Глава 7. Июнь 2022 г. , Кашин
Прошло несколько дней. Мишка и думать забыл и о золоте, и о принце-алхимике. Рыбацкие байки! Не про рыбу, так про клад, были бы слушатели! Но как-то с утра жена уговорила его прогуляться вместе по городу, не с какой-то там особой целью, а просто побродить по улочкам, посмотреть, куда же занесла их судьба.
И вот, перейдя по лавам Кашинку, они остановились, решая: свернуть налево, где на горочке виднелась церковь, или пойти вдоль Кашинки по Курортной набережной. Уходить от реки не хотелось. Ну, по набережной, так по набережной!
Миновали ещё одни лавы, впереди замаячили купола церквей. Когда переходили дорогу у автомобильного моста, Мишка заметил среди деревьев на горочке красные кирпичные стены каких-то старинных зданий. Свернули к ним и слева от тропинки увидели два стенда с фотографиями и большой серый камень с чёрной гранитной доской. Подошли ближе, прочитали:
«В Дмитровском Солунском монастыре с 1605 года жил и в 1607 году умер шведский принц Густав Эрикссон. 1568—1607»
— А знаешь, про этого принца мне на днях ребята рассказывали на рыбалке, — сказал Мишка жене, заинтересовавшейся фотографиями старинных планов города, — алхимик он был, философский камень искал. И представляешь, нашёл! Но вскорости умер, а золото его где-то тут, в городе, спрятано.
— Да ладно, — отмахнулась жена, — это только в романах бывает: клад, алхимик… Кто его, это золото видал!
— А вот и видал! Серёгин прадед тот клад отыскал и золото в руках держал, да только не повезло ему, клад у него новая власть конфисковала, а его самого к стенке поставили, потому что купец он был. А золото потом, говорят, снова пропало.
— Ага, пропало, — засмеялась жена, — клад не иголка! Кто-нибудь под шумок его к рукам прибрал, да в надёжное место перепрятал. Слушай, а почему бы тебе то золото не поискать, раз уж ремонтом не занимаешься. Всё лучше, чем целыми днями с удочкой на речке торчать.
Она, конечно, шутила, но Мишке эти слова почему-то запали в голову. В детстве он любил читать про поиски сокровищ. «Пятнадцать человек на сундук мертвеца! Йо-хо-хо и бутылка рому!» А тут как раз этот самый «сундук мертвеца»! А вдруг и правда найдётся? Мало ли! А если и не найдётся, то сами по себе поиски — штука интересная, всё равно как головоломку разгадывать. Вот только непонятно, с какого конца за это дело приниматься, времени-то сколько с тех пор прошло!
Может быть, мечта найти золото алхимика так бы и осталась мечтой, и Мишка постепенно забыл бы о ней, если бы не случай…
Как-то, уже в июне, он решил всё-таки осмотреть крышу, пока не подступила осень с её дождями. Поднялся на чердак, прошёлся из конца в конец, то и дело задевая головой за низкие балки и спотыкаясь о хлам, копившийся здесь, очевидно, с самой постройки дома. Мишка не очень себе представлял, что, собственно, ищет, но видимых следов протечек не обнаружил, и солнце вроде бы тоже через дырки не светило, а там, кто знает…
Утвердившись в мысли, что всё же стоит пригласить специалиста, пусть посмотрит опытным глазом, уже собирался спускаться с чердака, но споткнулся об очередную кучу какого-то мусора. Потирая ушибленную ногу, подумал, что вообще-то надо бы навести тут порядок. Дом деревянный — вдруг пожар, а на чердаке конь не валялся. Откуда-то из глубин памяти всплыло слово «пожароопасный». Огляделся ещё раз. Да… Вздохнул и решил, что раз уж всё равно залез на верхотуру, надо хотя бы одно полезное дело сделать: убрать всё это старьё. Открыл чердачное окно, чтобы сбрасывать мусор прямо во двор — не таскаться же с ним по лестнице! — и принялся разгребать завалы.
Перебирая и раскладывая вещи, — это на выброс, а это ещё может пригодиться, — наткнулся в стопке старых газет и журналов на канцелярскую папку. Заглянул: какие-то бумаги. Может, нужные? Стал просматривать. Вроде что-то официальное… Но почерк! А ошибки! Что за грамотей писал? Какое-то время разбирал кривые буквы, и вдруг понял: перед ним протокол допроса какого-то купца, обвинявшегося в укрывательстве золота. Подумал, что надо бы бумажки Серёге показать: не про его ли прадедушку? Забрал папку с собой и спустился, предвкушая, как будет удивлён сосед.
Серёга отнёсся к документу со всей серьёзностью. Долго вертел так и сяк, перечитывал, разглядывал, только что не обнюхивал.
— Ну что? Ну что? — теребил его Мишка.
— Где взял? — спросил Серёга вместо ответа.
— Так говорю же, на чердаке нашёл. Ты лучше скажи, про твоего деда-то или нет?
— Про моего, про моего, всё в точку, и фамилия, и имя-отчество. Непонятно, как оно могло к тебе на чердак попасть, если только тот, кто прадедушку к праотцам отправил, в твоём доме не жил…
Мишка вскочил и заходил по комнате. Охотничий азарт, завладевший им от сознания, что найденные бумаги и вправду имели отношение к дедушке-прадедушке, не давал ему усидеть на месте. Взгляд скользнул по бутылке, найденной при перекопке и теперь красовавшейся на книжной полке. И тут Мишку осенило: бумажка-то, что в бутылке обнаружилась, тоже небось из тех времён! Вот только куда он её задевал? В книжку какую-то сунул распрямляться, хотел на досуге рассмотреть — и забыл…
Перетряхнув пару книг, обнаружил и листок.
— Смотри, что я ещё нашёл. Только не на чердаке, это во дворе закопано было. Вот в этой бутылке хранилось. Я ещё подумал — детишки баловались. Там всё значки какие-то, не понять ничего.
Положил на стол, разгладил ладонью, принёс из другой комнаты настольную лампу, чтоб лучше разглядеть полузатёртые карандашные каракули. Серёга сказал, задумчиво почёсывая затылок:
— Слушай, а вдруг это план? Ну, понимаешь, листы эти, допрос на которых записан, вырваны из какой-то тетради. Что если этот, кто в твоём доме жил, решил дедово золото себе забрать, деда пристрелил, протокол, чтоб никто не заподозрил, изъял, а вот на этом клочке нарисовал, как к золоту подступиться?
— Может, это твой прадедушка и чертил?
— Нет, он же образованный был, он бы поаккуратнее изобразил. Это как раз тот, другой. Золото припрятал и план для памяти набросал, как сумел. Видишь же: крестик! Наверно тут оно и закопано.
— Так крестиков-то там хватает! Что ж, под каждым по кладу? Или он его на части разделил?
Серёга вздохнул с досадой: вот, дескать, какие элементарные вещи растолковывать приходится, однако пояснил:
— Нет, клад один. Ты глаза-то протри! Остальные кресты, видишь, какие? С двумя перекладинками: одна поперёк, другая наискось, как на церквях. Это он, наверное, церкви и обозначил. А вот это, скорее всего, дорога. Тут вот деревья, а что это за крючочки, ума не приложу… Может, река? Ну, типа, волны на ней…
— Ладно, — рассудил Мишка, — давай карту возьмём, пойдём в город, попробуем как-то всё это с местностью увязать, жаль масштаба тут нет, придётся на глазок прикидывать.
Но и карта поначалу не очень им помогла.
— Если это река, а это дорога… здесь церковь и здесь тоже… Нет, ничего не выходит!
— Ты меня этими своими волнами совсем с толку сбил! — нахмурился Мишка. — Не волны это! Стал бы он волны рисовать! Речку он бы кривой линией изобразил. Может, горки какие?
— Точно! Горки! Вал это! Крепостной вал наш кремль окружал, и до сих пор его увидеть можно. Тогда смотри, что получается. Вот церковь, от неё прямая дорога идёт. Тут она другую дорогу пересекает, а тут деревья и вал. Горсад! Там и вал, и деревья, и дорога от церкви, от собора Воскресенского, пряменько идёт, а вот эта линия — улица Льва Толстого, наверно… Вот только что это за второй крест?
— Ну вот же часовня в саду! — Мишка показал на маленький, почти игрушечный домик под ярко-синей крышей с золотой луковкой наверху. Хоть маленькая, а с крестом!
— Нет, не годится! Во-первых, она стоит перед валом, а не за ним, как на рисунке, а во-вторых, она же новая совсем, недавно построена! Да и остальные кресты тогда непонятно зачем нарисованы. Не для красоты же!
Мишку вдруг осенило:
— А если это не дорога, вот эта прямая? А что-то вроде азимута, ну, направление отсюда сюда. То есть, если ты встанешь вот здесь на валу, и за спиной у тебя одна церковь, а прямо перед тобой другая, то клад зарыт под деревом, что на той же прямой находится. Я помню, мы когда с отцом на Волге рыбачили, он так сетку ставил. Приметит, допустим, столб на одном берегу, а на другом дом какой-нибудь или дерево одинокое, и на прямой между ними сеть потом и ищет… Где этот вал ещё-то проходил?
— Ну, с другой стороны. Там вот, прямо за собором.
— Пошли туда, примеримся.
Они подошли к валу, Мишка стал вертеть карту.
— Эх, жаль тут ничего не увидеть, забор всё загораживает. Если вот это собор, а это вал… с той стороны у нас дорога… Есть там церкви?
— Есть, монастырь за рекой. Как раз в том направлении.
— Монастырь… За рекой?! Так это ж не дорога у него! Река это! И смотри: вот в ту сторону два креста, две церкви — вот они на карте: Ильинско-Преображенская и Рождественская… а с той стороны Крестознаменская, что напротив моего дома, тоже за рекой! А вот это что? Нету церкви на этом берегу!
— Есть, — вздохнул Серёга, — есть тут церковь, вернее, была. Спасская церковь. Это ж рядом с торговыми рядами, наискосок от памятника солдатам! Видел небось, розовое такое здание без крестов, без купола…
— Точно! Вспомнил! Так, значит, мы нашли его, золото алхимика?
— Нашли, ага… сейчас прям… Нет, нам его не достать! Ты смотри, что получается: клад-то наш зарыт на территории теперешнего завода. Его ж в восемнадцатом году не было. Что было — не знаю, может, дома, огороды чьи-то, склады какие-нибудь, но завода не было точно. Его сразу после войны построили, в сорок шестом, что ли, году, отец рассказывал.
— Это какой идиот надумал в самом центре завод строить? — возмутился Мишка. — Тут и собор самый главный, и дома по улице смотри какие! Одна библиотека чего стоит! И вдруг завод какой-то уродский… Я ещё с реки смотрел, думал, как же он вид портит!
— Тебе всё вид! Там же для самолётов приборы стали делать! Такой завод! Можно сказать, он город поддерживал, знаешь, как в газетах пишут «градообразующее предприятие». И рабочие места опять же… Сейчас-то конечно, в упадок пришёл, а тогда! Мой отец там работал. Он про завод только хорошее говорил! Хотя, с другой стороны, конечно, не место ему здесь. Да кого это в те годы заботило? Вон и церкви тоже, сколько их было, а что не поснесли, так либо клуб, либо склад какой-нибудь, либо овощехранилище… Тогда не о красоте думали, а о пользе.
— То-то и оно, что не думали! Я вот всё хожу, смотрю — какая же красота была! Река среди холмов изгибается, мостики-лавы берега соединяют, церкви с куполами золотыми, домики в садах — наличники резные, цветы в палисадниках… Эх… Слушай, мне что подумалось: золото действительно проклято! В землю его закопали — так на той земле, в самом сердце города, завод поставили, а потом сам завод постепенно в упадок пришёл. И тут проклятие подействовало!
— Может и так, может и нет, кто знает. Только скажу я тебе, ну его, золото это! Пусть лежит себе в земле. Зачем оно нам, если от него несчастья одни? Что нам с тобой без клада этого плохо живётся?
Вернувшись домой, Мишка рассказал жене, чем закончилась эпопея с поисками. Она выслушала и сказала тихо:
— Жалко его…
— Золото? — удивился Мишка. — Что не нашли? Так говорю: проклято оно! По всему выходит, повезло нам, что не нашли!
— Да нет, — отмахнулась она, — я не про золото! Алхимика жалко, принца этого. Я читала его историю. Видно, очень он на то золото надеялся, а воспользоваться им не успел, и тут ему счастья не было! Велико же было его отчаяние, раз такой силой проклятье обладает! Знаешь, у меня сегодня в саду первые розы распустились. Пойдём, отнесём их ему, к тому камню. Пусть знает королевич, что о нём помним и о судьбе его жалеем…
Свидетельство о публикации №224122101097