Устрицы пищат, чтобы сделать мужчин сильнее

Когда я был маленьким, то мои родители почти каждый год на всё лето отправляли меня в Украину в Великую Писаревку - к бабушке с дедушкой. Лично мне очень нравилось проводить там свои школьные каникулы. Иногда (обычно – зимой) бабушка или дедушка приезжали к нам в гости в Россию. Всегда привозили оттуда разнообразные гостинцы – натуральный мёд, сало, смалец (перетопленное сало) в банках, черные и белые семечки (подсолнечник и тыква), тушенку из кроличьего мяса и варенье – клубничное или малиновое. 
Помню, что когда мы были совсем юными и глупыми, то украинские мальчишки с других улиц, дразнили меня «москалем» и некоторые из них - самые хулиганистые, при первой возможности, всегда норовили надавать мне тумаков, проще говоря – набить морду...
Однако, ребята, которые жили по соседству, никогда не называли меня «москалем», всегда считали своим и поэтому в любой уличной потасовке или драке, не просто за меня заступались, но и бились за меня – не на жизнь, а на смерть…
- Який вин москаль? – возражали они хулиганам, - вин свій – українець. просто живе у місті.
На этом, как правило, разборки и заканчивались. Соседский мальчишка – мой ровесник – Сергей Грабарь - был крепким и физически сильным пареньком, мог подковы гнуть… и стальную проволоку или гвоздь закрутить вокруг пальца… Да и меня никто и никогда не считал слабеньким… Так что в случае опасности, мы всегда могли постоять друг за друга.
Примечательно и другое. За лето я быстро осваивал украинский язык и к сентябрю уже вовсю говорил на украинском языке, конечно не на чистом и настоящем украинском языке, а на суржике – смеси нескольких языков, включающей элементы украинского и русского языков. А вот, когда я возвращался в Россию, то сталкивался с враждебным отношением со стороны местных малолетних хулиганов, которым почему-то очень хотелось отметить, что я не русский, а «хохол», которого обязательно надо за что-нибудь проучить… Получалось, что в те далекие годы я был иногда своим, среди чужих и чужим, среди своих.
Мне иногда люди, читающие мои рассказы, возражают, мол, не было такого, что я вру и многое придумываю… Но, может быть, именно эти люди и не помнят то, что запомнил я? Ну да ладно… Как мы знаем, у всех людей память разная. У кого-то избирательная, у кого-то короткая… а у кого-то ее и вовсе нет… Так тоже бывает… а у меня она вот такая…
Мой дед, которого я долгие годы считал родным, на самом деле был мне не родным… Как говорила бабушка, а ей было трудно отказать в мудрости, дед был «приемным»… Говорили, что он в послевоенные годы выпивал и за это его прежняя жена ругала и частенько выгоняла из дома… В один из таких дней, Петр Иванович оказался недалеко от дома, в котором жила моя бабушка. Было это в середине 60-х годов. В те годы они с бабушкой не считались старыми людьми – им было по пятьдесят с небольшим лет. Дед прошел всю войну, несколько раз был ранен, имел награды… У него была повреждена рука. Через несколько лет после окончания войны, ему даже оформили инвалидность. Но всю свою жизнь, сколько я его помню, он работал мастером в часовой мастерской при Доме быта… У него был мопед «Рига». Для того времени он был достаточно образованным человеком, любил пошутить, обладал прекрасным чувством юмора.
 А еще он всегда держал пчел. Несколько ульев с пчелами каждый год приносили семье ежегодно – несколько десятков килограммов натурального и вкусного меда. Дед выписывал журнал «Пчеловодство», любил смотреть выпуски программы «Время», ругал руководителей страны – Хрущева и Брежнева… А еще он дружил с мужиками – такими же как и он ветеранами Второй мировой войны… С которыми из них они иногда встречались и пили горькую, вспоминая молодость и своих погибших на войне боевых товарищей. А еще дед любил рассказать о Германии.
В «логово врага» - на территорию фашистской Германии - мой дед попал в 1945 году - в составе передового подразделения РККА, которое после окончания войны осталось на германской земле… Дед любил рассказывать о том, какой ему запомнились и поверженная Германия, и разрушенные города и люди… простые немецкие граждане. Частенько дед рассказывал про общение с немецкими фрау, отмечая их аккуратность, чистоплотность и трудолюбие. Часто рисовал на обрывках газет и в блокнотах немецких женщин… Я помню эти рисунки. Длинные юбки, открытые блузки, шикарные прически, яркие губы… Поскольку немецких мужчин в поверженных городах было мало, то именно про общение с немками и любил вспоминать наш дед. Он был офицером, мог свободно перемещаться по городу, в котором была расквартирована его воинская часть. Иногда они со своими боевыми товарищами заходили в какой-нибудь местный ресторанчик, который он на немецкий лад всегда называл гаштетом. Рассказывал о том, что они там ели и пили. Хвалил немецкое пиво, говорил, что оно ему казалось хмельным. Вспоминал он и про немецкие колбаски, сыры…  И хотя в Германии после окончания войны люди жили бедно и голодно, но в ресторанчиках алкогольные напитки и разнообразные закуски все-таки были. Особенно ему нравилось вспоминать те дни, когда им удавалось отведать в каком-нибудь гаштете устриц.
Причем свои рассказы, естественно под рюмочку, он всегда сопровождал  активной жестикуляцией, показывая слушателям, КАК происходил процесс подачи и употребления деликатесов и подробным описанием происходящих действий.
- Устрицы нам приносили на огромном блюде, с помощью специального ножа мы открывали их створки, которые немцы называли замком.
После этих слов дед показывал всем, как он с помощью ножа раскрывал створки устриц, подчеркивая, что делать это было весьма осторожно. Все участники этих посиделок внимательно слушали деда, не перебивая рассказчика:
- Плавно двигая ножом, мы доходили до того места, где у моллюска находилась мышца, запирающая створки раковины, - после этой фразы дед обводил всех слушателей взглядом, подчеркивая значимость момента, - а, нащупав ножом эту мышцу, мы ее перерезали, подготавливая устрицу к поеданию.
В этот момент дед наливал себе очередную рюмочку водочки (или самогоночки) и подходил к финальной части своего повествования:
- А после того, как мы подрезали им мышцы, устрицы лежали в своих раковинах, но всё еще находились в живом состоянии, мы сбрызгивали их соком лимона или поливали виноградным уксусом и только после этого перемещали из створки в рот. Заедали устриц черным хлебом с маслом. Запивали светлыми сортами пива, иногда белым сухим вином.
Наступала кульминация рассказа. Дед выпивал рюмочку, брал в руку кусочек черного хлеба, театрально вдыхал его аромат и поддев вилкой кусочек сала или копченой колбаски, обычно заканчивал свой рассказ про устриц такой фразой:
- И когда живые устрицы попадали к нам в рот, то они при этом издавали звук «ПИК!!!», - после этого дед закрывал глаза, как бы заново переживая те далёкие впечатления от поедания устриц и подводил итог, - Ничего вкуснее и нежнее в жизни не пробовал…
Я слушал эту историю про устриц много раз… Видимо, действительно и сами устрицы, и процесс их поедания оставили неизгладимые впечатления и сохранились в памяти деда, как нечто сказочное и необыкновенное… При этом он особо подчеркивал, что немцы считали сырых (живых) устриц тем самым средством, которое укрепляет мужскую силу.
После таких слов он обводил взглядом женщин, сидящих за столом, подмигивал им, и говорил, что немецкие фрау ценили мужчин, у которых в рационе были устрицы. После таких слов бабушка обычно махала в его сторону полотенцем и просила деда больше не говорить за столом всякую ерунду…
Участники застолья потом долго обсуждали эту тему. И дед со знанием знатока, показывал вновь, как он вставлял нож в створки устриц, как нащупывал там невидимую мышцу, и как он четко её перерезал специальным ножом. И снова и снова напоминал слушателям о том, как устрицы перед тем, как исчезнуть в человеческом чреве, издавали прощальный звук – «ПИК!».
Дед очень сожалел о том, что ему больше никогда не привелось покушать этих самых устриц… Хотя он, посещая некоторые приличные рестораны в Москве и Харькове, всегда интересовался у официантов, нет ли у них в меню таких моллюсков. И получив отказ, всегда говорил им о том, что «а, вот, в Германии, в любом гаштете живые устрицы всегда были в меню».
Несколько лет мы - в те годы обычные дети - слушали этот рассказ и всегда высказывали сочувствие деду… Мы понимали, что ему очень хотелось бы еще разок попробовать этот деликатес.
И вот однажды, мы с моим двоюродным братом Виктором, в очередной раз послушав рассказ про устриц, взяли пустое ведро и побежали на речку, где в прибрежной воде видели обычных речных устриц, которые перемещались по песку, оставляя на нем причудливые следы в виде неглубоких канавок.
Быстро набрав в ведро штук двадцать моллюсков, мы бегом вернулись во двор, где под старой и размашистой черешней за столом сидела веселая компания, и где дед рассказывал свою очередную байку про то, как они «с ребятами служили в Германии».
- Дедушка, а мы решили тебя порадовать! – с гордостью закричали мы сразу, как только отворили калитку, - посмотри, что мы тебе принесли!?
Дед и все сидящие гости за столом повернули головы в нашу сторону.
- А что это? – изумился дед.
- Как что? Твои любимые устрицы! – торжественно заявили мы с Виктором, - Ты же постоянно нам рассказываешь про них, и про то, что ты с огромным удовольствием вновь бы их откушал.
Немая сцена. Улыбка на лице деда исчезала, растворяясь в табачном дыму (дед в те годы курил папиросы «Шахтерские»). Он не знал, что нам сказать и как объяснить, что ЭТИ устрицы совсем НЕ ТЕ, про которые он нам долгие годы рассказывал. Было видно, что принесенное нами ведро с моллюсками особой радости деду не принесло.
Взрослые со смехом предложили деду вспомнить фронтовую молодость и скушать устрицу.
- А есть ли у нас лимон? – было видно, что дед предпринимает отчаянную попытку избежать контакта с речной устрицей.
- Откуда у нас здесь лимоны? – вмешалась в разговор бабушка, - сейчас принесу уксус, ты говорил, что вместо лимона подойдет и уксус.
Она сходила в хату и принесла бутылочку с уксусной кислотой. Накапала немного в чашку, добавила воды. Попробовала на вкус:
- На, дед, отличный уксус, для устриц лучше не найти!
У деда были боевые награды, которые он, кстати, никогда не носил, что свидетельствовало о его былых подвигах, храбрости и смелости… В Бога он не верил. Но в этот раз почему-то перекрестился, вызвав всеобщий смех среди участников застолья. Бабушка дала ему «специальный» (на самом деле обычный) нож для подрезания тайных мышц моллюска. Дед налил себе рюмочку, взял в руки устрицу, пошерудил между створками ножом, подрезал что-то нам неведомое, потом взял ложку, положил в нее мякоть устрицы, сбрызнул уксусом и отправил моллюска в рот.
Мы с Виктором замерли… внимательно наблюдая за эмоциями и настроением деда. Дед опрокинул в себя рюмку с водкой, шумно понюхал кусочек черного хлеба и довольный своим «подвигом» посмотрел на всех. Мол, смотрите, какой я смелый, ничего не боюсь.
Я держал ведро с устрицами и не отходил от деда:
- А почему устрица не сказала «ПИК»?
- Да, действительно, почему она ничего не пропищала?
- Где её знаменитый звук «П-и-и-К»?
- Почему мы ничего не услышали? – не унимались гости, - Просим повторить!
Я достал из ведра самую крупную устрицу. Дед смотрел на всех без особой радости. Быстро провернул уже знакомую ему операцию по раскрытию створок устрицы, окунул моллюска в уксусе, зачем-то посыпал его солью, после чего быстро направил устрицу в рот.
Всё это происходило в тишине…. Было слышно, что происходит в соседних дворах и на улице.
- Дед, а где «Пик»???, - не унимались дети… Взрослые так же очень хотели услышать этот звук. Но… напрасно… И на этот раз устрица не издала ни звука… И тут дед заявил:
- А эта устрица и не будет пищать… Почему? Да всё очень просто. ТЕ устрицы были германскими и потому от страха перед нами – победителями - пищали, а ЭТИ – свои родные - ничего не боятся, потому и не пищат.
После такого заявления, дед поблагодарил нас с Виктором за доставленное ему удовольствие, затем встал, взял из моих рук ведро с оставшимися устрицами и отнес его куда-то за сарай.
В последующие годы дед любил повторять свой рассказ про то, как они с товарищами наслаждались германскими устрицами и как мы – его внуки – пытались порадовать здесь в Украине местными устрицами… И всякий раз, обращаясь к нам – детям - просил больше никогда не приносить ему с речки этих моллюсков… Кстати, в конце 70-х он из косточки вырастил небольшое лимонное дерево, на котором у него ежегодно вырастали несколько лимончиков… Может готовился к новым подвигам?
 Дед умер в 1985 году… Через год умерла и наша бабушка. С тех пор прошло много лет. И теперь эту историю про деда и устриц, своим детям и внукам рассказываю я...

фото взято в интернете, в качестве иллюстрации