Старость

     - Брови стрихты будем? – спросила девочка-парикмахер.
     - В смысле? – хохотнул Арсений Ильич, думая, что она с ним шутит.
     - Пора стрихты начинать, - рассудительно сказала девочка. – Торчат как у старика, - она выдула розовый шарик «жуйки» и втянула его назад. – И ухи побрить.
     - Давай, - сказал Арсений Ильич и почему-то обиделся.
     Парикмахерша включила машинку и стала его быстро, как барана, стричь.
     Скосив глаза, Арсений Ильич наблюдал, как срезанные локоны усыпают простынку на груди и плечах, и вдруг поразился, до чего же они мёртвого, серого колеру.
     Арсений Ильич посмотрел на себя в зеркало. Насколько он помнил, там должен был отражаться моложавый, интересный мужчина, похожий на Стинга. Но он увидел совсем другого человека – из парикмахерского зеркала на него, скривившись, глядел какой-то незнакомый сивый мерин, морщинистый урка из «Калины красной». У этого типа брови и впрямь торчали как у Бармалея, а уши поросли седым пухом…
     Скучный и грустный брёл Арсений Ильич по улице. У него было непонятное настроение.
     Но июнь стоял такой шикарный, так пахла акация, девушки и женщины так энергично крутили задницами, что Арсений Ильич скоро позабыл о своих невзгодах и повеселел. Обменявшись долгим взглядом с одной дамой, он молодым, тигриным движением втиснулся в троллейбус.
     Его поносило и прибило к сидению, на котором, закинув ногу на ногу, ехала милая белокурая девушка, совсем ещё дитя. Арсений Ильич с удовольствием оглядел её большую грудь, шоколадные ляжки, белые трусики, доверчиво выглядывавшие из-под юбочки, приосанился и напряг бицепс руки, которой держался за поручень.
     Прелестное дитя поглядело на бицепс, на античный «полубокс», поднялось и прижалось к Арсению Ильичу. Было очень тесно. По лицу Арсения Ильича скользнул кобелиный зайчик. Юная фея протянула свои губки к его бритому уху. Арсений Ильич прижмурился…
     - Падай, дед, а то не доедешь, - сказала юная фея.
     Несколько секунд Арсений Ильич стоял с удивительным лицом, глядя на эту вонючку, потом сел, строго посмотрел в окно и больше никогда уже не был молодым.­


         2017 г.