Потерянный рай

Замечательное помещение эта одиночная камера гауптвахты!
Клетка два на три метра, окошек нет, зато тишина, покой и умиротворение.
Никакой беготни, суетни, построений, строевой, боевой, физической подготовки.
Никто из «сундуков» не вымораживает своим солдафонским юморком, никто из «шакалов» не бесит тебя и твоих товарищей надуманными придирками.
Да и товарищи не храпят у тебя под боком, в полуметре от тебя.
Со сдвинутой койки под синим одеялом с тремя чёрными полосами.
Красота.

В шесть утра, когда после утреннего подъёма, все носятся сломя головы, как угорелые, ты всё ещё дрыхнешь аки кот на завалинке.
Нет, конечно, койка во время суток, не отведённых для сна, должна быть поднята и пристёгнута к стене, чтобы арестанту даже не вздумалось хотя бы на ней посидеть.
Должна. По уставу. Ключевое слово в предложении «должна».

Так оно бывает, конечно, но редко. Если караульный в коридоре какой-нибудь «дед» из другого батальона. Но тоже не факт.
А если салага? Да он собственной тени боится. Не то чтобы заходить с автоматом в камеру к незнакомцу.
А если дежурит солдат не просто из твоего батальона, не просто из твоей роты, а твой кореш с соседней койки?
Из одного с тобой взвода. Вопрос, как говорится, риторический.

А ещё обед. Ну, или там завтрак. Или ужин. Его тебе приносят прямо под нос.
То есть персонально. Не нужно никуда ходить в колонну по два.
Не нужно толпиться в очереди вдоль стойки с раздачей, пока повара тебе накладывают то, что положено по рациону.

Я уже вообще молчу про смену, которая приходит с боевого дежурства.
Ей тупо может вообще ничего не остаться. Как так-то? Да вот так.
Ну, не рассчитал наряд, ну, лоханулись повара, ну, перезатарились «дедушки» из роты материального обеспечения.
Чтобы навернуть по пять порций ночью.
Ну, всякое бывает. Человеческий фактор он и в Саксонии-Анхальт человеческий фактор.

А тут тебе одному порцию приносят. Через бойницу двери просовывают.
Да, порция дешманская. Да. могут задержать на полчаса, на час.
Но что такое лишний час без еды для советского солдата?
Вот сутки, например… Хотя, не, тоже фигня.
Зато тебе её точно принесут, твою порцайку. И зато ты её совершенно точно можешь есть сколько захочешь по времени.
Не надо ждать возгласа старлея в столовой, не надо следить за «старичками» из твоей роты.
Не дай Бог ты позже них встанешь из-за стола.
На первом году службы, естественно.

Из минусов ещё, конечно, туалет. Не, не то, чтоб сам по себе. Разумеется, не в этом смысле. Его аромат и внешний вид, несмотря на постоянное, не побоюсь этого слова, вылизывание, всё равно далёк от мировых стандартов.
Минус состоит в том, что в саму комнату надо проситься у караульного.
А там уж, как повезёт. Какой-нибудь зачуханный новобранец может жёстко зассать (прошу прощения за каламбур!) выпустить наказанного.
И будешь терпеть два часа до его смены.
В надежде на более лояльного солдатика.
Смотря кто в коридоре, опять же.

Да и это, по правде сказать, тоже мелочи жизни. При такой кормёжке, как в части, нужда ходить по нужде (ещё раз простите за каламбур!) растягивается по времени фантастически. По цивильным понятиям. Ну, то есть, по гражданским.
Два-три дня не испражняться для бойца это как два пальца.
А рекордсмены и по шесть-семь дней на горшок по большому могли не ходить.
Нечем. Порции микроскопические, а желание есть, поглядев на них, ещё меньше.
Так что на туалет, попавшим на «губу», насрать! Ну вот. Опять.

Впрочем, что я всё о говне, да о говне. В армии же столько прекрасного!
Но об этом как-нибудь в другой раз, хорошо?

И вот сидишь ты такой на табурете, единственном, на чём можно там сидеть, и получаешь, в некотором роде, удовольствие от жизни.
Бежать никуда не надо, на боевом дежурстве твой сменщик, а ты постигаешь бренность бытия.

А может, и на койке лежишь. Непристёгнутой. Если вдруг твой батальон в большом наряде по части. А караульный из твоего отделения.

Лежишь такой и мечтаешь о чём-нибудь прекрасном. О пальпации бюста четвёртого размера, как у твоей школьной библиотекарши (такая тяга к чтению, помнится, была класса с шестого по десятый!), или о целой сковороде жареной картошки по-домашнему, или о просмотре матча чемпионата мира по футболу по цветному телевизору, или…
Да какая разница? Главное бежать никуда не надо.
И пребывание в этих садах Эдема продлится не сутки и не двое, а целых пять!
Пять! Пять, мать его, суток!

Просто больше пяти суток тебе впаять физически не могут. По уставу не положено.
А устав, эт наша Библия. Не, надо, само собой, чтоб повезло.
Простой лейтёха тебе такого выписать не может. Только командир части.
Ну, или один из его замов. А их трое. Зампотех, зампотыл и замповор.
Змей Горыныч такой. Чтоб конкретно повезло тебе, в-общем.
Эти люди же просто так по части не ходют.
Так что, без улыбки фортуны здесь никак не обойтись.

Однако, фортуна слишком переменчивая и ветреная дама, знаете ли, и всё, к чему вы шли, может рухнуть в одночасье. Ать-два.
Ну, например, вашу идиллию нарушит крик караульного, отзыв начальника караула, тяжёлые шаги по коридору.
А там, не за горами и отпертые засовы вашей двери.

А за ними старший лейтенант Гончаренко, ваш взводный, он же начальник караула.
А с ним капитан Колесниченко, ваш ротный, он же начальник наряда по части.

И выслушиваете вы от товарища капитана, что вы мудлан, которых он за десять лет службы ещё не видывал. И что так накощунить даже зелёный новобранец не в состоянии. И что не заметить зампотыла и не отдать ему честь только долбоёб-разрядник может умудриться.

И что сейчас твой сменщик пошёл после бессонной ночи на боевом дежурстве спать в роту, а на его месте находится желторотый ****рон.
Который не в состоянии «Field Ноuse» от «Running Rabbit» отличить.
Который радиограмму пяцод минут принимает, столько же записывает, ещё столько же усваивает и ещё пяцод раз по пяцод её анализирует.
И полжизни своей до командного пункта несёт.

А ты, мудило плюшевое, лишенец крапчатый, тормоз флигельный здесь, такую- растакую, прохлаждаешься!
А, ну ка, бегом на дежурство, такую-растакую!
Ах, товарищ подполковник тебе пять суток объявил?
Ах, я не могу через звание прыгать?
Ты, видимо, забыл, боец, какое завтра число?
Вернее, уже сегодня? Правильно, первое мая.

Ты под амнистию попадаешь, говнюк. Своими руками бы задушил.
Чем ты там на гражданке занимался вообще, что заместителя командира части разглядеть не можешь?
Такую-растакую. Иди, давай. Бегом! Кого я вместо тебя на пост ещё посажу?
Одних дебилов учебка выпускает. Самому, что ли, садиться?

И идёте вы себе, на ходу застёгивая бляху ремня, на боевое дежурство.
Менять желторотого ****рона. Счастливого, что его сняли с прослушивания этой лютой натовской хрени, как победителя «Спортлото- 90».
Шесть из тридцати шести. Не, даже девять из сорока пяти, скорее.

Идёте такой, идёте. Мимо столовой, не пахнушей едой. Мимо офицерской столовой, пахнушей едой, мимо помойки, чем только не пахнушей, мимо продовольственного склада, пахнущего едой, выносимой через КПП, мимо забора части, отделяющего вас от сраного фашисткого загнивающего капитализма.

Идёте, распрощавшись с мечтой выспаться, выспаться, как человек, а не как смена, пришедшая с боевого дежурства.
Идёте такой. Идёте. Идёте.
И единственное, что слегка может подсластить горькую пилюлю, коею прописал вам ротный, это непередаваемое ощущение свободы шагать не в ногу и не в строю.

Которое ещё настигнет вас. Когда-нибудь.
А точнее, через двести сорок четыре дня, как напоминают вам дырочки, проделанные иголкой в карманном календарике.
Подтверждающие, что дембель неизбежен.

А пока вы идёте. Идёте как можно медленнее.
Потому, что чем больше вы здесь, тем меньше вы там.