Банановая медитация

Посылочный бокс – это не место, где тебя куда-то посылают. Здесь арестантам выдают почтовые посылки, получение которых они ждут, конечно же, с нетерпением. В этом небольшом пространстве, наполненном обычно сигаретно-тушёночно-кофейным ароматом, много общения, идёт обмен информацией внешнего и внутреннего характера.
Бывалые арестанты – те, кто давненько высиживают, – хорошо знают друг друга.

Однажды познакомившись в этом культпросвет-продуктовом местечке, они потом поддерживают друг друга, через ночную дорогу, малявами, новостями, литературой, сигаретами, чаем, сладостями, кофе и даже колбасой. Я неизбежно отношусь к бывалым арестантам – в СИЗО пребываю пятый год, – являюсь еженедельным завсегдатаем посылочного бокса (за что великая благодарность друзьям с воли), а значит, знаком с немалым числом ребят-арестантов из тех, кто посещает этот бокс.

Есть среди них и такие, кто успел уже два раза освободиться, вновь попасть в СИЗО и с удивлением обнаружить меня всё в том же посылочном боксе, то есть в тюрьме.
В общем, бокс – это место соприкосновения судеб и их вероятной корректировки, как в сторону развития, так и в сторону неразвития, – тут уж  каждый сам выбирает, начальников в этом боксе нет.

Бокс был почти заполнен. Мой арестантский глаз подсказывал, что предстоит не менее трёх часов пребывания в этом боксе, с учётом средней скорости выдачи посылок. Я быстро шагнул через сигаретный дым к дальней стене – там приоткрытое окно, – поприветствовав присутствующих: «Здорова, парни!»

– Здорова! – рассыпалось по боксу ответное приветствие.
– Здорова, Посвящённый! – ко мне подошёл улыбающийся Тимофей, молодой человек лет 35, бывший руководитель неубыточной строительной фирмы.

Мы крепко жмём друг другу руки и слегка соприкасаемся плечами, обозначая объятия.
– Книжка пришла, – продолжает Тимофей окрашивать пространство мягким баритоном, – про медитацию, читаю, пробую. Кайфовая вещь, туман в голове убавляет.
– Полезный процесс, – отвечаю с улыбкой. – Да будет в помощь. На что медитируешь?
– Ну как на что? На точку безмолвия, – улыбается Тимофей.
– Это где такая?
– Ладно тебе, Старый. Ты ж в курсе, твоя тема… Вот здесь, на переносице, – ткнул себя в лоб Тимофей. – Уходишь в точку, чтоб мыслей левых не было.
– А правые можно? – уточнил я.
– Лучше вообще никаких.
– Ну, это непростое дело. Получается?
– Стараюсь. Может, полминуты и смогу продержаться. Я же ведь только начал. Посоветуй секрет какой-нибудь. Наверняка, умеешь.
– Пробовал тоже, лет почти сорок назад, искал эту точку безмолвия… Полдня как-то пробыл в поиске безмолвия, – нырнул я в воспоминания. – Про всё на свете забыл.

– Вот это круто! То, что нужно! Как ты это сделал? – с уважением посмотрел на меня Тимофей.
– Да, это было круто… После обеда сел в позу ученика, попытался уйти в третий глаз. Сначала не получалось, потом попал в безмолвие… Проснулся – а уж вечер, сумерки за окном… Девушку подвёл, три часа меня в кафе прождала. Так и не поверила, что я медитировал. А ещё – на генеральную репетицию не попал, друзей подвёл… Про медитацию они поверили, а вот команду нашу с концерта сняли, так как вокалист пропал.
– Вот это ты дал по безмолвию. Мастер! Техникой поделишься?
– С тех пор не медитирую, чтобы из жизни не выпадать… и с любимыми не расставаться.
– В тюрьме-то можно. Здесь ни любимых, ни той привычной жизни. Помедитировал – день пролетел, – резонно заметил Тим. – Безмолвию бы научиться. Помогай, посвящённый. Ты ведь знаешь, по глазам вижу.

– С тех пор на молитву перешёл. Пользы от неё больше.
– Молитва – это молитва. Молятся тут арестанты и громко, и тихо… А потом посылают друг друга куда подальше, бывает и морды бьют. Не… Я по медитации буду двигать – внутреннее равновесие в безмолвии… Хотя бы  просто внутреннее равновесие, чтобы тюрьму не замечать.
– Тюрьму не замечать… – задумчиво посмотрел я в его глаза. – Знаешь, Тим, есть одна медитация, крутая… Правда, она для посвящённых.
– А как называется? На что концентрируешь внимание? На пламя свечи? – ещё более оживился он.
– Нет-нет, не на пламя. Название? Сейчас, подожди, подумаю, – я искал в голове название. – Медитация на точку заботы…
– В книге нет такого…
– Не во всякой книге такое найдёшь, а может, и вовсе не найдёшь. Это непростая практика, цепочка преемственности от наставника к ученику. Но для саморазвития круче нет, проблемы твои напрочь убирает.
– Ну-ка, давай схему, Старый! На чём внимание собираешь?
– Концентрация не на переносице и не на внешних предметах.
– На чём? Не томи, – улыбался Тимофей.
– Внимание на ближнем, – я понизил уровень громкости.
– На ближнем? В каком месте ближнего? – продолжал он улыбаться.

В этот момент из уст женщины, находившейся в посылочном окне, прозвучала моя фамилия – подошла очередь получать посылку. Заполнил бумагу, подтвердил подписью нынешние земные координаты мои и друга, который вот уже пятый год шлёт нам посылки: мы пятый год сидим в СИЗО, а он – на квартире в Новосибирске, и тоже пятый год. Женщина выдавала мне содержимое посылки, я перекладывал продукты в свою сумку, Тимофей помогал мне в этом, и мы продолжали увлекательное общение.
 
– Внимание твоё на ближнем, не на своих проблемах, а на заботе о нём. Концентрируешься на том, чем ты можешь ему помочь, чем поддержать, бескорыстно конечно, – продолжал я обрисовывать контуры медитации.
– И всё?
– Так-то всё. Сложность и непривычность этой практики в том, что привычную закоренелую точку сборки мыслей о своих переживаниях и желаниях надо постараться перенести или переключить на заботу о ближнем, на его нужды. Почувствовать его, мягко поинтересоваться, чего ему не хватает для счастья.
Обрисовывая словами «медитацию на точку заботы», я перекладывал в сумку горячо любимые мной, особенно в тюрьме, бананы – они бесконфликтно и с настроением принимались пищеварительной системой моего бионосителя.

– Привожу пример, – продолжал я описывать медитативную практику. – Ты ведь бананы любишь?
– Люблю, с детства. А ты разве не любишь? – широко улыбался Тимофей.
– И я люблю, – утвердительно кивнул я. – Ты любишь бананы с детства и не ел их уже полтора года. Вот я и хочу разделить с тобой это удовольствие.
– Не, Старый. Так не пойдёт. Не могу взять то, что ты сам любишь.
– В том-то и вся фишка – дать ближнему то, что сам любишь, что самому нравится. Порадуй ветерана медитации – съешь с удовольствием то, что я тоже люблю, ощути вкус детства. Это будет твоя мини-медитация на детство, на то время, когда проблемы в голове ещё не умели задерживаться. А у меня – удовольствие от заботы. Два удовольствия сразу. В пространстве – положительные эмоции, в тюрьме светлеют стены. Какие у тебя возражения?

– Ловко ты подвёл. Умеешь. Хорошо, беру банан, ем с удовольствием и вспоминаю детство.
– Отлично! Только одного банана недостаточно. Давай увеличим наше удовольствие и продлим медитацию.
– Ладно! Беру два, чтобы по полной!
– Вот! – обрадовался я. – Это уже кое-что, нормальная медитация у нас с тобой получается: я даю то, что мне дорого, зная, что и ты это любишь, а ты открыто, с радостью принимаешь бананы и с удовольствием, вспоминая беззаботное детство, уплетаешь их.

Улыбались в этот момент не только мы с Тимофеем – женщина, выдающая посылки, тоже улыбалась, она слышала наш разговор…
– Спасибо, Старый. Метод твой я вроде бы понял. Но это полный сложняк! Мне до такой медитации плыть да плыть.
– Ну так плыви, Тимоха. В этом деле главное – плыть.
– Знаешь, Старый, вряд ли я потяну такую дистанцию. Это дело для таких, как ты, посвящённых ветеранов.
– Так я тебя, Тима, сейчас и посвятил. Ты проявил интерес, за язык тебя никто не тянул, я тебе пояснил, пояснение ты принял. Ты теперь посвящённый, – улыбался я.

– Это вербовка, Старый, – смеялся Тима. – Я что, теперь в твоей секте?
– Ну да, Тимоха! Поздравляю, ты теперь сектант. Можем придумать название, только не «организация» – это сейчас не пойдёт. К примеру, «сообщество медитативной практики бескорыстной заботы о ближних». Слово «медитативной» можем и убрать.
– А членские взносы надо платить? – веселился Тимофей.
– За взносы могут срок дать. Поэтому платим практикой – тем, что ты сегодня понял и принял. А если ближние будут интересоваться твоим методом, ты их сразу и посвящай, чтобы они посвящёнными становились, – поддерживал я его тон.

– Хорошо, Старый. Ничего не обещаю, но пробовать буду.
– По-другому, Тимофей, у нас с тобой уже не получится. Потому как если это сообщество будет пополняться, то и шансы на жизнь у человечества будут расти.
– Да-а-а, Старый, удачно я сходил сегодня за посылкой и спросил у тебя про медитацию…

Для закрепления темы мы с удовольствием съели ещё по банану и угостили единственную в этом дне женщину, свидетельницу финальной стадии нашего общения – она с улыбкой приняла дар.

Я вспомнил, что в моём советском детстве бананы в Воронеже были редчайшим явлением, а значит, могли служить подарком на день рождения, не менее, кстати, ценным, чем жевательная резинка, о существовании которой в те времена знали далеко не все жители нашей страны.
Воспоминание унесло меня из реальности и углубило погружение в банановую медитацию…

9 декабря 2024 г.