам было некуда. Дина оказалась здесь в командировке, и что-то даже рассказывала, я, правда, так и не запомнил. Зато хорошо зафиксировалось в памяти, что мы продолжали провожать Генерального секретаря в последний путь несколько раз, и я уже сам подходил
к официантам, которые от безделья дулись у себя в подсобке в карты, и заказывал очередную порцию еды и алкоголя. А потом, взяв ещё одну бутылочку красного с собой, отправились в гостиницу. Видно, я изрядно наклюкался, потому, как войдя в номер, сразу упал на кровать и отключился…
  Утром, проснувшись, краем глаза заметил, что Дина осталась с нами в номере и проспала свой автобус. 
  Мы-то никуда особенно не торопились, ведь гостиница была оплачена до двенадцати ноль-ноль, а ей надо было ехать на работу.               
- Ладно, - сказал Димон, когда мы окончательно проснулись, - это наша вина, раз мы напоили девушку, то отвезём её домой, тем более здесь всего каких-нибудь сто двадцать километров.
«Жалко, - подумал я, - так и не попали в гости к Шолохову – значит не судьба». Наспех выпив кофе, поехали в Миллерово и после обеда мы были уже на месте.
- Вы пошарьтесь по городу, а ближе к вечеру я вас поведу в наше кафе, - оно здесь не далеко в гостинице , - сказала Дина, видно, желая продолжить знакомство.               
 Городок оказался, среднего размера, как обычный райцентр и в мы решили в ней, и остановиться, сняв два свободных люксовских одноместных номера.
Я даже возражать не стал – всё понял.
 Вечером я сидел за столиком, где во всю играла музыка, это было и понятно – траур закончился, и народ решил наверстать упущенное и погулять по полной программе, тем более что вождей старых было много и траур объявляли часто,а Димон караулил свою знакомую у входа. Я понимал,что и ему,скорее всего, тоже хотелось продолжения этого случайного знакомства.
Когда он с девушкой зашёл в зал, то на небольшой сцене играл квартет: из двух гитаристов, клавишника и ударника. Два вокалиста, скорее всего, армянской национальности, стоя близко друг к другу у одного микрофона, пели очень популярную в то время песню, с горячим зажигательным темпераментом явно на кавказский манер:
                «Лаванда, - А! Горная Лаванда,
                наших встреч с тобой синие цветы…
                Лаванда, - А! Горная Лаванда,
                сколько лет прошло, но помню я и ты…»
   Со стороны это выглядело (если бы они ещё обнялись), как будто эту песню исполняли два гомика. Невольно напрашивался, вопрос про их ориентацию…
   Правда, когда они запели казацкую песню Розембаума: «Под зарю вечернюю солнце к речке клонит…», - я чуть-чуть успокоился, видно, не всё так плохо у них было с репертуаром.
 В этот раз мы сидели не долго, потому что Дина сказала:   
- Мне завтра, рано на работу, поэтому давайте допоздна не засиживаться.
- Интересно, кем же ты работаешь? – спросил я её.
- Инструктором по пропаганде и агитации в райкоме партии. Так, что я сразу вас вычислила, когда ты проговорился, что вы художники, - засмеялась она, - и у меня будет к вам предложение, - надо оформить здесь недалеко в одном хозяйстве клуб. Если вы согласны, то я могу завтра парторгу позвонить, что бы он вас встретил.
- Конечно согласны, - выпалили мы, почти, хором.
- Тогда, давайте выпьем за наше случайное знакомство, - сказал я, поднимая бокал с вином.
- И за то, что так всё удачно сложилось, - добавил Димон.
  После приятно проведённого вечера, я пошёл в свой номер, а приятель с Диной – к себе.
  Я за всё наше недельное путешествие впервые хорошо выспался: никто не храпел, не сопел, не охал, не ходил ночь в туалет и не смывал с грохотом сливной бачок…
 Утром меня разбудил телефон в номере – это звонил приятель:
- Вставай соня, уже восемь! Дина позвонила в хозяйство и нас уже ждут в станице Каменка, встречаемся внизу, по-быстрячку завтракаем, завозим её на работу и – вперёд…               
- Отлично, - засмеялся я, - вот ты всегда носом чуешь, где можно заработать, правда, расплачиваться приходится – печёнкой или ещё чем-то другим.
- Это точно! Да и подруга - не промах,-под итожил приятель,- всю ночь мне спать не давала,так что ты поведёшь машину,а я - отдохну.
  Работать по протекции, да ещё из райкома партии - это одно удовольствие.  Парторг бегая впереди нас, всё показывал, рассказывал, что надо сделать, а когда время дошло для подписания договора, даже не торговался.
  Возвращаясь назад, я у приятеля спросил:
- Ну, что заскочим на обратном пути в Миллерово и отблагодарим твою знакомую?
- Времени нет, ты сам слышал, что оформление надо срочно сделать. А она и так не в накладе: и в работе ей помогли, и в общении не отказали. Вот вернёмся, когда привезём планшеты и я отдохну - тогда и заскочим.               
  Мы так и сделали и уже к одиннадцати вечера были в Харькове…
  Утром, придя в мастерскую, Дима немного взволнованно стал рассказывать: «Я вчера, когда спать ложился, хотел было дело, снять футболку, но вспомнил, что у меня вся спина расцарапанная – это, Дина со своим казацким темпераментом постаралась, ну я, не снимая, так и лёг. А утром, жена сначала не заметила, а потом увидев, спрашивает:
- А, что это у тебя такое?
  Ну, я и ляпнул, что мы с тобой с пьяных глаз спаринговали, а ты большие ногти отрастил и поцарапал меня.
- Ну и что, прокатило?
- Да вроде бы всё нормально, правда, она сказала, мол, никогда не думала, что вы будете бороться, как голубые.
- Да, бывает, - говорю, - ведь ты помнишь, как два армянина пели в Миллерово? Тоже можно было, чёрти что подумать…