Тайна великая

Сижу у подвального окна, где живёт пара моих знакомых котеек. Прибрался у них, потом положил им свежей еды - сметаны, молока, консервов-паучей. Кошечка более робкая, поэтому контролирует процесс изнутри, выглядывая из окна. А котейка активный, добрый, несмотря на все тяготы его жизни, и очень благодарный – выскочил, лижется, бодается, трётся, толкается от радости, помогает мне во всём, как может.

Продух этот рядом со входом в парадную. Жильцы часто проходят и в дом, и на улицу. Ясно, что ленинградцев тут уже почти не осталось, поэтому не удивляет, что многие останавливаются и без стеснения в упор разглядывают это действо, вроде бы не имеющее к ним отношения – это на малой родине у них так принято. "За полями, садами, за пасекой не уйти от придирчивых глаз", вот это всё, нда-с. Вот теперь они и здесь такое насаждают вовсю. Но не в этом дело... А в том дело, что практически все смотрят на уход за несчастными котейками крайне неодобрительно, а то и с открытой ненавистью. Топчутся, испепеляют взором. Кто-то харкает, как же без этого. Кто-то матерится себе под нос.  На бабушек-кормилец быдляки стали иногда нападать с угрозами и даже побоями.  На меня в основном пока ещё не рискуют.

Я давно уж стараюсь не реагировать, привык к этой мерзости, пока не атакуют физически котеек или меня – плевал я на их хамские аграрные выходки, корчи, спичи и перформансы, я делом занят. Но удивление моё притом неискоренимо: это что же за коричневая пахучая субстанция должна плескаться там у человека вместо души, если вид милого, несчастного котика, того, как он играет, благодарит, ест, вызывает агрессию и ненависть? То, что не возникает у них позыва пожалеть, покормить маленькое обездоленное создание, которое кое-как выживает зимой в двух шагах от их парадной, ещё как-то у меня в сознании укладывается. Ну, не принято в дярёвне это самое сострадание. Ладно. "Пусть: раз социальная революция – не нужно топить." Но вот как миловидный котейка может вызывать агрессию и ненависть у тебя, сытого, мордатого, в безопасности, с тёплым жильём - этого не постигну никогда, сколько ни абстрагируйся. Тайна это для меня великая за семью печатями.