Как Кеша воровал

Кузнецова Н.Г

Как Кеша воровал

Кеша никогда не воровал у хозяев еду, ему не позволяли, да и незачем было.
Еды у него было и так навалом, на красивом пластмассовом подносе  всегда стояла мисочка со свежей водой и несколько блюдцев со всякой едой. Был здесь и «вискас», и специальные кошачьи паштеты, свежий фарш и восхитительная молочная пшенная каша со сливочным маслом, а также отварная рыба путассу, которую Кеша тоже уважал.
Больше всего на свете Кеша любил отварной говяжий язык и холодец, который хозяева делали редко, не из экономии, конечно, а из-за какого-то холестерина, которого там было навалом.
Хозяйка нудно  и назидательно толковала хозяину о вреде этого самого холестерина, хозяин был не прочь отведать душистого холодца, но холестерин тоже, видать, недолюбливал.
Кеша был очень любознательный кот, и ему хотелось посмотреть хоть одним глазком на этот проклятый холестерин, из-за которого холодец варили редко
А зря, ведь самое вкусное на свете и есть холодец, но не тот, который застывает  и делается упругим, как мячик, а тот, который еще тепленький и такой вкусный, что хочется нырнуть прямо в кастрюлю, а там будь, что будет.
Хозяева хоть и редко варили холодец, но не скупились, и он получался густым, мясным и наваристым.
Это был настоящий праздник, Кеше доставались самые вкусные кусочки, он это ценил в хозяевах, хотя любил их, конечно, не за холодец, а вообще… просто любил.
Что греха таить, воровать Кеше хотелось всегда, но нечего было воровать в городской квартире, где он жил зимой с хозяевами.
Собственно говоря то, что хотелось ему делать нельзя было назвать воровством.
Честно говоря Кеше всегда хотелось показать хозяевам свою удаль, например, спрятать какую-нибудь вещь в дальний уголок и наблюдать, как они её ищут.
Конечно, он всегда показывал, где она лежит, потому что без него они бы нипочем не нашли потерю.
Громким мявканьем он привлекал внимание хозяйки к месту, где лежала потерявшаяся вещь, хозяйка всплескивала руками, удивляясь феноменальным Кешиным способностям, гладила и целовала его между ушками. 
Конечно,  ночью он лазил по кухонным столам, проверяя, что можно было бы стырить, но украсть было абсолютно нечего.
На большом обеденном столе стояла хрустальная ваза с фруктами, особенно он ненавидел апельсины,  запах от них лез в нос и  там щипался. Стояла вазочка с орехами и курагой – короче, всякая дрянь. На рабочем кухонном столе тоже ничего путнего – какие-то сухарики из ржаного хлеба, ничего существенного хозяйка на ночь там не оставляла. Кешу вообще раздражала её манера все время что-то грызть, много раз Кеша поднимался на задние лапы, вытягиваясь в струнку, чтобы посмотреть или унюхать, что она там грызет.
Хозяйка не жадничала и всегда с готовностью протягивала ему кусочек того, что грызла. Как правило, это была такая же дрянь, что и на обеденном столе - морковка, огурец или яблоко. Кешу это раздражало неимоверно и он шел драть в прихожей пуфик, который был его собственностью и предназначался исключительно для  заточки его когтей и просто для дранья.
Иногда Кеша воровал у хозяина резиновый ластик, ручку или наручные часы.
Когда хозяин находил их на полу, он хохотал и трепал его по загривку и называл комсомольцем, но все это было не то.
Настоящая жизнь у Кеши наступала, когда хозяева перебирались из города на дачу, собственно и не на дачу, а в поселок на берегу большой реки, по которой иногда проплывали большие, как дома пароходы.
Там было все – и охота, и новые знакомства, и замечательные утренние потасовки, и воровать можно было хоть каждый день.
Вот и сегодня, пришел кот Василий и солидно пригласил Кешу идти воровать. 
Воровать предстояло вяленую рыбу у дяди Гриши Банникова, который только что с женой уехал на раздрызганном уазике к зятю в соседнюю деревню на именины.
- Воровать то я бы пошел, но не уважаю соленую рыбу, почки тоже надо беречь, не казенные, а нет ли чего другого, чтобы украсть?
- Всегда воруй, что есть, - коротко ответил Василий, удивляясь вымороченному отношению к жизни у городских котов, - а то вот приедет Банников и снимет рыбу, она уже готовая – и приходи кума веселиться.
Кеша в раздумье потерся мордочкой  об угол крыльца.
- Сам не съешь, Муську угостишь, а она то уж всему поселку расхвастает, будешь в авторитете, - рассудил Василий.
- Как это я сам не сообразил, - подумал Кеша и согласился, а вслух спросил, - а сами Банниковы что с этой рыбой делают, едят что ли?
- А пес их знает, что ловит её хозяин видел, а что ест не видел А что рыба дармовая – факт, а значит ничейная.  Логика в Васькиных рассуждениях, несомненно, была и они не торопясь направились к банниковской усадьбе.
Рыба висела в сарае, но Васька указал на дыру в потаенном месте и они без труда пролезли. Рыба висела на капроновой леске несколькими рядами под потолком сарая, Васька алчно посмотрел на ряды зеленым глазом и облизнулся, Кеша поморщился.
Он был равнодушен к деревенским деликатесам, единственное, что его прельщало в этой затее – слава богатого и щедрого кавалера.
Васька прыгнул на столб, к которому была привязана леска с рыбой и махом вскарабкался к гвоздю с привязанной леской.
Кешка с земли наблюдал за маневрами и нетерпеливо топтался у столба:
- Лапой, лапой зацепляй, тяни вон ту, крайнюю, - в ажиотаже он поднялся на задние лапы, а передними лихо махал, показывая Ваське, как надо зацеплять ближайшую рыбу.
Но Васька неожиданно прогнул спину и, отцепившись от столба, прыгнул, растопырив все четыре лапы.
В полете он ловко схватил за хвост ближайшую рыбину и, вцепившись в неё передними лапами, повис на ней меховым мешком.
Задние лапы он поджал для тяжести и стал раскачиваться вверх и вниз.
Рыбья губа, в которую была продета леска не выдержала и оборвалась, Васька шмякнулся на земляной пол и довольно потряс лохматой головой.
- Теперь давай ты, - усмехнулся Василий, предвкушая занятное зрелище.
Отступать Иннокентию было некуда, тем более после его ценных советов.
Прыгать с разбегу на столб он не стал,  не спеша подошел и лениво вонзил в столб мощные когти.
Главное достоинство сиамских котов, безусловно, ум, любознательность и дружелюбие, но о когтях сиамцев можно слагать героические баллады.
Полностью выпущенный из лап сиамского кота коготь – очень грозное оружие, о котором мало кто знает, он может не хуже сабли распороть живот и выпустить кишки противника в пыль, снег или на зеленую траву, в зависимости от времени года и погоды.
Свободные римлянки вставляли коготь сиамского кота в носочек изящной туфельки или сандалии, превращая их в орудие для вспарывания живота разбойнику или насильнику.
Изящное движение стройной ножкой, неожиданный взмах, и коготь вонзается в живот немного пониже пупка, резко дергаем ногу вниз – и вся требуха у ваших ног, сударь.
Кешины когти надежно держали его на гладком столбе, но продвижению вверх мешал окладистый задок, камнем тянувший вниз.
Здесь то и вспомнились ему увещевания хозяйки о вреде переедания,  да он и сам знал, но лишнее ел скорее от нечего делать.
Кеша медленно  продвигался вверх по столбу, изо всех сил изображая лень и скуку, но самое трудное было впереди.
Прием, который с блеском изобразил Васька мог и не получиться, здесь нужна была постоянная тренировка, которой у Кеши, конечно, не было, надо было срочно придумать что-то другое.
С огромным трудом добравшись до ржавого гвоздя, за который были привязаны лески с рыбой, Кеша озадаченно оглянулся.
Когти глубоко и надежно  вонзились в столб и если бы не тяжелый откормленный зад, он чувствовал бы себя легко и комфортно, как молодой монтер на столбе.
Оглянувшись по сторонам, он увидел совсем близко огромную рыбину, самую крупную из всех, висевших ровными рядами.
Близко то близко, но даже в прыжке до неё не достать, а неплохо бы утереть нос этому Ваське, который верховодил на их улице.
Лапой, пожалуй, можно и попробовать достать, лишь бы не грохнуться со столба, позору тогда не оберешься, на всю округу «прославят» городского воображалу.
Покрепче всадив в податливое дерево когти трех лап, Кеша осторожно попробовал передней правой дотянуться до вожделенной рыбины, но длинны лапы не хватало.
Тогда он вытянул когти во всю длину и гортанно завывая зацепил рыбину средним когтем.
Не дыша, он тихохонько потянул рыбину к себе и она плавно скользнула прямо к его носу.
Тогда он  намертво вонзил все когти правой лапы в середину, ближе к голове, отцепил от столба левую лапу и запустил её в рыбу с другой стороны, резко выдернул задние лапы из столба и с силой  ими дрыгнул.
Приземление на землю было не таким изящным, как бы хотелось, потому что передние лапы завязли в соленой и вонючей рыбине, которую Кеша для себя ни за что не стал бы добывать, но жажда ничто, а имидж – все…
Василий с уважением наблюдал за ленивой грацией городского задавалы, он сразу оценил мощь Кешиных когтей, а особенно то, что в рядовых утренних потасовках он никогда не использовал их в полную силу.
Муська оглушительно урчала и остервенело драла огромную рыбину, с удовольствием вгрызаясь в хребет и не обращая ни малейшего внимания на её соленость.
Кеша растроганно наблюдал за Муськой, удивляясь её аппетиту:
- Ты глянь, жрет – и хоть бы что, только чешуя летит в разные стороны, воистину дитя природы!   
Муська, почувствовав на себе взгляд, вопросительно посмотрела на Кешу, приглашая его к роскошному пиршеству.
- Нет, сударыня, это мой вам подарок, он весь ваш, приятного аппетита, - Кеша слегка наклонил голову и не спеша отправился на веранду к любимому креслу, сегодня на обед предполагался  паштет из куриной печенки, а может быть даже фрикадельки.
Васька уже доел свою рыбину и с наслаждением лакал воду из декоративного фонтанчика:
- Рыбка посуху не ходит, - отдуваясь, он отвалился от фонтанчика и прилег на травке.
Муська добралась до икры и нежно мурчала над размахренной рыбиной.
Летний день набирал силу, жара так и струилась над луковыми грядками, как растаявший сахар в горячей воде.
Наевшись рыбы до отвала, Муська отнесла последний кусочек к забору в холодок и бочком подобравшись к Кешиному креслу, пристроилась рядом.
Буколистическую картину нарушил хозяин, который неожиданно появился из-за угла веранды, по шагам и покашливанию Кеша сразу догадался, что он чем-то недоволен. Не обращая особого внимания на Кешиных друзей, которые сразу же отступили к забору, он сразу приступил к разговору:
- Это ты спер рыбу у Николая Ивановича Банникова? Зачем? Тебя что, не кормят?
Кеша хотел было объяснить, что он не для себя…, но хозяин не дал и слова мявкнуть:
- Тебе это баловство, а он рыбой деньги зарабатывает, на одну пенсию не разживешься, ему деньги на хлеб, лекарства нужны, а ты озоруешь, чтоб этого больше не было.
- Васька сказал, что эта рыба никому не нужна… - пролепетал Кеша.
- Своей головой надо думать, при чем тут Васька, - хозяин пошевелил усами, что означало крайнее недовольство.
Кеша стал тереться об ноги хозяина и мурчать, как трактор, другого он ничего не мог придумать, чтобы загладить вину.
- Я тебе серьезно говорю, чтобы этого больше не было, и друзьям своим передай, - обычно молчаливый хозяин разошелся не на шутку.
Потом он взял блескучую коробку, на которой было написано коньяк  «Хенеси» и ушел.
Назад пришел он не скоро, стол к обеду был давно накрыт и  Кеша, конечно, отобедал, а хозяйка нет.
Домой хозяин возвращался веселый, сопел и подвывом и пел песню:
- Мы красная кавалерия и про нас…
Увидев накрытый стол, он еще больше повеселел, схватил немытыми руками огурец и быстро не жевамши съел, чтоб хозяйка не видела, а Кеше сказал:
- С Николаем Ивановичем я договорился, простил он тебя, но смотри, друг, чтобы не было…
- Не будет, честное комсомольское, - пообещал Кеша.