Городськый

               

  Вот часто представители некоторых слоёв населения, упрекают других, что они не такие.  Особенно те, которые, мягко говоря, - из сельской местности говорят о городских, что они дескать – лежебоки, ленивые и ничего руками делать не могут: ни дров наколоть, ни травы кролям накосить, ни огород вскопать.
  Я с этим столкнулся сам, когда придя в паспортный стол оформить прописку, в очереди познакомился с представительным мужчиной лет сорока, прилично одетым, и перекинувшись пару фразами (недаром говорят: «Рыбак – рыбака, видит из далека…») понял, что он, скорее всего, - художник.
   Разговорившись, он поведал, что работает на автопредприятии и ему дозарезу, нужен был напарник.  Прежний художник уволился, а Иван, так звали моего нового знакомого, через месяц собирался в отпуск.
  Я это предложение воспринял без энтузиазма, потому что хотел пойти работать в художественный комбинат или на крайний случай, в кинотеатр, клуб какой-нибудь, а не какое там АТП.  В заведениях культуры у нашего брата, как правило, рабочий день не нормированный: когда хочешь, приходишь, когда хочешь, уходишь, а тут – с утра надо уже быть на роботе, да ещё проходная, в общем – не очень.  Но Иван меня начал уговаривать, дескать, зарплата – хорошая, и премии бывают, и делать особенно ничего не надо, ну объявление напишешь, газетку или плакат к празднику нарисуешь. По всему было видно, что уж очень, хочется человеку в отпуск…
   Подумал я, подумал и говорю:
 - Ладно, поработаю, а там видно будет, тем более от дома не далеко.
   Так мы и решили, что я завтра приду на АТП, и Иван познакомит меня с начальством и парторгом.
  Начальство это – оказалось, отделом кадров. Отставной военный, посмотрев мой новый паспорт, сказал:
- Я смотрю, недавно дембельнулся и полтора месяца погулял – это хорошо! Паспорт вижу, а это шо, диплом?
Так он нам на фиг не нужен, у нас должности художника нет, мы всё равно тебя зачислим маляром 4 разряда. 38
Думаю: «Час от часа не легче. Три с половиной года учился, чтобы маляром работать».
- Ладно, - говорю, - деньги не пахнут, зачисляйте.
- Да, ты не переживай, - успокаивает отставник, - будешь молоко за вредность получать, и на пенсию раньше пойдёшь.
 «С такой работой, - думаю, - до пенсии я не доживу, а вот молоко – это хорошо, я его с детства уважаю».
 А потом парторг пришёл уже в мастерскую. Это был мужчина лет за сорок, даже костюм и галстук не мог скрыть его явно сельского происхождения и когда он сказал:
- Здравствуйтэ, це вы богомаз?
Я сразу вспомнил анекдот на эту тему, когда в один из колхозов приехал театр и в качестве шефской помощи, артисты давали спектакль из прошлой дворянской жизни.
 Главный герой - граф, обращаясь к героине, говорит:
- Ольга, здравствуйте.
А, она по сюжету пьесы, обидевшись на что-то, молчит. Граф еще пару раз обратился к героине. А она молчит. Тогда сидевший в первом ряду колхозник не выдержал и говорит:
 - Поздоровкайся с графом, жопа!    
  В его образованности и культуре, я окончательно убедился, когда, оформившись на работу, пришлось с ним сталкиваться почти каждый день.
  Как-то зайдя в мастерскую, он спросил:
- А шо это у вас музыка играет, праздник якый чи недиля?
- Магнитофон, - говорю, - для поднятия настроения.
 - У нас производство, - безапелляционно сказал парторг, - а музыку для настроения надо дома слухать.
- Так, что, молча в две ноздри сопеть, и работать?
  Но он, не слушая меня, уже заметил на стене репродукции картин: Рембранта, Рафаэля, Сезана, Родена и ещё других мастеров и, видно было, что он никогда раньше их не видел, спрашивает:
- А это шо за голи бабы?
- Это ж классика, - решил я возрозить.
- Классикой треба дома займатэсь, а на проэзводстви – дилом.
   Этим он окончательно добил меня.
  Думаю: «Хорошо, дилом, так – дилом, посмотрим, какой-ты деловой». Кроме всяких собраний он занимался соц.пропагандой  в виде наглядной агитации. На листочках от руки парторг писал всякие объявления, молнии и тому подобную фигню и даже заметки в стенгазеты. А почерк у него был такой, что хрен, что разберёшь, да ещё и ошибок куча, сразу было видно, издержки сельского образования.
  Я думаю: «Что я ему учитель, чтобы его писанину проверять?» 
  Ну и естественно, как он писал, так я и в объявлениях изображал текст. А наши работники смотрят и смеются, и даже коллеги, мелкие начальнички, подначивать его стали.  Он ко мне, мол, что ты тут пишешь?
  Я, включив дурака и показав его писанину, говорю:
- Вот согласно ваших листочков, товарищ парторг, всё один к одному. А за грамотность извините, я у меня самого правописание хромает и продолжаю, как у Вини-пуха:«…оно то вобще-то хорощее, но храмает…», поэтому сам с ошибками пишу.  Он юмора не понял. Только хмыкнув носом, удалился. А на следующий день приносит уже его секретарша листок, где весь текст был напечатан на машинке. А вверху размашисто было написано: «Утверждаю».
  Секретарша обиженно говорит:
- Я его каракули пока разобрала, чуть косоглазие не получила.
- Вот видишь, а каково мне было? - спрашиваю.
- Да, угораздило тебя у нас работать, - вздохнула она и ушла.
  Но я понял, что парторг был не одинок, на АТП есть ещё работники такого, же типа.      
  Как-то я хотел после работы попасть пораньше на стадион поиграть в теннис ну и приехал на велосипеде в соответствующей экипировке. Развернувшись во дворе, заметил, что из пяти окон выглядывают женские головы, это были работницы всяких там отделов. Не придав этому никакого значения, я заехал в мастерскую.
  Но когда, придя на обед, одна «маруха», хихикнув сказала:
 - Я думала, шо ты на обид прийдеш тэж у трусах? О то наши бабы уси смеялысь.
- С чего ты это взяла?
- Так ты ж в них прийихав.               
- Я всегда так одеваюсь, когда на спортивном велосипеде езжу. А как надо?
- У нас в сели, - с умным видом сказала девица, - как положено в штанях та фуфайке.
- И чёботах, - не выдержав, добавил я.
- Ага, - спокойно сказала она, не поняв юмора.
« Да, - думаю, - теперь понятно, откуда ноги растут».
 И так мне тоскливо стало, что думаю: «Не выдержу, а проработаю пока Иван не придёт из отпуска, и уволюсь к чёртовой матери». А тут ещё как-то заходит работяга, видно, ремонтник и говорит: 
- У тебя хороший растворитель есть, а то я вот руки какой-то краской замазюкав, и ни якак не можу отмыть. Я  кэросином, бэнзином и да же ацетоном пробовал – ничёго не берёт.
- Если ацетон не берёт, - говорю с иронией, - осталось только Царской водкой обработать руки.
- Точно, говорит работяга, - лей если есть, я заплачу.
- Вот видно, что ты в школе уроки химии прогуливал. Не хрена не знаешь. Царская водка – это смесь двух
кислот соляной и азотной, она растворяет всё - даже серебро, золото и платину и твои руки тоже.               
- Так шо ж робыть? – спрашивает.
- А ты тёплой водой с мылом пробовал?
- Нет.
- Так иди и попробуй.
Он убежал, а минут через десять приходит, и, протягивая уже чистую руку, говорит:
- Меня Мыкола зовут, вот сразу видно образованного человека. Небось гордськый?
-  Да, - отвечаю,- а краска эта водоэмульсионная и её только водой и можно смыть.
- А ты картины рисуешь?- спрашивает работяга.
- Да пишу.
- Ну, то шо ты пишешь объявления и плакаты - я видал, а картины – рисуешь?
- Картины не рисуют, а пишут, - повторил я, раздражённо.
- Это хорошо, а мне сможешь намалевать. Я бачив, она такая, огнём светится, сколько будет стоит?
- Как называется? – спрашиваю.
- Да я почём знаю, она у меня в журнали , як його - «Огонёк» на двух листках напечатана.
- На развороте?
  Видно он не понял, что я у него спросил, поэтому продолжаю:
 - Завтра приноси по смотрим.
 Он удалился, а утром сосрання прибегает и приносит сложенную в двое страницу журнала.
Я развернул и, посмотрев, говорю:
- Так это ж «Последний день Помпеи» Карла Брюллова, тут работы много. А какого размера?
  Мыкола примерно показал руками, и я понял, что это где-то 70х90 сантиметров.
- На холсте или ДВП? - уточняю.
- Ну, як раньше робылы.
 Он, видно опять не понял, и я сказал.
- Ага, значит на холсте. Ну, примерно – это будет стоить, сто пятьдесят рублей.
Когда работяга услышал, его аж перекосило.
- Тю! Так цэ ж бильше половина моейи зарплаты,  жинка мэнэ вбъе.
- А, что ж ты хотел?
- Та я думав, за пару пивлитровок зробыш.
Я смотрю, у вас там, в мастерской всё водкой измеряют или самогоном?
- Ага, у нас така валюта, - вставил умное слово Николай.
- Ну, так пускай там ваши умельцы и намалюют за пол литра. А я водку не пью, а предпочитаю – коньяк.
- Ох, уж ци гордськи, ну все ни як у людей, - сказал Микола и пошёл в мастерскую.