Едоки орла

 
КНИГИ ДЛЯ ДОЖДЯ. Х\Ф

 
     После естественного, пустого, сна, на 1345 этаже Башни, то есть на втором, надземном, уровне из трёх (1\4\9), в своём рабочем кабинете, за небольшим квадратным столиком, начав немного раньше обычного, в восемь (…….8….) утра, буквально за пару часов с небольшим, что называется, на одном дыхании, Сэм, как и задумал, за рыжим чаем с обязательной долькой лимона, напечатал не только очередную фэнтезийную прозаическую миниатюру о любви, но и статью о вчерашнем ограблении центральной библиотеки на 1001 этаже,  самом крупном за последние полвека. Пропали два старинных кодекса вековой давности, то есть начала 21 века… Он смог бы ещё и из классики   что – нибудь успеть послушать (например, из первого альбома «Пинк Флойд»),

……………………………………………

если бы вдруг, совершенно некстати, не заглянула к нему Венера Завалишина из газеты «Жизнь не сон». Та самая, которая однажды кричащим шепотом, посреди его номера, передала ему, что собственными глазами видела на 1444 этаже человека, до жути похожего на него, на Сэма; что он не в праве медлить, потому что, ещё не факт, что тот, другой, не в курсе существования своего доппеля, и, вероятно, уже открыл на него, на Сэма, свою теневую охоту.  Даже не поинтересовавшись, ликвидировал ли он своего «фому», в своей обычной игривой манере, она принесла совсем иную, «радостную», весть: «у Вилюра нашего девка родилась, всех отпустили с работы раньше положенного».

Венера упорхнула вещать дальше по кабинетам. На самом деле, подумал Сэм, гадать по руке Виссарионычу – бухгалтеру и неисправимому хиромантику…

 ***

Что ж, крест на Бугре Юпитера
указывает на брак по любви…
Линия Юпитера, да вы и сами видите,
длинная, ясная, как селяви!..

Кстати, указывает на ровный характер
её обладательницы… Что ещё? Так…
Линия Головы опускается, будьте внимательней,
к Бугру Луны… Это знак

господства у вас в организме
рассудительной грёзы… Линия жизни
совершенно чиста и рельефна:
знак здоровья. Не дышите так нервно…

Линия Сатурна идёт от Бугра
Венеры — знак счастья. Ну, то есть — пора…
На месте пятнадцатого года
из Линии Жизни известного рода

капиллярная линия… Проходит она
по ладони и вдруг останавливается на
Линии Сердца! Там виднеется точка.
Что указывает на предмет
вашей любви, на мужчину росточка
немалого. Хотя не брюнет.

Скорее, шатен, любящий жить
свободно. Достиг положения…
Вы не смогли его разлюбить…
Но поможет вам увлечение

новое в пятьдесят один год…
Повторяется та же линия. Видите? Вот…
Перед нами блондин. Достаточно умный.
Серьёзный. Но при этом холодный.

Тут же и третья линия. Будет шумный
успех. Указывает на модный
статус… Муж с волосатою мочкой.
Видите? Линия идёт цепочкой…


… С ехидцей подумав о том, что у Вилюра Яслениковича Дележева, отныне есть долгожданная прямая наследница, Сэм подбросил сверкливую монетку. Выпала вместо орла решка, что означало идти не в знаменитый Бордель ( на 9999 этаже), как в общем — то обычно это и делал, а просто – домой; пара изумрудных капсул мизанабима, и ты – в долгожданном пространстве своего разрешённого сокровенного сновидения…



***

На этот раз, в личном сне, в любимом его 21 веке, странным образом, он выбрал не обычный путь (по главной, увешанной иностранной рекламой, улице), а дорогу сначала через местный блошиный рынок, на котором последний раз был в далёком детстве, а затем - через полный, словно дикий лес, свободно разросшихся деревьев лабиринт внутренних дворов в районе Затишья.
Пробираясь по тенистым тропинкам сквозь дворы, Самсон, по профессиональной привычке, всё ещё удерживал в голове фразочки, услышанные в коридорах и коридорчиках второго уровня, никак не мог избавиться от их навязчивого гудения…

—
…а я помню: Фетяска, Алиготе… молдавские вина… мало градусов и такие жуткие пластмассовые наболдашники… Продавщица ловко их подрезала…
 
…вопрос состоит в том, что стучит и обо что? тут не два первичных вопроса, а один…

…и направляет голос через гортань в обратном направлении, чтобы звук вышел через отверстие в животе… в словах не должно быть «б», «п» и, кажется, «м»… вот сейчас зажми между зубами спичку и попробуй произнести…

Вы не были у них на пуппенхохцайте???

…короче, едет Саид на коне, смотрит: Сухов и Петька целуются. Саид кричит: Сухов, встретишь Джавдета, не тронь — он мой!..

… Дедушка, а почему при Сталине жилось лучше, чем сейчас? Потому что тогда я бабушку мог … три раза за ночь, а теперь ни разу…

…запарили с этим национализмом!.. не помню кто сказал, что национализм — это патриотизм в состоянии истерики…

…Данте Алигирей? Не читал. Но хвалю…

…красавчики, дайте девушке папиросочку, у вас яйца брюки в полосочку…
—
По дороге Самсон задержался возле одной из игровых площадок, засмотревшись на простенькую забаву детей, от нечего делать метавших друг в друга и с радостным визгом ловивших новомодный диск фрисби. Он попросил у нещадно расстрелянной конопушками девочки, уже приготовившейся снова запустить игрушку по направлению к своему сверстнику, тоже попробовать. Однако, когда сделал первое же неловкое движение, диск полетел совершенно не туда, куда ожидали дети, а угодил прямо на балкон второго этажа, единственный густо увитый виноградной лозой. Самсон успокоил детвору жестом уверенного в себе взрослого человека, дескать, айн момент, малышня, сейчас товарищ Пигов (кстати, не плохой, пусть и не хватающий пока звёзд с неба, литератор) вас приятно удивит, — всё исправит, поднимется на второй этаж, позвонит жильцам и попросит вернуть детворе её летающую тарелочку. Мужик сказал, мужик сделал. Поднялся, позвонил. Правда, дверь ему никто открывать в ту же минуту не собирался…
 
Мужчина, 35\170\60, офицер  РА,
хочет  создать  семью  с  женщиной 
22 – 59  лет, с  роскошными, шикарными 
косами; дети  не  помеха. Варвара – краса,
русская  коса, где  ты? О  счастье,
о  моё  золотое, небесное, высшее,
сияющее  счастье, где  ты? От  вас  фото 
и  телефон. 458244, г. Спектрополь,
ул. Тредьяковского, 18, 8 – й  взвод.
Тел. 8 – 27 – 45. Находка. Тот, Чьё 
Имя  Смерть.


… Самсон звонил ещё несколько раз, пока не разбудил пожилую женщину — соседку. Та объяснила незнакомцу, что никого нет дома и не будет по — видимому ещё довольно продолжительное время так как прежние хозяева вернее хозяйка Саломея Чиртовская  к огромному сожалению погибла в не помню уже каких снежных горах


(Лед сдавил ее так, что она висела телом в воде, а голова ее находилась надо льдом. Подобно тому, как она некогда плясала ногами по земле, теперь она, словно пляшущая, производила беспомощные движения в ледяной воде. Так она висела до тех пор, пока острый лед не перерезал ее шеи)


…она была журналисткой или что – то вроде того и поэтому двухкомнатная квартира заперта пока не появятся новые хозяева так что не обессудьте а ведь у неё только что вспомнила как раз день рождения сегодня четырнадцатое марта ну да…



Самсон не был обескуражен таким поворотом, а сразу же попросил женщину быть свидетелем его проникновения с улицы на балкон запретной пустующей квартиры… Нужно было в кратчайший срок достать игрушку заждавшейся снаружи детворы. Женщина согласилась, тем более, что среди детей была и её внучка. И вот товарищ Пигов, превратившись, в мгновение ока, из обычного, не вполне уверенного в себе, прохожего в бесстрашного человека  — паука, неожиданно для всех, ловко забрался на увитый виноградной лозой второй этаж.
Залетевший на балкон диск он сразу же обнаружил лежащим под столиком. Но пока рассматривал его причудливый товарный знак, где — то сбоку сверкнула ослепительным воздушным корнем молния, вслед за которой ударил гром такой силы, что Самсон от испуга шарахнулся к стене. На дом обрушился всем весом небесной, вдребезги разбитой, тверди сильнейший ливень… Самсон хотел было высунуться из виноградника и покричать детворе и женщине внизу, чтобы скорее шли домой, но те и без него давно разбежались в разные стороны, надеясь, видимо, что человек — паук и сам как — нибудь дальше справится. И вот Самсон вынужден был остаться на чужом балконе и ждать окончания грозы. Он, конечно же, рассчитывал на то, что стихия, с виду грозная, на самом деле очень быстро выдохнется и утихомирится. Устроился по — удобней в уголке на кресле — качалке, непосредственно за столиком, на котором стоял старенький запылившийся проигрыватель, и просто стал ждать… От нечего делать про заброшенный аппарат для прокручивания пластинок стал думать. Удивительное дело, но о подобном раритете ему ещё только вчера рассказывал лично босс, большой меломан, единственный, кто разделял с ним пиетет перед психоделическим роком конца шестидесятых – начала семидесятых годов прошлого тысячелетия и собственноручно изобразившего внутри своего унитаза портрет всеми почитаемого рэпера Бастарда…

***

       — Знаешь, что такое «Эльфа»?
— Нет.
— Проигрыватель (сер. 50 — х гг), на котором «рёбра» можно крутить. Один из первых советских электрофонов, тяжеленный, с карболитовым корпусом. Выпуск 1952 производства вильнюсского электротехнического завода (МЭТП), который весь так и назывался — «Эльфа». Другое название проигрывателя — УП — 1, т. е. «универсальный проигрыватель» (потому что двухскоростной). Мне такой попался по чистой случайности. Он оказался на ходу, и мог снимать честный монозвук. Как — то я провозился на 943 этаже, у коллекционера — архивиста, весь день, цифруя пластинку за пластинкой, а потом — ещё несколько дней — реставрируя эти останки звука и чувствуя себя археологом, выдирающим из ила Леты древние голоса. В итоге у меня получилась не большая, но зрелищная коллекция. Все записи на 78 оборотов…

 
 И вот, пережидая ливень, что — то обрывками вспоминая, в основном,
всякий вздор (…), если не считать случайно встреченную накануне, днём, в сокровенном сне, в полупустом автобусе Кети, слепую девушку с крысиной клеткой, призывавшую его, Самсона, вспомнить, наконец, кто он есть на самом деле, и идти на тысячелетнюю войну Чёрной и Белой Розы, чтобы, по возвращении, ослепшим от

 


увиденного, иметь право жениться на ней и тоже заботиться о её любимом крысе Рахиме, Самсон, незаметно для самого себя, сначала что — то бормотал себе под нос из поздних «The Doors», а потом и вовсе стал проваливаться в кроличью нору сна… Глаза не то кролика, не то А. Блока… Боже мой! Что скажет герцогиня?.. «In vino veritas!» кричат…

***
Ничего, ничего… Время ещё есть…
Время есть… Есть, есть время — то…
Ещё ничего… Ещё есть… Ещё есть время…
Ещё осталось… Ничего, ничего…

Времени нет совсем… Всё… Всё…
Нет времени… Всё, времени не осталось…
Всё, всё, всё… Времени нет совсем…
Совсем не осталось времени — то…

Ничего… Ещё ничего… Ещё время есть…
Есть, есть… Ничего… Есть время ещё…
Ещё есть время — то… Ничего, ничего…
Ничего… Есть, есть время… Время ещё есть…

                Весносень, 5642 г.

Всё — таки его многочасовое блуждание по блошиному рынку, а в особенности, слегка затянувшееся чтение какого — то русскоязычного коммунистического альманаха («… фосфоресцирующие организмы полностью обеспечивали звездоголовых членов политбюро светом, компенсируя этим утрату полярных сияний — непременных спутников московских ночей…») дало о себе знать.

 ***
 
 

Самсон открыл глаза. Не оба одновременно. Сначала левый. Потом — остальное. Какой — то не привычный сон во сне, выросший из бесконечно малой точки и похожий на им же самим снятый фильм, продемонстрированный к тому же в уютном европейском кинотеатре, в одно мгновенье пронёсся в сознании спящего, чтобы исчезнуть, по сути, в той же самой исходной точке, но на этот раз — бесконечно великой… Разбудил Самсона свет в окне, выходившем непосредственно на балкон. Видя, что проспал до наступления темноты на чужой территории и что гроза давным — давно улеглась, оставив после себя только мелкий и формальный, как конфетти, дождь, и, наверно, женщина, так и не докричавшись до него, снова ушла, он собрался было потихоньку сбежать. Но произошло нечто странное. Какое — то время помедлив, он затем решительно прополз на коленях несколько метров вперёд для того, чтобы иметь возможность приподняться и заглянуть через не занавешенное окно в комнату.

                (…)

В просторной комнате, по — видимому, в гостиной, на длинном черном диване с чёрными подушками, лежала в полный рост совершенно голая молодая женщина. Причём, таких идеальных форм, что у чувствительного к такого рода вещам Самсона чуть сердце не остановилось. Сначала она лежала на правом боку, лицом к окну, выходившему на балкон, вследствие чего Самсону сразу — то и бросилась в глаза вся передняя половина её женских прелестей (или, как сказала бы Венера – ништяков), кое — где слегка отмеченных, точно кистью невидимого живописца, золотистыми мазками волосков. Потом женщина эта поменяла позу и оказалась на животе. Она так трогательно, ничего не замечая вокруг, уставилась в пустоту перед собой, что Самсон не сразу заметил, что у красавицы на теле имелся редкий, излишний для человеческого существа, член, — а именно маленький, сантиметров десять, хвостик *), которым она всё время, подобно большому прекрасному зверю, шевелила, точно в такт слышимой одной ею внутренней музыки…
Потом она уткнулась взглядом на то, что лежало между её рук, на что — то похожее на журнал мод, стала по – детски вытягивать вперёд губы, шевелить ими, по - видимому, пытаясь выучить наизусть какую – нибудь чепуху, вроде…

Открытия истинного цвета планеты Земля» неким агентом по недвижимости с юго — запада — Афелием Фоминым…
Зем — до (красный)
Зем — ре (оранжевый)
Зем — ми (жёлтый)
Зем — фа (зелёный)
Зем — соль (голубой)
Зем — ля (синий!!!)
Зем — си (фиолетовый)

 

Самсону бы удивиться тому, что он мог слышать однообразный женский шёпот, но ни времени, ни душевных сил на это не было. Его точно парализовало. Он только и мог, что смотреть и слушать…

……………………………………………………………………..

Самсона охватила непонятная тревога, неприятное предчувствие, и вдруг он увидел то, чего бы не хотел видеть никогда. Точно по вызову, в комнату, открыв незапертую дверь, важно, как какой — нибудь провинциальный учитель по истории, вошёл жуткий кривоногий, босой, с как будто обгорелым лицом, пенсионер — коротышка ростом чуть больше полуметра. Под мышками этот моностатос держал, как в первый миг показалось Самсону, по одному старенькому зонтику. Только в следующую секунду вдруг стало ясно, что никаких зонтов нет и близко, зато точно имеется пара старинных книг с цепочками и замками. Хмырёк, как ни в чём не бывало, тут же, возле своей хозяйки, словно то была сама Царица Ночи. плюхнулся на пол с растопыренными волосатыми ножками циркового лилипута, и, положив одну книгу на пол, слева от себя, сразу же деловито открыл специальным бородатым ключиком и бережно распахнул тяжёлый симметричный, как труп птицы, манускрипт номер два с промелькнувшим водяным знаком с головой быка. Затем, с бог весть откуда взявшейся у него указкой в правой когтистой лапке, будто пародия на ветхозаветного священника, стал шевелить огромным айнским ртом джокера и несколько театрально читать выбранный наобум текст вслух… Странным образом бессмысленные слова, вполголоса произносимые им, сливались с шёпотом ровного дождя за окном и были абсолютно (!) понятны Самсону. Буквы в столбцах в его воображении представлялись ему размытыми небесной влагой полосами и тем не менее вполне читабельными и доступными человеческому пониманию...

 
----------------------------------------------------

 
 
 

***
 

Поначалу Самсону подумалось, что сон во сне ещё, вероятно, не закончился, и что — то предпринять в такой момент было бы с его стороны опрометчиво. Однако какое — то время спустя, он, как будто почувствовав спиной холодок спасительной реальности, всё же решился на побег и, незамеченным, во всяком случае так ему тогда показалось, выбрался из того невероятного, окутанного виноградником, балкона; спустился в сырой темноте, вниз по крепкой прохладной лозе на жестяную крышу подвала. Спрыгнув с неё на землю и посмотрев на всякий случай вверх, туда, где, по - видимому, мог остаться навсегда, Самсон снова, пригнувшись, юркнул в подъезд, поднялся на цыпочках к соседке непростой бортпроводницы, к пожилой женщине с лисыми волосами, и позвонил ей в квартиру №202. Та открыла, молча приняла, как от не вполне нормального, собачий диск, замечание (а говорили что журналистка погибла и никого нет дома) и, в ответ, смиренно промямлила: и вам всего до...

***
У матери, ждавшей его в гости, погонять цейлонские чаи, в гостях, как оказалось, до его прихода, уже кое — кто успел сесть. Ближайшая подруга матери — Таня — анекдотчица. Она, как обычно, звонко поздоровалась с ним, подняв похожую на птичью лапку ладошку, он подошёл, они обнялись. По настоятельной просьбе Тани, немного посидел с ними, побаловался байховым чайком, в очередной раз выслушал, кто посоветовал Мархен назвать мальчика библейским именем (конечно же, она, Танджерина Чертесова!), высказал мнение по поводу очередного понижения мировых цен на человеческую жизнь и повышения цен на человеческую же кровь, а потом ушёл в гостиную смотреть футбол, оставив женщин с их задушевным разговором наедине:

…Подумать только, систер, месяц не виделись, ничего, наверстаем… На чём я остановилась?.. Ах, да… Ну, так вот… У подруги этой мама была, это самое, ребёнком войны. Её взяли в семью, ну, чтобы получать лишние карточки на хлеб, там были и свои дети, а её, представь, с собакой в будке держали, ну, разве это люди? Ела, что бросали. А в семье имелась бабка, которая её и подкармливала и даже с ней разговаривала. Выросла бедолажка, даже несколько классов освоила. Женщина, сама понимаешь, получилась из неё диковатая, жёсткая. Двух дочерей своих лупила на раз, мужика у неё не было, не представляю рядом с ней мужчину, бывало на месяц уходила в запой. Ну, это самое, там раз в два года. И при этом всю жизнь, кажется, в этом, в горгазе, проработала…

…Была подполковником, а теперь и сама полковник, можно и за полковника выходить, правда, как подумаю, что снова нужно будет под полковником быть, то как – то не по себе становится, не хочется назад, тем более, что там уже была, пожалуй, лучше сразу за генерала, только чтобы не старый ещё, да, туда, за генерала, за каменную стену, ну, будем…

… так – с… 1, 2… 3,4,5 (будущее)…6… 7 (успокоишься)… 8, 9, 10 (прошлое)… 11, 12, 13, 14 (что предпринять)… 15, 16, 17 (чем окончится, если так поступить)… 18, 19 (чем окончится, если так не поступить)… 20 (предостережение)…
 ***

Самсон всё так же тихонько сидел, продолжая подслушивать наполовину непонятный разговор двух женщин в кухоньке… Мысли, как бы их не пытались запутать второстепенные воспоминания, плавно и неумолимо возвратились к тому невероятному созданию, которое приснилось ему каких — то несколько часов назад. Кого — то оно ему, к полной для него неожиданности, напомнило. Ну, конечно! Один в один точно то же лицо. Та молоденькая крашенная корреспондентка со второго государственного канала. Она ещё делала импровизированный опрос на улицах города. Останавливала по пути людей самых разных возрастов и задавала вопросы, довольно однообразные, кстати…
—
— Чем вам запомнилась главная героиня «Бедной Лизы»?
— Она утонула.
…
— Чем так прославилась Неизвестная с Сены?
— Она утонула.
…
— Что вы можете сказать о тургеневской Муму?
— Она утонула.
…
— Что произошло с Брайаном Джонсом в 1969 году?
— Он утонул.
…
— Какую ошибку допустил Чапаев, плывя через реку Урал?
— Он утонул.
…
— О чём картина Айвазовского «Девятый вал»?
— Все утонут.
—
Мыслями он снова вернулся к тому грозовому вечеру с нагой красавицей. Ну, да, вчера голозадую скалолазку застал в домашней обстановке и нечаянно подсмотрел интимную сторону её земного, так сказать, быта, и что? — подумал Самсон, пытаясь успокоиться, и залпом осушил полстакана кем — то забытой на столе водки «Архимед».
—
А что, если с того вечера эта самая, не живая и не мёртвая, высокогорная журналистка Саломея Чиртовская, возьмёт себе за правило регулярно, собственной ослепительной персоной, посещать меня в каждом ночном сне, в каждом кошмаре? Причём, не в одиночку, а вместе с тем же жутким, как лепрекон, ревностным хранителем двух старинных, так сказать, переживших свой яд, мудрёных книг? А в одну из ночей, в очередном беспокойном сне, но на этот раз уже без отвратительного надзирателя, Саломея Чиртовская так и вообще раскроет все свои карты, — эдак гламурно приблизится к нему вплотную (так близко, что я почувствую её дыхание на своих ресницах и прикосновение возбуждённых девичьих сосков к своей груди, свят, свят, свят!) и откровенно признается, что она — одна из десяти дочерей императора параллельной Планеты Сна, — Аль — Меза, и что отец ревниво охраняет именно её, первую из десяти дочерей, Саломею, потому что все остальные уже замужем и, поделив между собою Планету Сна, спокойно и счастливо живут со своими мужьями, питаясь, как и свойственно существам их привилегированного сословия, кровью людей во время так называемой «быстрой фазы сна»; она же, самая старшая, осталась ни с чем, потому что единственная, кто полюбила не соотечественника, не жителя снов, а обитателя Планеты Яви, одного из двух миллиардов подданных императрицы Земли, что категорически запрещено по их, альмезским, кодексам. Полюбила же она никого иного как Самсона Пигова, и вот, ради меня, впервые решилась проникнуть (каким образом — отдельная тема) в параллельный мир, ухитрившись обвести вокруг пальца даже Джекка, прозорливейшего из карликов — кастратов, приставленного к ней по личной инициативе отца. Однажды она посоветовала каплуну вставлять себе в глаза особые линзы, якобы для того, чтобы он имел возможность читать Книги для Дождя, взятые ею прямо из центральной альмезской библиотеки, хотя читать их можно и без них. Зато, благодаря линзам, карлик какое — то время не сможет видеть разницы между сном и явью, а также распознавать реального человека…
—
Самсон приподнял голову, прислушался к непонятному приглушенному разговору матери и Тани - Танджерины в кухне. На подоконнике, слегка вздрогнув и заставив вздрогнуть так же Самсона, сам с собой вновь заговорил оживший от возвратившегося электричества радиоприёмник…
 
-------------------------------------------------------
***

Действие зелёной капсулы закончилось. Как по щелчку, Сэм очнулся погружённый в любимое кресло, в прежнем своём рабочем номере, и, вспомнив о приглашении счастливого босса, в связи с пополнением в его семействе, встал. Затем подошёл к зеркалу. Проверить, стоит ли ему одеть новый костюм или остаться в прежнем.
Неожиданный мягкий стук в дверь заставил его резко обернуться.

Конец фильма.

СФИНКС И ЕДОКИ ОРЛА
 Девушка пела в церковном хоре…

                А. Блок


Едва не уснув, но успев знатно клюнуть, он выключил маленького китайца с очередным фантастическим рассказом про попаданцев. За окном, на равных со скорым, захватывая по пути деревья, дома, мосты, звёзды, нёсся тайный гольфстрим ночи… Сфинкс смачно надкусил любимую свою крепкую семеренку и, аккуратно, чтобы не упало, поставив на столик гордое собственной ущербностью яблоко, глянул на свои наручные с загадочной и безразличной ко всем сторонам света золотистой надписью — «Восток»: шёл уже второй час.
Столик. На столике — яблоко. Кричащее яблоко…
Дымшица и Туманяна в купе всё ещё не было. Наверняка, подумал Сфинкс, засиделись в вагоне — ресторане со своими нескончаемыми спорами по поводу Кругов на полях и, в особенности, Тела Бога на дне Чёрного моря…
 

— — — — — —

Вдруг створка отодвинулась с характерным потусторонним грохотком, и в купе заглянула головка ребёнка на высоте чуть ниже гитары. Лицо его Сфинксу показалось на редкость безобразным, хотя он сразу и признал в нём черты скорее девочки, нежели мальчика. Ребёнок что — то произнёс низким прокуренным голоском, видимо дразня дядю, и снова пропал за дверцей, издавшей всё тот же тупой вздох. Сфинкса ребёнок позабавил. Он выглянул в коридор ему вслед, собравшись остановить малыша, но там уже было пусто.
Вновь он увидел этого странного ребёнка, когда поезд прибыл на Ленинградский вокзал, — на перроне. Никакой это был не ребёнок. Сфинкс с давно уже неиспытывавшимся удивлением рассмотрел неестественно маленького роста старушечку с довольно — таки экзотическими чертами лица, в котором всего было понемногу намешано, — африканского, эскимосского, да и просто, по его мнению, чего — то откровенно вырожденческого, гротескового. Рядом с этой самодовольной оборванкой мягко ступал какой — то местный бомбила, казалось, получавший отдельное удовольствие от того, что превосходил её в росте чуть ли не вдвое. Он услужливо нёс её пухлый целлофановый пакет с двумя птицами, по — видимому, индюшками, и приблатнённым образованцем вёл куцую беседу с несчастной. Парочка прошла мимо озадаченного Сфинкса, и он расслышал часть разговора, причём, голос этой древней бабочки на этот раз напомнил ему голосок с бывалой хрипотцой всенародно любимой поп — дивы.
Б о м б и л а. … Всю ночь работал, устал, мама не горюй… А вы, Олёна Кондратьевна, можете не беспокоиться. С вас не возьму ни копья. Да и моя смена — кирдык!
О л ё н а К о н д р а т ь е в н а (смеясь). Кирдык, кирдык! Большой спасиба, Юрик, большой вам спасиба. Хороши, хороши. Такса. И хитры, хитры… Спасиба, спасиба… Такса…
*
Сфинкс поймал такси и велел ехать до Орловского переулка крюком, через Верземнека, Щепкина и Самарскую. Шофёр, чем — то похожий на автора «Ста лет одиночества», — одетый в твидовый пиджак с кожаными латками на локтях, говорил, говорил с лёгким южным акцентом:
1). к сожалению зпт существуют нации тчк следствием существования наций являются войны тчк национальное же искусство помогает к этим войнам готовиться тчк
2). мы зпт советские люди зпт только в одном превосходим других зпт лучше всех получаемся на картинах налбандяна тчк
3). «We are gremlins from Kremlin!..»
4). человек всегда смотрит на мир сквозь призму своей собственной атмосферы тчк
Во дворике, у того самого подъезда дома, где жил его университетский друг — Данила Маскарин, или просто — Дэн, Сфинкс заметил другое такси — пустое и отключенное. Будучи ещё в подъезде, в самом низу, он слышал шаги и голоса наверху и сразу узнал их. Дождавшись, когда бомбила и Олёна Кондратьевна с грохотком закрыли за собой дверь на втором этаже справа, то есть как раз под квартирой Дэна, Сфинкс поднялся к другу.
Дэн, бодрый свежевыбритый брюнет в полосатом азиатском халате, тут же, с порога, что — то отметил в Сфинксе, посмеиваясь в своей беззлобной манере разбитного студиозуса.
— Что — то, Сфин, ты сегодня, это, не такой какой — то.
— Что?
— Сам на себя не похож. Что!
— Ну, не похож и не похож. Как будто в первый раз…
— Слышь, Сфин? Тебя, это, там случайно не подменили? И такое, говорят, бывает… Что молчим?
Сфинкс спросил:
— Помнишь актёра, который снимался в том известном сериале?.. Как же он называется?.. «Лисицын»!
(отрубив голову одному из врагов обработав её он повесил трофей за волосы на подгрудном ремне своего коня)
— Не так. «Ли Си Цин». С китайским привкусом. Там ещё были: Ван Ю — шин, Ху Бен — хо. Про лётчиков, короче.
— Да не то. Какие лётчики? Ты перепутал с другим сериалом, с «Асами». А я говорю про Лисицына, про маленького такого чинарика, в одно прекрасное утро обнаружившего вместо своего скромного агрегата нечто!
— Оно торжествующим змеем ныряло между его ног, и, взвившись за спиной прямиком ввысь, уходило в собственную звёздную бесконечность… Вспомнил, вспомнил. Точно. Там ещё была эта забавная сценка: перевёрнутый вверх дном стакан Мухиной, он же гранёный, наполняется перцовочкой.
— Ну, да. А главный редактор «Таймырского Времени» говорит этому старперу Задеке. Они стоят на смотровой площадке и любуются новым торговым комплексом в лесах… И тут Задека напевает что — то из Майка… про нелюбовь к «землянам»…
— Да, да. А главред говорит: «Вот я подумал, чего больше всего боится чорт? Бесконечной звезды!» Тихон Шумов, что ли?
— Тьфу ты! Точняк! Он.
— То есть… Ну, это, ты что, как бы не в курсах, что ли?
— Что?
— Он же, это… Как бы умер. Умер он.
— Тихон Шумов копытнулся?
— Ну.
— Бред. Скорее в Аравии чёрный куб на голубой шар поменяют, чем Тихон Шумов окочурится.
— Да умер он, говорю же тебе. Позавчера унесли белыми тапочками вперёд. Сам же видел. Ну. Труп пролежал в квартире два дня… Бедолага. Третья жена ушла. Ну, ты видел её. Пэвитса… Врачи ведь предупреждали, мол, в том смысле, что следует завязывать. Третье, десятое. А тут сорвался как бы… Короче, поджелудочная отказала. Такой был актёрище. Жаль. Одна двойная роль в  «Книгах для дождя» чего стоит! Кстати, надо бы этот фильм ещё раз пересмотреть в записи. У меня она имеется… Ты помнишь же этот фильмец?

 


 *
Сфинкс после нескольких торжественных минут молчания, вдруг очнувшись, спросил:
— Ну, да. Ну, да… А старушенция?
— Какая старушенция? — прищурился Дэн.
— Старушенция…
— Сфин, ты, это, чего, а? Теперь точно вижу: притомился с дороги. Ой — ой — ой.
— Ты не ойкай. Я только что видел, как махонькая такая бабка с огромным бомбилой вошли в ту самую квартиру, что расположена аккурат под тем местом, где мы сейчас с тобой стоим и разговариваем…
— Наверное, новые жильцы и всё такое.
— Уже?
— Уже. В наше времячко это быстро делается. И жопой не успеешь моргнуть. И потом, ну, это, свято место пусто же не бывает по — любому, разве не так? Ты вот что… Оставь на потом эти свои параноидальные штуки и расслабься. Отдыхай. Пива не хочешь? Хочешь. Поэтому мементо море…
Минут через пять Дэн вернулся из кухни с четвёркой зелёных бутылок немецкого пива в руках и ароматной связкой вяленых вобл на шее.
— Кстати, — подмигнул он Сфинксу. — Угадай, кого я на сейчас сюда широко закрытыми глазами позвал?
— Кого? — рассеянно спросил Сфинкс, разглядывая через увеличительную кривую влагу книжные корешки в старомодном шкафу и продолжая думать о той дикой парочке, достойной пера автора «Дон Кихота».
— Нафига и Одетта! Вспоминай, вспоминай. Май… Играли зарницы…
— Когда придут — то? Прямо сейчас? Понимаешь хотя бы, кого пригласил?
— Они будут здесь… через полчаса. Они же, это, ещё и учатся как бы. Артистки — хористки. Хотя, думаю, что самое большее, на что тянут, — так это на перчаточных кукол или какой — нибудь там… театр теней! В театре теней сегодня темно/ Театр сегодня пуст… Одно время я работал кукловодом за ширмой. Не веришь? Да работал. А они… Для актрис они, это, ну, как бы слишком телковые, что ли.

*

Нафига с Одеттой, и в самом деле, пришли — ровно через полчаса. Нафига, долго не мешкая, застолбила немногословного Сфинкса, Одетта, соответственно, — Дэна. Пили, закусывали, травили анекдоты про это, целовались, курили, хохотали, плакали, ссорились, мирились, пачкались, сплетничали, вспоминали школьные годы, ушедших сверстников, тринадцать знаков зодиака; мяли юбки и ассигнации; очертя головы пускались в рассуждения о святых отцах и грешных потцах, о чёрных шалях и белых кроликах.
«Принадлежности Дизраэли» сестрам категорически не понравились, и они переключились на музыку «другого плана», как выразился смирившись с неизбежным Дэн.
Когда голос простуженного «комбата» стал призывать «мальчиков», дескать, «любите девочек», а разошедшаяся вконец Нафига шепнула в самое ухо Сфинксу, что «абам не равятся деальные ужчины они уже безьян».

*

Сфинкс попросился в ванную комнату. Нафига дала «добро» знаменитыми аккордами из симфонии номер пять: «та — та — та — там!» По дороге в ванную Сфинкс машинально прихватил с собой статью, над которой в последнее время с переменным успехом работал. Однако полежав в горячей ванне и взяв, как ему казалось, тетрадь с тумбочки, он вдруг увидел, что взял совсем не то: какую — то книжку без обложки. Наугад он осторожно раскрыл маленькую развалину на… ой странице дважды…
*
В дверь ванной постучали. Нафига… Точнее, её верный фамилиар: горячий шепоток.
— Эй! Сфинксик! Ты где там? Смотри мне, не усни… Твоя «соломинка» тебя заждалась… Слышишь? Ку — ку, Сфинушка!..
Сфинкс вспомнил, как эти сестрички — лисички приветствовали друг дружку у входа в универмаг «Оазисъ», — слегка соприкасались щечками и целовали воздух около уха подруги.
— Почитай пока… Там где — то я видел «Тысячу и одну «… Короче, выбери, что хочешь… Те же журналы…
— Ничего не поняла, что ты там бормочешь… Кстати, можешь и не одеваться. Так выходи. Я, знаешь ли, тоже не одета… А Оди с Дэнчиком, прикинь, уединились в гостиной… Спальня — наша!..
Больше Нафига не произнесла ни слова.
Сфинкс глянул из чугунной лодки на решётку кафельного пола. Сброшенная одежда напомнила ему кучу конского навоза во дворе, у входа в парадную, — кучу, раздавленную автомобильной шиной; городские короткохвостые ласточки выклёвывали из навоза сухие семена…
*
И Нафига в маленькой тесной, как гроб, спальне, и Дэн с Одеттой в гигантской танцевальной гостиной, казалось, постановочно дышали одним и тем же гармоничным сновидением, когда Сфинкс, уже одетый, замер в коридоре, между кухней и прихожей, и прислушался к утренней тишине просветлённых окон и стен.
Он вдруг вспомнил, что совсем забыл навестить одного своего авантюрного приятеля и отдать ему старинный беспроцентный должок. Этот «шевалье д’эон» ещё днём собирался уехать на крайний юг, на съёмки, и потом найти его было бы крайне хлопотно…
*
Спускаясь по лестнице, Сфинкс невольно посмотрел в сторону двери на втором этаже. Со старомодной кожаной обивки на двери на него искоса посмотрела цифра «8». Именно за ней, со вчерашнего дня, поселилась та карлица с целлофановым пакетом… Перед Сфинксом встала непростая дилемма: возвратить старинный долг обидчивому документалисту или разведать загадочную старушку?..
Вслед за несколькими короткими дребезжащими звонками карлица сама открыла ему дверь.
«Бляха — муха! Какого всё — таки она маленького роста! Метр двадцать или около того… Сморщенная мордочка», — подумал Сфинкс, снова увидав это странное создание воочию.
— Доброе утро!
— Добры, добры, — закивала Олёна Кондратьевна, широко растянув пельмень своего страшноватого рта в улыбку.
— Прошу меня извинить, что я в столь ранний час… Я — журналист… из еженедельной газеты «Известия». Сфинкс…, — неловко начал Сфинкс.
— Читал, читал. Хороший газета, очен хороши, — неизменно охотно и приветливо, как какая — нибудь биомеханоида, отозвалась карлица.
— Вот моё удостоверение…
Олёна Кондратьевна взглянула на перевёрнутое фото и от руки написанные бурой сепией каракули в красивой книжке, не взяла её у гостя и снова, как маленький человекоподобный робот, закивала головой с остановившейся на лице улыбающейся ветхой маской.
— Вы позволите поговорить с вами? Войти хоть можно?
— Да, да, можно. Входи, входи…
Олёна Кондратьевна несколько засуетилась. Предложила пройти в гостиную. Стала извиняться за некоторый беспорядок, за то, что ничего, кроме чая, в доме нет, и всё это с каким — то интересным, совсем не с южным, акцентом. Она забавно расставляла слова и путала женский род с мужским. Прямо как Бабалума из его детства, перманентно раскуривавшая на балконе сталинскую трубочку и журившая детвору с рогатками за то, что называли воробьёв «жидом».
Сфинкс просил не беспокоиться и уверял старушку, что зашёл на несколько минут, чтобы задать пару — другую интересующих его газету вопросов. Олёна Кондратьевна, казалось, не слышала Сфинкса, продолжала перебегать из комнаты в комнату, упомянула мимоходом о птице, от которой, к величайшему её сожалению, ничего не осталось, а то бы угостила, так как «очен вкусный был птица прямо ангел какой — то а не птица».
Сфинкс ухватился за эту «птицу».
— Птица? Я думал, их было две.
— Нет, нет. Один птица был, — как ни в чём не бывало парировала карлица. — Чудесный такой птица… Пигапагуз! Ай — ай — ай, жалко ничего не остался! Угостил бы вас по полны программа. Гога — Ма — Гога — чудесны был птица.
— Гога — Магога? Вы её так называли…
— Да, да. Один птица. Не два. Один птица — два голова. Пигапагуз!
— Значит, птица о двух головах. Ясно.
— Да, да. Два голова…
— Как интересно… Олёна Кондратьевна, как к вам попала птица с двумя головами?
— О, это история очен интересный. Очен, очен. Вчера я рассказывал шефору Макарыч… Я и Макарыч поедал тот чудесный птица. Макарыч полны восторг. Тоже спрашивал, что за птица такой? Два раза. Я не сказал. Таксист хороши, но хитры. Макарыч — такса.
«Такса» Сфинкса всерьёз рассмешила. Олёна Кондратьевна, широко и страшновато улыбалась и кивала, кивала.
— А тебе, Сфинк, скажу. Ты хорош и простоват. Ты — тщелавек… Олёна Кондратьев пришёл в Петробург по приглашению ваш Презик. Я жил далеко на юг. Далеко — далеко жил. За два моря. Все родичи умер. Никого нет. Меня обманул нехороши люди. Очен, очен нехороши. Arbeit Macht Frei! Выбросил на улица. Как собака… Я ходил, ходил. Устал. И решил писать письмо для Презик. Много я их писал. Не доходил… Вдруг дошёл! Был ответ: так и так, Олёна Кондратьев, уважаемый, приезжай, ждём. Я поехал. Нашлись очен хороши люди. Очен, очен хороши. Помогли. Я попал в приём. Сам Презик рука пожимал. Посадил за стол. Вежливо разговаривал. Хороши Презик. Говорит, просите, что хотите, матушка, всё дам! Хотите медаль? Сынок, говорю, не надо мне никакой даль. Хочу такой птица. Показываю картинка у него за головой. А там эта птица две головы. Красивый птица. Я сказал: мне нужен не мёртвый птица, мне такой же, но живой. Я говорю презику: я в цирковный хор даже пел. Я даже на балалай умею слегка слегка играть. Да. Презик очен, очен хороши. Улыбнулся. Сказал, сделал. Мать, будет тебе живой пигапагуз! Приказал, принесли. Дали хороши современный сумка и живой птица — пигапагуз: Гога- Магога. Дали билет, такси, квартира в Москве. И я здесь! Очен, очен хороши Презик. Кхи — пуа, — храпел он, — кхи — пуа. Тик — ток, — стучал сторож где — то далеко — далеко. — Тик — ток, тик — ток. Ай — ай — ай, жалко ничего не оставили, поели. Только косточка есть. Сфинк, хочешь косточка? Держи. Дарю. Ты очен хорош и простоват. Возьми, обижаться буду. Возьми.
Сфинкс взял позвонок, оставшийся от бедной птицы, равнодушно повертел его в руке и всё — таки вернул Олёне Кондратьевне. На этом их аудиенция выдохлась.
Когда Сфинкс возвратился на этаж выше, подружек — артисток в квартире уже не оказалось. Смылись весёлые однокурсницы. Остался от них лишь какой — то толстый оптимистический аромат.
Дэн засел за свой комп с лилейной мышкой и с поистине звероподобным рвением предался  повторному просмотру последнего фильма с участием покойного Шумова…

    КНИГИ ДЛЯ ДОЖДЯ

ФИЛЬМ.
 
 На 1444 - ом этаже Башни (прозвище бесконечного волоса башни – «Дворец», которое ей дал именно он, а вовсе не корректоры, как утверждали компьютерные верстальщики, так и не пошло в народ), в своём рабочем номере, за небольшим прямоугольным столом, принявшись за дело немного раньше обычного, в семь утра, в течении двух – трёх часов, как говорится, с налёту, Сони, точно по задуманному ещё на домашней кухне плану, за зелёным чаем, набрал, помимо совсем свежего фантастического доапокалиптического рассказа про Любовь, статью о ликвидированной накануне на 1001 этаже банде отмороженных подростков с нижнего уровня, предводительницу которых, некую Мелузину, так и не смогли найти, потеряв её следы между 888 и 1000 этажами наземного уровня…   

 


и ещё бы успел расслабиться под мурлычущую прохладную, как пять минут летнего затмения, запись Сивада Селима, если бы не заглянувшая («я всегда такая внезапная!») Дина Поборчая; он ей давно нравился, с той самой минуты, как при ней, в разговоре с боссом, помечтал о сокровенном сновидении с летом в Пекине, но она и думать не смела ради рядового журналистика рвать тайные отношения с популярным на всём втором уровне главредом, боясь тут же серебряной пулей вылететь с перспективной должности ответственного редактора газеты «Смерти нет» на должность корректора в газету «Жизнь не сон». С чем она на этот раз явилась? - подумал Сони, видя её непривычно бегающие большие чёрные глаза. Неужели опять, ради странного своего смеха, начнёт рассказывать ему о его абсолютной экзистенциальной копии, работающей на 1345 этаже, которая, скорее всего не подозревает о существовании Ясона Пагова, а то бы давно его ликвидировала, как и полагается по «закону об однояйцевых близнецах»? Или пошло намекать на то, что они с этой «копией», возможно, самые настоящие пигопаги - попаданцы из прошлого, когда ещё и намёка не было никакого на священную бесконечную Башню и переносные зелёные капсулы мизанабима. Однако ничего подобного сорока на своём ослепительно белом хвосте не принесла. Просто оказалось, что, накануне, ночью, супруга её любовника и босса, Вибрата Качуровича Спандармохова, Альзакра Созонтовна  (1442 этаж, номер 2222, приём ежедневных доносов с 6 до 22 ч кроме воскресенья), благополучно разрешилась мальчиком. Поборчая, вспыхнув белым хвостом, полетела сообщать радостную весть дальше по номерам, а Сони, подумав о том, что начальник наконец, как всегда и мечтал, обзавёлся – таки долгожданным наследником,  хотя, на самом деле, очень хотел дочку...

 

—


 


… со вздохом облегчения, достал из внутреннего кармана своего венгерского пиджака новоиспечённую монету со Св. Георгием, с садистским наслаждением пронзающим гада - мазохиста, и большим пальцем запустил её вверх. Монета была ловко поймана в правый кулак, кулак вслепую развёрнут и перевёрнут. Миг, и – на ладони левой руки блеснул кругляшок с цифрой. Решка. Это был знак. Знак не спускаться в знаменитый Гадюшник (так он же, а вовсе не компьютерные верстальщицы, как утверждали корректоры, назвал бар ниже этажом, где работал барменом Боб, его бывший одноклассник Паша Дождёв), что, по обыкновению, он и делал, когда освобождался, а –  принять капсулу сокровенного сновидения и отправиться, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого всего: бесконечной Башни, редакции и одних и тех же коридорных разговорцев работников ведущих  периодических изданий во время перекуров…

… где – то я читал, женщина без соперницы стареет быстрее…

… вечером выпил стакан коньяку в Кремле, а утром проснулся на подводной лодке на Новой Земле…

… Однажды я заблудился в лесу, мне было тогда лет тридцать…

… представляете, сейчас в России живёт 45 Борманов, 18 Гессе, 34 Геринга и аж 71 Мюллер!.. Мои сокровенные сны никогда не ошибаются!

… да какие они демократы? Это волынщики у врат рассвета…

… у трусов тоже бывают вспышки храбрости…

… смотрю, а у них в гостиной на стене картина висит… Даже не знаю, как сказать… Как будто с самурая, за дезертирство, кожу аккуратно сняли с тела и поместили в рамку…

… Что за страна эта Америка, ума не приложу… Выкопать и похитить гроб с телом Чарли Чаплина и требовать потом денег с его семьи! Чарли Чаплина, плять!.. Хоть выкидывай эти чёртовы капсулы и помещайся в Бездну…

… Помнишь возле железнодорожного вокзала стояли… Негр, европеец и китаянка… Потом в девяностых убрали их…

… там у них была перекисно – водородная торпеда, но никто из экипажа не знал, как стрелять…

… да, да, да, я вспомнил, о ком ты говоришь, он когда говорил, то обязательно после длинной фразы где – то что – то громыхало…

… типа, снится мне, что я эта… эскортница… Заснула на яхте у какого – то там олигарха… Днём… Просыпаюсь… Мамочки, никого нет… Смотрю на небо, а там затмение солнца… И холодок такой характерный… Хожу по яхте, блин, ни души… Какого хрена, думаю… Ой, девочки, страшно было… И затмение, как на зло, не проходит… И так до вечера… А в одной из кают я нашла подзорную трубу. Вышла на палубу, направила в сторону этого затмения, в сторону чёрного солнца… А оттуда, бац, смотрит прямо на меня Некто. И приветственно так машет мне ручкой. Типа, ком хиа. Не успела я опомниться, ко мне летит вертолёт – не вертолёт, короче, странный летательный аппарат. Прилетел, я села и туда, значит, к чёрному солнцу. Когда приблизившееся солнце закрыло всё вокруг, ну, то есть я погрузилась в него вместе с летательным аппаратиком, тогда только и проснулась… От ощущения тотальной темноты какой – то…

… я – красотка! Очень возможно, что бабушка моя согрешила с травяным хоккеистом…

… у прошлого нет будущего…

… Григорий Какалов, Хермашевский, Ганхуяг… Кто там ещё?..

… как у казаков))… Своими широко закрытыми глазами видел, как они ставили на могилу трубу, чтобы труп, ожив, позвал на помощь… Того всё, людей хоронят, закалачивают, замуровывают, чтобы не вышли…

… слепящая демаркационная линия между старым и новым…

 … ага, знаем, сами участвовали в этих путешествиях раков в Поднебесную…

… жрицы ненависти, вот кто они после этого…

… а особенно у него развиты инстинкт самовосхваления…

… вот ты всё время говоришь: вшивый… вшивая… А вши – это божии жемчужины…

… вот и закончилась ничем Война Чёрной и Белой Розы…

… открываю этого Джойса, а там, мама родная, спешите, вставляя знаки препинания…

… землеходы лунян, не иначе…

… раз – и ты в лифте, идущем на запад…

… гости с планеты Ино…

 … в здоровом теле здоровый дух, на самом деле, одно из двух…

… этрусское не читается, а русские не сдаются…

… и он им как сыграл двадцать пятый каприз Паганини, что все так и легли…

… Ох, уж мне эта вавилонская семидневка…

… есть в мирном графстве Суссекс пруд, туда купаться голышом все дамы прут…

… у неё обувь с каблуками высотой 5 сантиметров, как у Гоголя… Эта сучка и повесть свою назвал в пику «Носу» Николая Васильича - «Клитором»…
 
… и вот мы мчимся с ним на серой «Волге»… Просто сказка, а не сокровенный сон!..

… работа как работа: для целеустремлённых девушек…

… выхожу на своей остановке, смотрю – сидят… Сенатская и Знаменская. В ожидании Красной…

…


***

 Я как в сон внутри сна попал, подумал Ясон, когда в какой – то момент вдруг понял, что идёт там же, в 21 веке, в городе Эн, но не по Бродвею, как у него с давних пор повелось, после принятия очередной капсулы, а в густой толпе энского блошиного рынка. В последний раз он вот в такой же толпе совсем ещё пацаном пробирался от лавки к лавке в невозвратимом городе детства… А вот он уже идёт через какой – то смутно знакомый внутренний двор… Да, да, это Затишье... Район, где он не был лет десять, не меньше… По тропинкам дворов Ясон не шёл, а что – то несло его. По лицу проносились солнечные тени ветвей деревьев. Он пытался поймать на слух хоть чей – то голос, но не мог. Даже птиц не было слышно, даже этих неугомонных вездесущих воробьёв.   

 
 ***

Что – то остановило Ясона возле попавшейся по пути игровой площадки. Он долго, до неприличия, стоял и смотрел на детей, пускавших бумажные самолётики по ветру, куда придётся, в полную неизвестность, которая, похоже, будоражила их несовершеннолетнее воображение не по – детски… Очнулся он от криков конопатой девчушки, которая затем подбежала к дяде и попросила его достать самолётик, залетевший на балкон на втором этаже, в отличии от прочих плотно запахнутый в виноградную лозу. Ясон, видя, что на него все смотрят и ждут чуда, сразу принялся за дело. Поднялся, позвонил. Дверь на втором этаже ему сразу не открыли.  Ещё несколько настойчивых звонков подряд встревожили пенсионерку, жившую по соседству. Та и могла бы обругать незнакомца, да, видимо, характер имела слишком неконфликтный и миролюбивый для подобных представлений, и поэтому ограничилась справкой о том, что в двухкомнатной квартире никто не живёт бывшая хозяйка Рита она же Маргарита Атех трагически погибла в авиакатастрофе над Индийским океаном недалеко от Австралии (*) у неё сегодня кстати кажется день рождения ведь сейчас если не ошибаюсь четырнадцатое марта… 















 

 
… Ясон попросил женщину с фиолетовыми волосами постоять на улице, чтобы он, так сказать, не только при малолетних свидетелях совершил проникновение в пустующую квартиру через балкон. Среди детей была внучка пожилой женщины, поэтому она охотно дала согласие на благородное хулиганство молодого мужчины. Ясон, поплевав на ладони, по – молодецки лихо и легко, вскарабкался на закутанный в виноградную шубку второй этаж. Самолётик лежал под столиком и при виде живой души приветливо шевельнул помявшимся крылом. Тут Ясон несколько замешкался, подняв с пола жалкий предмет, сделанный из тетрадной страницы в клеточку, и принявшись разглядывать его по – ближе, что хотел сделать ещё внизу, но отвлёкся на что - то. И пока он пытался прочитать коряво написанные шариковой ручкой слова, сбоку вдруг вспыхнуло ослепительное пламя, за которым спустя несколько секунд последовал громовой удар такой силы, что Ясон, растерявшись, в ужасе бросился в тень под дальней стеной. Оглушительный неумолимый шум ливня тут же заполнил собой всё пространство вокруг, как бы говоря: всем молчать, теперь говорить буду только я и только я, пришло время моего слова… Ясон вспомнил о детворе и пожилой женщине, которой он лично велел стоять внизу и быть свидетельницей его проникновения в квартиру покойной Маргариты Атех. Надеюсь, все они давно разбежались по домам, подумал он, глядя на ликующие от неотвратимой встречи с землёй потоки небесной воды.  Зная, что ливень долго не продержится, Ясон встал с пола и там же, в углу, сел в редкое кресло — качалку, стоявшее возле маленького стола с шахматной доской и беспорядочно стоящими и лежащими на ней фигурами… С боссом как раз недавно, на днях, разговаривали о шахматах. Он неожиданно, по крайней мере для него, для Ясона, оказался большим поклонником этой игры. 

***
8
7
6
5
4
3
2
1

 a   b   c   d   e   f   g   h


№ 8. Белые начинают и выигрывают

— — — — — — — — — — — —
(*). «Австралии не существует». (Вальгалла Терешкова, первая женщина — космонавт. Из интервью газете «Правда — матка», №15 (33333)).


***

Под несмолкающий ни на секунду шум ливневой тишины, у него начали слипаться глаза… Так же его клонило в сон внутри сокровенного сновидения, когда он принимался читать что – нибудь из Владимира Набокова… Особенно того периода творчества писателя, когда он ещё был человеком – мотыльком…

 

***

  Ясон внезапно пришёл в чувство от света в окне, отделявшем комнату от балкона. Он увидел, что уже стемнело, и гроза давным — давно улеглась, оставив после себя только мелкий и формальный, как бессмысленно поблёскивающее конфетти, дождь. Женщина с фиолетовыми волосами, наверное, так и не докричавшись до него, ушла, а разочарованная ливнем и дядей детвора разбежалась по квартирам, подумал Ясон и собрался было потихоньку улизнуть, но произошло нечто необъяснимое. Какое — то время помедлив, он затем решительно прополз на коленях несколько метров вперёд для того, чтобы иметь возможность крайне осторожно приподняться до уровня нижней части рамы окна и заглянуть через не занавешенное, забрызганное дождём, стекло в глубь гостиной.

В просторной гостиной, на развёрнутом восточном диване без подушек, возлежала полностью обнажённая девица в самом расцвете физической красоты. У бедного Ясона, весьма чувствительного к женской красоте, чуть удар не случился. Сначала эта неземная красавица лежала на левом боку, лицом к вуайеру, прямо – таки бросаясь в глаза ему всем фронтом своих женских прелестей, или, как сказала бы Дина Поборчая – ништячков. Потом женщина эта поменяла позу и оказалась на животе. Она так трогательно, ничего не замечая вокруг, уставилась в пустоту перед собой, что Ясон не сразу заметил самый настоящий хвост, неприятно шевелившийся у дамочки чуть ниже спины, над ослепительными полушариями ягодиц…

Потом она обратила взгляд на то, что лежало между её рук. Это не было похоже на карманное издание дамского романа.  Её губы задвигались. Она тихо – тихо, себе под нос, стала вслух читать, причём, явно не какую – нибудь чепуху, вроде девичьего признания в любви к прожжённому герою – ловеласу, а…


 
……………………………………………………………………………………….

 
-----------------------------------------------------------


 

 И тут Ясону почудилось, что он услышал звонок. Звонок, которым господа вызывали к себе слуг. В следующую секунду в помещение гостиной, открыв незапертую дверь, важно, как какой — нибудь провинциальный учитель по истории, вошёл кривоногий господинчик, галад, мужичок ростом с полуторогодовалого ребёнка. Из подмышек  у него торчало по старенькой книге.   Карлик без всяких предисловий и приветов сел у подножия четырёхногого дивана с хозяйкой верхом на нём, положил перед собой оба увесистых тома, взял один из них, раскрыл его ровно на середине и принялся читать случайным образом выбранную главу вслух… Слова, произносимые им, сливались с шёпотком едва видимого косого потока за окном, однако, Терентию не составляло труда разобрать их смысл. Небесная влага, по мере того, как карлик продвигался от главы к главе, нежно и в то же время безжалостно размывало прочитанные столбцы, превращая их в мутные полосы, но Ясон, немного отстававший от экзотического чтеца, тем не менее, не чувствовал ни малейшего дискомфорта и каким – то непостижимым образом видел строки, в которых было всё понятно и читабельно…

 ……………………………………………………………….

Ясон, чувствуя, что делает что – то крайне рискованное не только для себя, но и для призрачной сладкой парочки в гостиной, не чуя под собой ног, потихоньку прокрался к борту балкона, перемахнул через него и ловко спустился вниз по мокрой лозе на крышу подвала. Спрыгнув с неё на землю и, немного подождав в полной тишине - не будет ли хвоста? -  он, увидев, что всё чисто, метнулся молнией в подъезд, поднялся, как в далёком детстве, на носочках к соседке покойной Маргариты Атех, пожилой женщине с фиолетовыми волосами, и слегка нажал на кнопку рядом с дверью №202. Женщина открыла, и, как будто не узнавая молодого человека с придурью, тем не менее, без слов взяла из его рук спасённый бумажный самолётик внучки, выслушала в свой адрес неслыханное обвинение -  а зачем же обманывать? жива ваша красотка Рита и абсолютно невредима, можете сами убедиться -  и, пожелав явно сумасшедшему незнакомцу всего наилучшего, с раздражением закрыла дверь.
***
 У тёти Иветты, родной сестры его покойной мамы, опередив Ясона, уже расположилась всегда незваная подруга № 123.  Ясон даже запомнил её имя, хотя и встречался с ней один раз в жизни. Дания. С ударением на последнем слоге. Увидев племянничка старинной подруги, она запросто, на расстоянии, чуть ли не зиганув, поздоровалась с ним, как будто они виделась каждый день на общей кухне. Спросила: как жизнь молодая? Подмигнула. Улыбнувшись, обнажила маленькие редкие зубы: будь здоров, красавчик. Тётка попросила Сони дать им с подругой «допоговорить» и пойти посмотреть пока телевизор в гостиной. Дания же вдруг заявила, что это, оказывается, она в своё время посоветовала покойной Ляле и её мужу, Маскару, назвать мальчика Ясоном. Все были, конечно, против, но Ляле имя понравилось, и ей пошли навстречу.  Ясон глуповато заметил, что могли бы назвать и чем – то более беспроигрышным, например, Самсоном, и, дослушав до конца подготовленный смех Дании, ушёл в соседнюю комнату смотреть музыкальный канал без звука…

 На чём я остановилась? А, ну, да. А он мне говорит: пельмени без водки только собаки едят.
Слушай! Как это похоже на нашего Вовку Чугарина. Помнишь его?
Ну?
Он точно так же, как твой муж, говорил. Про пельмени и собак.
Помню, как он поверх Бетховена тот плакат повесил в кабинете музыки, с портретом Чайковского и цитатой из какого – то его письма: «Я теперь в периоде тяжёлой беременности; не знаю, хорошо ли выйдет чадо, но старания много».
Интересно, где он теперь?
Как где? На кладбище здешнем.
Да ну?
Я думала, ты знаешь.
Болел?
Сердце.
Был женат?
Да. На какой – то мымре из магазина игрушек.
А дети?
Двое, кажется. Пацан и девка. Уже взрослые. На удивление, не противные, без закидонов этих современных.
Как зовут твою собачку?
Анубис.
Ух, ты.
Да, он у меня такой. Египтянин.
Вспомнила, как за мной, беременной, чуть было не приударил один похожий на араба псих, из приезжих.
Ты никогда не рассказывала.
Вот и рассказываю теперь. В ресторане его увидела в первый раз.
Он же и последний.
 Я сидела за столиком и ждала своего Егора. Он вышел с Гаряевым о чём – то переговорить. И вот сижу. А этот незнакомец в бокал с аи розу чёрную кладёт и, бесстыдно глядя в мою сторону, поднимает его и отпивает глоток. По – видимому, за моё здоровье.
В голове мужчины - женщина, в голове женщины – мужчина, но какие чудеса бродят в голове ребёнка?
Ребёнок засыпает и из его головы растёт цветок кухивика.
И кожа её белее белого. Продолжение было?
Он встал с места, подошёл ко мне и пригласил на танец. В тот же миг группа заиграла какой – то вальс.
Ты приняла приглашение?
Да.
И?
Даня! Пока мы танцевали, он такое нёс…
В смысле?
Такие вещи мне рассказывал!
Ну, не томи. Какие ещё такие вещи? Про кого?
Про Есенина! Даже не знаю, стоит ли пересказывать тебе весь этот ужас.
Ой, я заинтригована. Рассказывай же.

***

Айседора с ужасом смотрит на Чёрного Человека.
Отступает. Она прижата к стене. Чёрный Человек
хватает её за ночную рубашку. Айседора вырывается.
Айседора бросается к комоду, забирается на него
в надежде добраться до окна над дверью.
Чёрный Человек наступает. Айседора срывает занавеску
с окна над дверью, хватает вазу, стоящую на
комоде, и разбивает стекло. Пытается выбраться
наружу. Чёрный Человек хватает её за ноги, срывает с неё
ночную рубашку. Чёрный Человек в ярости. Айседора
пытается сохранить равновесие, оттолкнуть
Чёрного Человека. Чёрный Человек тащит Айседору,
крик которой глушит громкая музыка. Айседора падает
на пол у спинки кровати. Там сергей александрович
мечется на постели. Чёрный Человек что — то
бормочет. Айседора протягивает руку к револьверу,
лежащему на постели. Чёрный Человек заставляет
Айседору встать и прижимает её к стене. Чёрный Человек
нагибается к постели и берёт чулок,
растягивает его. Изображение то освещено, то
затемнено, поскольку световая реклама мигает. Айседора
пытается будто бы вжаться в стену. Чёрный Человек
поворачивается и направляется к Айседоре. Айседора
кричит. Чёрный Человек опутывает чулком её шею.
«Ноу! Ноу!» — кричит Айседора. По — прежнему
сергей александрович мечется на пастели. Айседора
пытается вырваться от Чёрного Человека, который
стягивает чулок всё крепче. Всё так же сергей
александрович мечется. Лицо Чёрного Человека,
затягивающего петлю. Музыка звучит всё громче.
Силуэт сергея александровича на постели на первом плане.
У спинки Чёрный Человек держит ноги Айседоры,
они замирают. Её голова свешивается с кровати.
Световая реклама гаснет, и виден только сергей
александрович. Чёрный Человек идёт к двери,
оборачивается и оценивающе смотрит
на содеянное. Притихший сергей александрович на постели.
Над ним тело Айседоры. Чёрный Человек осторожно
закрывает за собой дверь. Видна табличка:
«Вы ничего не забыли? Оставьте ключ у портье».

—
 


***

Женщины в кухне по – прежнему безумолку бормотали на языке, уже похожем больше на птичий, нежели на человеческий… Ясон снова вспомнил о той девице с отвратительным хвостиком из недавнего сна на чужом балконе, в самый разгар грозы.  Её милый профиль с верхней, более пухлой, чем нижняя, губой, мгновенно вызвал в памяти облик позавчерашней совсем ещё юной тележурналистки с 23 канала. Останавливала людей на проспекте Мира, задавала вопросы, те отвечали ей, кто – то немного раздражённый, кто – то с ленцой, а кто – то даже с удовольствием, с наивной рещимостью воспользоваться моментом и порисоваться перед камерой и симпатичной корреспонденткой…
—
 - Вранье, это и есть история. История - вранье. И с этого начинается то, что непременно заканчивается массовым истреблением людей (никогда ничего другого, ни теоретически не практически, и это просто единственный способ жизни соц. паразитов).   
- Люди неспособные к анализу, мимикрируют его философической тарабарщиной, корпоративным враньем...
- Возьмите любой исторический факт и попробуйте воспроизвести его реально, совмещением обстоятельств в конструкцию причинно-следственных связей. И Вы получите, что так просто не бывает, не могло быть в принципе. Вы получите кошмар... Всюду кошмар, кровь, (пик) и слезы, стыд и позор, но не славу и гордость.
- Типа Соколов, это вранье на вранье. Но природа не прощает идиотов. Неадекватность накапливается и приводит к коллапсу... Пусть их целая корпорация, целая культура, целое поколение. Они гибли и будут гибнуть скопом. Кстати, эти скотомогильники, не культурами называют, а цивилизациями... Гнусная подлость.
- А цивилизация, это не культура, это вектор развития жизни и ее возможностей. И эта современная мистификация, конечно, она из самых подлых. Культура, как понятие не имеет вектора развития, как и понятие множества... А то, что не имеет переда и зада, это только механическая экзотика, не является фактом жизни, даже у вирусов. Культура же, это в чашке Петри... и в этом смысле одинаково с культурой др. славян или евреев. Кстати, никаких евреев 300 лет назад не было, как, впрочем, и других наций. Эта провокация к взаимному истреблению людей начиналась именно с истории и философии, с веры и родины. И вы знаете кто и зачем выращивает эту чуму головного мозга, если чуть подумаете... За вашим куском культурно-исторического хлеба, стоят унижения, насилие и смерть последующих поколений.
- Глупость - это больно, даже если она не твоя. За ней стоит психофизиологическое вырождение. Ибо сложность физиологической конструкции жизни содержится только сложными чувственными образами. Неадекватность накапливается и это болезни, в том числе и на генетическом уровне.
- Коротко говоря, если не перестанем врать, передохнем, как саранча.

—
Вновь в голове затрещало кино с вечером, с грозой, с бумажным самолётиком, с балконом, закутанным в виноградную лозу, с обнажённой красавицей и её безобразным пажом – карликом с двумя огромными старинными книгами для дождя... Итак, вчера он, Ясон Пагов, стал случайным свидетелем некой интимной сцены с участием живой покойницы и её слуги – урода, подумал Ясон и залпом выпил полстакана кем — то забытых на столе «трёх топоров»… Откуда – то налетели, забегали, как крошечные роботы - мухи с волосатыми лапками… Одна, вторая, третья, четвёртая, пятая… Просто будь мушшиной!..

 ***
мумуха               

              мухаха            
                ……………………………….
                ……………………………….
                ……………………………….
                ……………………………….
                ……………………………….
                ……………………………….

Четверг, 28 июня
ПЕРВЫЙ
 
5.00 Телеканал «Доброе утро»
9.00 Новости                мух
9.15 «Контрольная закупка»
9.50 «Жить здорово!»
10. 55 «Модный приговор»
12. 00 Новости (с субтитрами)                муххх    мух    мухамух
12.15 «Время покажет»
15.00 Новости (с субтитрами)
15.15 «Время покажет»
15.50 «Мужское  Женское»
               
муххх                мух

мухамух  QQ

                муха муха

мух

                муха

               
муххх  гомногомногомногомногомногомногомногомногомногомно

жжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжж  ммммммммммммммммммммммммм
             
муха мух муха му                ха

        мумуха  ;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;


                муха муха мухамух

      ////////////               

 мумуха.
 

***

Разговор Иветты и Дании на кухне всё ещё шёл. Чувствовалось, что обе подустали и Дания стала слегонца подтрунивать над подругой, чего Иветта особенно не переносила и, с присущими ей одной тонкостью и деликатностью, умудрялась остановить разговор у самой красной линии. Так и произошло. Вскоре после очередной шуточки Дании по поводу иветтиных одиноких вечеров у телевизора, Иветта что – то певуче сказала подруге своим меццо - сопрано, женщины, чуть ли не одновременно охнув, встали со стульев, затараторили о следующей встрече; неугомонная Дания при этом подчеркнула, что, возможно, даже в большем и усиленном составе... 
Только дверь за Даниёй закрылась, и Иветта прошла обратно на кухню убирать со стола пепельницу с дымящимися бычками, на подоконнике, слегка напугав Ясона, внезапно ожил и заговорил, обрадованный вернувшимся электричеством, старенький радиоприёмник, любимчик покойного мужа Иветты – Кубрая Шарадовича…

 Аристотель и Александр


Диалог первый

Аристотель:

Все птицы и крокодилы — яйценосны. Яйценосны все мужики. Значит, все птицы и крокодилы суть мужики, а все мужики суть не что иное, как птицы зубатые да крокодилы крылатые — драконы. Вот…

Александр:

Да, но кто тогда — жёнки?

Аристотель:

Млекопитающие. Звери конкретные.


Диалог второй

Аристотель:

Мужчина — существо, имеющее конец (хвост) не позади себя, а спереди; то есть он — не вполне животное, он — скорее, человек. В то же самое время женщина не имеет хвоста (конца) ни позади себя, ни тем более спереди, то есть бесконечна, что, в свою очередь, означает, что она — и не животное, и не человек.

Александр:

Кто же она в таком случае?

Аристотель:

Она сама — хвост как он есть.

Александр:

Она — конец сама по себе!

Аристотель:

Именно.

 ***

Придя в себя, Сони понял, что капсула «сдохла». Невольно он облизнул сухие губы при воспоминании о её специфическом травяном вкусе. Снова мелькнула мысль о близнеце, о смертельной опасности, нависшей в общем – то над ними обоими, над каждым по - своему. Повсюду было тихо, как на заброшенном чердаке в одном из мизанабимовых снов. Тишина Сони почему – то показалась непривычно напряженной. Только когда внезапно раздался тройной стук в дверь, он понял почему: стучали не первый раз. Сони сел ровно в кресле, кашлянул, расправил плечи и громко произнёс: да, да, входите, там открыто!

Конец фильма.

*
Сфинкс заглянул в холодильник, поймал кусок пиццы (вчерашней), заварил кофе по — лабуховски и легко позавтракал, поглядывая в черно — белую пустоту фотопортрета Чжуана Леннона (слева от проёма).
Доев пиццу с курятиной, допив бесполое кофе, ничуть не удивившись тому, что давно уже не утро, он вооружился сигаретой и полез в карман брюк за зажигалкой. Вместо зажигалки там оказалась совершенно неожиданная для него вещь, — та самая «косточка», которую в качестве презента ему предлагала полоумная старушка и от которой он вежливо отказался. То ли Олёна Кондратьевна незаметно подбросила ему этот мерзкий беленький позвонок, то ли он сам, перед тем, как уйти, всё — таки, машинально, захватил только что отвергнутый «подарок» с собой.
Сфинкс стал рассматривать вещичку и нашёл, что она до смешного похожа на знаменитые нэцкэ. Вспомнилась ему одна из ролей покойного Тихона Шумова, того самого, чью квартиру отныне занимала непростая старушечка. То была роль прямодушного милиционера Полуботкина, однажды на гигантской доисторической свалке, за чертой города, обнаружившего дощечку с тремя ветхозаветными ангелами и чашей. В особенности, запомнилось лицо милиционера, — измученное, униженное; а ещё — резко сверкавшая при малейшем движении хищная кокарда на съехавшей на затылок нимбоподобной фуражке… Птица — пигопагус! Эта Олёна Кондратьевна, эта феерическая пигмейка, и обыкновенный евразийский халявщик Макарыч (он же Юрик, он же Такса), эта дурацкая чета, за один присест, в течении одного ужина, сожрала единственного в своём роде двуглавого рассейского орла! Дас ист фантастиш!
С такими весёлыми мыслями Сфинкс, всю предыдущую ночь не сомкнувший глаз, заснул на мягком кожаном диване в гостиной, укутавшись попавшимся под руку пледом.

 
*
Встал он посреди глубокой ночи. Дэн давно уже спал в своей миниатюрной спальне, громогласно и неутомимо всхрапывая с точно рассчитанным присвистом. Как по армейской тревоге, Сфинкс вскочил с дивана и быстро оделся. Сбежав на этаж ниже и увидев, что дверь с №8 приоткрыта, без предупреждения вошёл в квартиру… Картина, которая предстала перед его глазами, была ожидаема, но от этого не менее противна. В гостиной, за большим круглым дубовым столом, рассчитанным персон на десять, сидели Олёна Кондратьевна и тот самый бомбила Юрик, он же Макарыч. Они молча дожирали вторую часть птицы.
Не помня себя, сдуру, Сфинкс выпалил:
— Олёна Кондратьевна, что это значит? Вы же сами мне говорили, что съели всю птицу! Зачем вы меня обманули?
Юрик, он же Макарыч, ответил за карлицу, продолжавшую несмотря ни на что предаваться трапезе.
— Такс, приехали… Слухай, гражданин хороший, сюды. Уматывай — ка ты из нашего монастыря, пока цел. Ну?
— Только не нукайте на меня. Я не вас спросил, — ответил Сфинкс как можно мягче, увереннее.
— Положим, и тебя никто не приглашал, — резонно возразил Юрик. — И потом… Птица — наша. Правда, Олёна Кондратьевна?
Олёна Кондратьевна положила на тарелку досконально обглоданную и обсосанную кость от крылышка и сказала, облизываясь, словно зверёк:
— Очен, очен хороший Презик. Говорит: дорогой Олёна Кондратьев, за то, что цирковный хор пела, хочешь, работай мой аппарат. А я говорил: сынок, кем работай? А он говорил: мой личный секретар! Я ему говорил: очен, очен Вы хороши Презик… Сфинк тоже очен хорош. И простоват. Совсем не Такса.
Юрик вмешался, как будто желая сгладить острые углы.
— Я вот хоть и таксист, а когда — то тоже мечтал о романтике, об синематографе… Да, да, не удивляйтесь, стремился к высокому…
***
Деткин на скорости 80 км/ч ехал в «переделкино», как он называл свою дачу, надеялся побыть какое — то время наедине с собой, в пригородной глуши, — зажечь, что называется, незнакомую звезду и перестать глотать людей, как устриц, а ля принц датский.
По обе стороны от дороги, тяжёлой, словно отработавшая своё и выброшенная на помойку устаревшая радуга, тянулись налитые свинцом и разукрашенные под берёзы и сосны неприветливые, безрадостные объекты. Натюрморты, натюрморты, думал Деткин. Как будто в параллельном мирке. Или в промежутке между мирами. В тонком слое посеребрённого с одной стороны стекла. Да даже и не в стекле как таковом, а в самой прозрачности этого стекла, в самой отражающей субстанции…
*
На одном из шестидесяти шести поворотов его остановил невесть откуда взявшийся милицейский патруль — дуэт…

Deus ex machine

А ну, из машины!
Вылезай из машины,
кому говорят!
Руки на виду!
За спину, ТЫ!
Руки за спину!
На колени!
Да на колени ЖЕ!
На землю теперь!
На ЗЕМЛЮ, да!
Лежать!
Лежать, СКАЗАНО!
Ну, и всё!
Теперь всё.
Порядок.
Нормалёк.
Готов.
Так.
Да.

Когда Деткина наскоро обыскали и допросили, без особого рвения проверяя его способность уловить разницу между Коэффициентом Полезного Действия и Крестовым Походом Детей, самый крупный из диоскуров в кокардах сказал ему напоследок: знаменитая фамилия у вас, вот ваш паспорт, счастливого пути…
—
Юрик неожиданно, чуть ли не истерично, засмеялся, закончив свою «историю».
И пока он приходил в себя от этого своеобразного смехового обморока, Олёна Кондратьевна не сводила глазных щёлочек со Сфинкса… Сфинкс попытался что — то сделать, что — то сказать или крикнуть, но не мог… Карлица, что — то быстро — быстро бормоча себе под нос про какой — то «какаж шибн вакраш», затряслась на своём стуле, и вдруг, посреди колотуна, охватившего всё её существо, так плюнула в его сторону, что фиолетовый сгусток её слюны точно попал ему в раскрытый рот; и он точно задохнулся бы, если бы…
*
В дверь постучали.
Сфинкс открыл. Это была подзабытая проводница. Синий костюм с насекомым значком. Милое, слегка помятое людьми и годами, лицо по — имени Дуня. Сфинкс вспомнил, как она восхищалась маленькой женщиной с нефтяной фамилией и тем, что та успела снять весну за семнадцать мгновений.
— Привет. Чаю не хотите?
— Не откажусь… До конечной, как, далеко ещё?
— Скоро будем… Ваш чай, гражданин одинокий журналист.
— Спасибо, Дунечка. Компанию Одинокому Журналисту не составите?
— Увы! Работа! Если ещё захотите чаю, обращайтесь, шеф.
Сфинкс, вздохнув, задвинул створку со ставшим уже родным грохотком. Хлебнул чаю, ещё горячего; сел у окна. Ночь, ночь бесконечной иссиня — чёрной материей без единого звёздного глазка проносилась мимо ко всему безучастного стекла.
Сфинкс вспомнил про «вопль отчаяния»» надкусанного яблока, но прежде чем доесть его, надышал на стекло мути и пальцем написал первое, что пришло в голову:
 
 
—