Здравствуй, Горный Алтай

        Нас готовили к поездке на целину. Дали  два дня на  сборы. Вечером в клубе Водников на берегу Бии был вечер проводов целинников. Народа с путёвками было много, ведь давали хорошие подъёмные. Кто поумнее, поехали в близлежащие деревни и на следующий год были уже дома, в Бийске. Меня уговорила наша клубная баянистка  Маша Верёвкина поехать в Горный Алтай. Итак – Вечер проводов!
        Высшее начальство держало речь, подарили всем по маленькой книжечке, не помню уж теперь её содержание, затем был прекрасный концерт грузинского ансамбля  «Орэро». И танцы "до упаду" под военный духовой оркестр. Утром все собрались на площадь, кто взял путёвки в Горный Алтай. Посадив в автобус, отправили в Горно – Алтайск. Нас уже встречали, разместили в гостинице, вкусно накормили в ресторане.  Пошли мы знакомиться с городом.         
        Наутро собрали в зале гостиницы и объявили, в какой МТС и сколько человек нужно будет поехать. Предложили ехать по желанию. Мы с Машей по её рекомендации  поехали в Чергинскую МТС. Там нас поселили в один домик вместе с хозяевами. Мне предложили пойти на курсы учётчика тракторной бригады, а что ещё я могла делать?
        Меня включили в тракторную бригаду, направив в село Мыюта. Жители этого села -  и русские и алтайцы - все жили очень дружно, не обращая на национальность совершенно никакого внимания. Поселили меня к возчику горючего деду Спиридону вместе с двумя трактористами. Они пока были в Черге, проводили тщательный осмотр ремонта тракторов.

        Придя утром в контору, я узнала, что меня вместе с жителями села направили в ущелье на заготовку веток для корма скота. Был конец марта, зима в том  году была очень снежная, кругом ещё лежало много снега, корма скоту не хватало, был большой падёж скота и лошадей. В апреле стало тепло, снег начал быстро таять, освобождая  места со старой травой, туда стали выгонять скот, на прошлогоднюю траву.
        Трактористы пригнали в Мыюту трактора и стали знакомиться с фронтом работы . Мне как учётчику тракторной бригады вменялось получать из МТС солярку, автол, солидол, заправлять трактора, перед этим замеряя, сколько осталось в баке горючего, сколько литров долила в бак трактора. В начале мая бригада приступила к работе. Поля были далеко от села, мне дали лошадь верховую для замера пахоты, да  один раз в неделю возить отчёт о проделанной работе трактористами и расходе горючего за неделю. У  меня  получался большой перерасход горючего, а как избавиться от этого, я не знала. Написала маме, так как она всю войну работала в колхозе учётчиком тракторной  бригады. Она посоветовала побольше делать пусть даже фиктивные акты перегона тракторов с поля на поле. Я это хорошо освоила и дело пошло на лад, у меня всегда в остатке была солярка.
        Вот с лошадью у меня была проблема. Я попросила председателя колхоза дать мне смирную лошадь, чтоб не растрепала. Посмотрел на меня председатель так жалобно и промолвил,
        - Не растреплет!
   
          Бригадир полеводческой бригады дядя Миша научил меня седлать коня, помог сесть на лошадь, и я поехала на бригаду шагушком. Отъехали не так далеко от села и вдруг мой конь упал и потянулся. Я так напугалась, ведь если он погибнет, мне за него не рассчитаться будет. Присела я возле него и уговаривала:
         -Милый мой Рыжик, ты не  погибай, я больше на тебя не сяду, пешком тебя поведу до бригады!.

         В это время на телеге с поварихой ехали трактористы и хохотали:
        - Смотрите, учётчик с лошадью целуется! Но мне был безразличен их смех. Придя в бригаду, я коня расседлала и, сняв попону, увидела, что вся спина коня сбита в коросты. Отпустила Рыжика на поле со старой травой, а там новая кое- где уже пробивалась. Вечером, приехав в село, пошла к зоотехнику, привела Рыжика, показала его спину. Он промыл раны, намазал лекарством, посоветовал несколько дней его не седлать, а сделать из  мешка попонку, верёвочками подвязывать ему на спину от мух.
          Выходила я своего красавца, откормила на свежей травке, и когда сеяли овёс, несмотря на то, что зерно было протравлено, всё равно каждый день кормила Рыжика овсом. А ему это только на пользу пошло!
        Он вызнал мою доброту и  частенько стал ею злоупотреблять. Когда я его начинаю седлать, он раздует брюхо, а заседлав, он это брюхо распустит и седло получалось очень слабым. приходилось  снова перепрягать. Но я никогда его за это не ругала.
        Утром я его  отпускала погулять а к  вечеру, когда надо было замерять паханину каждого тракториста, поймать его было сложно, подпустит к себе близко,  а начну к нему подходить, быстро отбежит и ждёт, когда я опять начну  его
догонять. Намучает, потом остановится, даст надеть узду и спокойно его заседлать.