Декалог и Обетования блаженства

 «Декалог»
=======================

Жанр – притча

Режиссёр – Кшиштоф Кеслёвский
Авторы сценария – Кшиштоф Кеслёвский
                Кшиштоф Песевич
Оператор – Пётр Собочинский

Композитор – Збигнев Прайснер

Художник-постановщик – Халина Добровольская


В главных ролях:
====================
Майя Коморовска,
Кристина Янда,
Ольгерд Лукашевич,
Даниэль Ольбрыхский,
Гражина Шаполовская,
Ежи Штур,
Збигнев Запасевич,
Богуслав Линда,
Артур Барчиш


Кинокомпания Киностудия «Тор»
Дистрибьютор Warner Bros.

Длительность – 550 мин. (10 фильмов)
Страна – Польша

Язык – польский
Год – 1989-90 гг.




Справка из Википедии
=======================================

«Декалог» – цикл из десяти телевизионных фильмов польского режиссёра Кшиштофа Кеслёвского, вышедший на экраны в 1989 -1990 годах. Фильмы не являются буквальной иллюстрацией десяти библейских заповедей. Более того, не каждый фильм возможно однозначно соотнести только с какой-либо одной заповедью. Ни в титрах, ни в тексте фильмов нет упоминаний или отсылок к конкретным заповедям, а попытки сделать это остаются не более чем частными, притом разными, мнениями киноведов. Десять коротких фильмов о драмах, разыгрывающихся в человеческой душе, о невидимо-неведомых связях, управляющих нашей судьбой, о той непостижимой тайне, которая скрывается буквально за каждой человеческой жизнью и за метафизикой, которая скрывается за ней».


Более странно, чем в Раю
=================================

Стоит добавить, что показ фильма в России прошел в 2008 году, но большинству отечественных зрителей режиссер уже был хорошо знаком (благодаря пиратскому видеобизнесу) по нашумевшей в начале 90-х кинотрилогии «Три цвета» (Три цвета: Синий, «Три цвета: Красный», «Три цвета: Белый» и «Двойная жизнь Вероники»).  Насколько помню, фильмы действительно не только произвели сильное впечатление на нас тогдашних, неискушенных зрителей, боле того, их отголоски можно было встретить и в других видах творчества того времени (в частности, у художников, или в бардовской песне*). Так вот, на мой взгляд, многие «задумки» автора «Декалога» были достойно реализованы именно в этих, более поздних, киноисториях.
 
Например, юноша, только входящий во взрослую жизнь, подглядывающий за понравившейся ему женщиной в подзорную трубу и получающий за это жестокий урок («Декалог-6), явно перекликается с персонажем фильма «Три цвета: красный»: живущим в одиночестве «судьи-на пенсии», подслушивающим с помощью специальной аппаратуры за своими соседями… Или, например, эпизод в «Декалоге -9». В больнице, где работает главный герой, оказывается девушка, обладающая незаурядным исполнительским даром, но из-за проблем с сердцем – профессиональное пение для неё, попросту, губительно. Операция может дать ей шанс реализовать свой дар. Но далее зрители о судьбе этой девушки ничего не узнают. Однако из этой, казалось бы, «проходной» сцены в дальнейшем развернется полноценная, судьбоносная сюжетная линия одной из героинь другой киноистории – «Двойная жизнь Вероники». Как перейдет туда и тема отца и дочери, живущих вместе («Декалог-4»), правда, в ином изводе. А тема супружеской неверности, жизни «на две семьи», материнства, тайной беременности, предательства и прощения, человечности и любви, веры и служения (и даже такая незначительная вещь, как способ отвлечения внимания другого, для осуществления своей цели («Декалог-2», «Декалог-3», «Декалог-7», «Декалог- 8»), своё более глубокое воплощение найдёт, на мой взгляд, в фильме «Три цвета: Синий». И т.д. Ну и, конечно, невозможно не запомнить удивительно красивую музыку «голландского композитора XVIII Ван Ден Буденмайера», так же переходящую с его именем из фильма «Декалог-9», в фильмы «Двойная жизнь Вероники» и трилогию «Три Цвета». (Фамилию голландского композитора я поместила в кавычки, поскольку это, своего рода, мистификация Кшиштофа Кесьлёвского и  композитора Збигнева Прайснера, реального автора этой музыки). Ну и т.д.


Сюжет для небольшого рассказа; рассказ – сюжет для небольшого романа

О чем же, все эти десять таких разных историй, собранных под таким претенциозным названием? О том, что «За кривду Бог накажет нас/за правду –  наградит»? О том, что «Бога нет и всё позволено»? О том, что Бог, сотворил этот мир, но давно удалился, оставив своё творение на произвол судьбы»? О том, что люди гораздо чаще действуют не из любви, милосердия, сострадания, а из…? Потому, что, чувствуя себя игроками, а то и фигурами в какой-то абсурдной игре и не желая смиряться с этой мыслью, люди выдумывают правила, по которым действуют, стараясь навязать уже своё виденье и собственные правила, хотя бы тем, кто их окружает?.. 

И – да, и – нет. Повторюсь, как по мне, так данный кино-цикл, всего лишь, некие наброски, пометки в записной книжке Тригорина: «сюжет для небольшого рассказа». Да, да, того самого чеховского Тригорина, из «Чайки». Очевидно, талантливого писателя и главное, отдающего себе отчет не только в том, в чем его «сила» и «слабость» как художника, но и в чем его ответственность. А вот как замечает (будучи один) находящийся с ним в непримиримом противоборстве молодой писатель Треплев: «Я так много говорил о новых формах, а теперь чувствую, что сам мало-помалу сползаю к рутине. (Читает.) «Афиша на заборе гласила... Бледное лицо, обрамленное темными волосами...» Гласила, обрамленное... Это бездарно. (Зачеркивает.) Начну с того, как героя разбудил шум дождя, а остальное все вон. Описание лунного вечера длинно и изысканно. Тригорин выработал себе приемы, ему легко... У него на плотине блестит горлышко разбитой бутылки и чернеет тень от мельничного колеса – вот и лунная ночь готова, а у меня и трепещущий свет, и тихое мерцание звезд, и далекие звуки рояля, замирающие в тихом ароматном воздухе... Это мучительно».

Да, именно. Смотришь одну историю, второю, третью… Но что-то как-то всё это …мучительно неинтересно. И вовсе не потому, что камера оператора, снимающего художественную телекартину видит и воспроизводит окружающий мир излишне документально, а герои фильма молчат больше, чем нужно. Почему бы и нет, когда эти «новые формы» оправданы? А, если нет? Так нам, обычным зрителям, зачастую невозможно понять, а что же стало реальной причиной того или иного поступка героя. «Судить по делам их»? Или просто удовлетвориться тем, к чему подводит автор? На мой взгляд, это уж слишком упрощает и уплощает сложную и противоречивую личность человека вообще, и героев «Декалога», в частности: именно поэтому неинтересными и даже предсказуемо банальными все они, увы, по итогу, и кажутся.


Рассказчик и Художник
===================================

О том, что киноистории могли бы быть рассказаны автором иначе, лично я разглядела в паре эпизодов «Декалога-2». Это «беспощадный» видеоряд и звуки капающей воды в палате умирающего мужа главной героини и, позднее, там же, в палате, крупным планом муха, изо всех сил выбирающаяся из стакана с каким-то сладким пойлом. Смотришь на неё, не отрываясь: «Ну, давай, давай, ну ещё чуть-чуть!..», потому что понимаешь, «о чем» и как это сейчас важно. Т.е., не «антисанитария» и пр. убожество, а точные образы и метафоры, очень много «говорящие» в моменте, поэтому и звучащие в полифонии. А также (за все последующие серии больше такого не припомню) реплика покидающего больницу мужа, зашедшего поблагодарить лечащего врача. И говорит он там… что в какой-то момент ему стало казаться, что всё вокруг рушится и стало уродливо-мерзким. Как будто кто-то делал это специально, чтобы было не жаль покидать этот мир… (И пожилой, скупой на эмоции доктор кивает. Он знает, о чем говорит этот мужчина…).

Собственно, эти несколько секунд с капающей водой и эта фраза – и есть для меня, по сути, то, о чем говорит Треплев: блестящее на плотине горлышко разбитой бутылки… (Вот также у меня бежали по спине мурашки и сжималось сердце, когда я много лет назад впервые прочла у замечательного писателя Ю.К. Олеши: «Он знал: смерть по дороге к нему уничтожает вещи…<…….>. Уходящие вещи оставляли умирающему только свои имена»).**

Тем не менее, по сравнению с этой чистой (не сфальшивленной) высокой нотой, даже последующая фраза, произнесенная тем же мужем в тех же обстоятельствах, хотя и верная, и понятная по сути, … уже не то: «А сейчас я могу дотронуться до стола, до всего…» и т.д.

Иными словами, не будь того, о чем я писала абзацами выше, у меня, пожалуй, даже не закралось мысли, что все эти десять историй у того же автора могли бы зазвучать совсем иначе: глубже, выше, чище. Простите мне, автор.

Ну…не знаю, что-то тут…сорвалось, не выдержало этой высокой простоты. Возможно, на тот момент не было не только языка, но и внятной авторской мысли-высказывания. Не ради же сюжетов тележурнала «Фитиль», прошу прощения, был снят «Декалог»? Искусство – не просто зеркало, это волшебное зеркало. Но этому не научат ни в одном институте.


Сакральный компас повседневности
=====================================

Дело, в том, что суть десяти заповедей и следование им в нашей повседневной жизни невозможно понять умом, вынужденным искать различные хитроумные стратегии, лишь бы вписаться в мир, «обустроенный» людьми. Это становится возможным лишь с личной переменой ума, метанойей. Если же такое происходит, описать, объяснить эту «перемену» тоже нелегко. Потому второе главное слово тут, на мой взгляд (во многом, неприятное для нас) – «личная» (перемена ума). Т.е. человеку, испытавшему подобное, становится мало состояния благодати, убывающей с каждым не использованным по назначению, мгновением. Он чувствует, что ему просто жизненно необходимо удержать это состояние. Как? Например, поделиться, найти едино-мышленников, едино-чувствующих, -переживающих.  Но… где же их найти?

Все десять историй «Декалога», на какие бы заповеди при этом не «намекал» автор, происходят в современной Польше (конца 80-х). Среди современных панельных башен видны, не менее современного вида, кирхи, на перекрестках и даже во дворах домов, как и в далеком прошлом, стоят до сих пор особо почитаемые здесь деревянные скульптурки или иконы Божьей матери. А среди присутствующих в костеле на Рождественской мессе есть и герои «Декалога» (и это, возможно, мы ещё не всех видим). И? Нет прямого ответа.

Но если одни персонажи этой «десяти серийной» истории открыто заявляют о своем неверии, другие говорят, что верят, но … в «своего Бога», а неверующие просят их, чтоб «тот Бог простил им их грехи» (?), для других же, по косвенным признакам, это, скорее, обрядовое христианство., то… Какой смысл (и был ли он, кроме очевидного, постмодернистского) в том, чтобы объединять их общим названием, известным верующим христианам как «десятисловие» (декалог), десять заповедей, составивших ядро ветхозаветного нравственного закона, данных Богом Моисею? Честно говоря, мне не ведомо. Судя по просмотренным мною «декалогам», это какие-то непересекающиеся миры.

Есть люди, полагающиеся на прогресс, на науку, право/закон, на самих себя, наконец, а есть те, кто прибежал на зимнее озеро, где под лед провалился маленький мальчик («Декалог-1»). Не их, чужой мальчик. В какой-то момент эти люди напомнили мне средневековую толпу, какой её описывают в книгах или показывают кинохудожники. Зимние сумерки. Холодно и темно. Черные люди. Зачем они здесь? Ради любопытства? Камера скользит по стоящим, даже мельком не показывая, чтобы кто-то стоял и явно молился за очевидно погибшего ребенка. Зато, когда спасателям удается найти и поднять его на лед, практически вся толпа опускается медленно на колени. Как и родная тетя, сестра отца мальчика, который продолжает стоять и смотреть ничего не видящими от ужаса глазами.  А потом, горем убитый неверующий отец, крушит самодельный «постамент», на котором горят свечи возле особо почитаемой в Польше иконы Ченстоховской Божьей матери.

Что снимает камера? Что этим нам хочет сказать режиссер? Бессильную ярость? На кого?! Я не поняла. Вернее, так: могу высказать свое мнение, но «оказавшись», например, рядом с теми людьми на берегу заледеневшего озера. Но не буду. Потому что и об этом тоже авторского мнения я нигде не увидела и не услышала. Думаю, это не случайно.

Вначале я уже говорила, что именно в последующих фильмах увидела более глубокое размышление на какие-то из сюжетов «Декалога», их «разработку». В частности, тема мистичности, непостижимости, тайны этого мира, невероятную человеческую тоску и беззащитность перед этой непостижимостью (без сомнения, присущую самому автору). Но – не весть о Божественном присутствии, как оно разработано в (католическом) христианстве; не приобщение (поиск) к этой тайне божьего творения – человека (не об этом ли, на самом деле, говорит доктор в «Декологе-2» вылечивший, казалось, безнадежного больного: «…А, мы ещё раз убедились, что лечим людей, а не рентгеновские снимки»; и не христианскую религию как утешение/целительство души…


Образ как агент  или связной иного


Да, лично мне явно не хватало «слов». Но можно возразить: ведь есть режиссеры, которые известны/помнятся вовсе не по прозвучавшим в фильме словам, а по образам, ими созданным. И, вроде, нечто подобное (кем-то когда-то) было сказано и в адрес автора «Декалога». Хм? А что такое художественный образ? Художественный образ не обязательно бывает списан с натуры или, напротив, не похож на реальное явление или предмет. Его задача – не только отражать и обобщать. С помощью авторской фантазии художественный образ служит «преобразованию действительности, стремясь передать самое важное и существенное, раскрывая в единичном и преходящем – вечное».

Какие «образы» запомнились мне (или так: на что я обратила внимание)? Мертвая собака, мертвый кролик (опередивший свою участь в качестве блюда на рождественском столе), собака пожилого одинокого доктора, два года назад на смерть сбитая соседкой по дому (она же жена его пациента); её (соседки) реплика (при отказе доктора, «принять её»): «Жаль, что я тогда сбила не Вас». (Кстати, сюжет со сбитой, по счастью, не насмерть, собакой так же плавно перекочует в фильм «Три цвета: красный»). И ещё «чудесный образ»: зная, что беременна (зрители пока этого не знают), та самая любящая жена безжалостно-сосредоточенно обрывает с растущего в горшке фикуса (по-моему, единственного растения в этом доме) «ушастые» листья, а затем пытается сломать, не поддающийся её варварскому поступку, покореженный стебель. «Образ» ещё более красноречив, если вспомнить, что утро пожилого доктора начинается с того, что он осматривает свой маленький домашний кактус, пытаясь выяснить, почему тот «заболел» (новую собаку он так и не завел, а вот птичка и рыбки у него живут).  Своеобразные образы жизни и смерти…

Ещё? Кухни, посуда, особенно чайники, беседа за чаем… (не хотела комментировать, но) – обычно в нашей жизни всё это, плюс совместная трапеза – «островок спасения», места защиты (силы, доверия) и уюта – тут же, по большей части, это, скорее, анти-образы, создающие отчужденно-холодную, неуютную атмосферу.

Ну и, конечно, –  молоко! В разных вариациях, но чаще – бутылки с молоком, присутствующее, так или иначе, наверное, во всех телеисториях. Молоко пьют все: дети, пожилые, серьезные мужчины и легкомысленные женщины… «У ребенка должна быть своя кроватка, свой мишка, своё молоко…», - говорит персонаж «Декалога-7». Скисшее молоко, пролитое, некачественное… Наверняка, это нечто значимое для автора, но дальше «играть» мне просто не хочется. Тем более, что молоко – архитипический образ (вспомните, хотя бы, Ан. Тарковского и какую роль оно «играет» в его фильмах, что оно у него означает). В общем, при желании, каждый вполне может заняться всем этим «расследованием» самостоятельно…


Пс:
В одном из последних интервью Кшиштофа Кислёвского спросили:
– Представьте, что Вы, автор «Декалога», умерли и увидели Бога. Что бы Вы ему сказали при встрече?
 – Вначале мне пришлось бы Его разбудить. Потому что если Он там есть, то наверняка спит. Я бы сказал ему: да, просыпайся же! Посмотри, что творится!
 

Пс2:
Кшиштоф Кислёвский с самоиронией рассказывал, что у него замечательный характер, он – пессимист. Чего, мол, расстраиваться, чего бояться, если и так видишь всё в мрачном цвете. И добавил, а если он чего и боится, так это будущего: «Будущее является для меня черной дырой».
 
И тут мне вдруг  подумалось, что строчки его соотечественницы, поэта Виславы Шимборской, фактически, молитва о режиссере:
 
«…Пусть порою он будет счастлив
И научится прыгать через пропасть.
Пусть сердце его привыкнет к терпению,
А разум не дремлет и смотрит в даль.

Но не так далеко, чтоб увидеть будущее.
На этот дар
Поскупитесь, силы небесные».


Пс3:
До католического Рождества осталось совсем чуть-чуть, до православного – немного больше. Стала бы я выделять и рекомендовать к просмотру в этот период данный «сериал»? Нет. Но из этого вовсе не следует, что именно вы не сможете отыскать там в эти дни что-то важное и нужное лично для себя. Смотрите, размышляйте, исследуйте, ошибайтесь и делайте выводы из ошибок, «падайте и вставайте». Для этого мы тут и живём: здесь и сейчас.


Пс4:
И ещё одно, но очень важное послесловие.

Согласно христианскому вероучению, человек нуждается в спасении, то есть освобождении от «рабства греху» (Рим 6:5–22). А возможно это лишь в восстановлении его изначальной связи с Богом. Для чего, согласно Ветхому завету, людям даётся Закон и необходимые для соблюдения заповеди. «Воля Божия, выраженная в Законе Моисея, – святая и праведная. Но она направлена на грешных людей и, будучи внешним принудительным Законом, никогда не сможет достичь своей святой цели. Таковы уж люди, сыны и дочери Адама и Евы, от чрева матери несущие в себе зерна греха и непослушания. Они всегда будут красть, убивать, прелюбодействовать, лгать, болеть, стареть и умирать. Такова реальность этого мира. Люди – всего лишь слабая «плоть и кровь», и, говоря словами апостола Павла, «плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия» (1 Кор. 15: 50)».

Однако Иисус радикально изменяет такое представление. «Заповеди блаженства» – это уже часть (новых) обетований Иисуса Христа, произнесённая им во время Нагорной проповеди, не отменяющая прежний Закон, но дополняющая заповеди Декалога. Т.е. это не в буквальном смысле пункты закона (т.к. слово «заповедь» означает некоторое требование, распоряжение), а, скорее, Божественное обещание человеку каких-либо милостей, подразумевающее Божественную гарантию его осуществления (как награды людям, которые ведут себя соответствующим образом). И «Нагорная проповедь была призвана в известной степени разъяснить Евангелие Иисуса Христа: «Приблизилось Царствие Божие!»…

Сама же проповедь (часть Евангелия от Матфея) – слова Христа – не книжное (фарисейское) умствование, не скучное поучение-назидание, а исполненный высокой простоты и понятный слушателям рассказ Спасителя о спасении. Именно здесь нравственные предписания, данные в Десяти заповедях Ветхого завета переводятся Христом в сферу персонального. То, что в силу исторической необходимости прежде было обращено к народу, становится обращением непосредственно к самому человеку.
 
Ветхий и Новый Заветы в Нагорной проповеди неразрывны, как неразрывны Закон и Благодать: не соблюдая Закона, нет шансов достичь Благодати. Вот только соблюдение Закона самого по себе – некогда достаточное условие для достижения гармонии с Богом, данное в Ветхом завете – Христос формулирует здесь как необходимую, но… отправную точку для дальнейшего движения человека. Вверх.***


Девять евангельских заповедей (обетований) о блаженствах по Мф 5:3—11

1. Блаженны нищие, ибо их есть Царство Небесное.
2. Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
3. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.
4. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
5. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.
6. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.
7. Блаженны миротворцы (в ранних славянских текстах «смиряющиеся»), ибо они будут наречены «сынами Божиими».
8. Блаженны изгнанные за правду (букв. «подвергшиеся преследованиям из-за праведности»), ибо их есть Царство Небесное.
9. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас.




Пс5:
Вот такое кино и такие, по его поводу, возникли мысли. Перефразируя знаменитую фразу св. прп. Серафима Саровского: Учитесь не просто смотреть, но – видеть, слушать, чтобы слышать, размышлять, чтобы понимать и осознавать. Тогда есть шанс остаться человеком самому, а там (кто знает?)  глядишь, ваш пример поможет в этом кому-то ещё. Что уже немало.





========================================
*) гр. «Белая гвардия», солистка Зоя Ященко «Синий цвет»
**) Ю. К. Олеша «Лиомпа» (1926 г.), более развернутую цитату можно посмотреть здесь. Рассказ небольшой, надеюсь, вы прочтете его целиком.
***) Об этом и не только можно почитать в книге «Жемчужины Нагорной проповеди. О главном в христианстве»  - архимандрита Ианнуария (Ивлиева).
****) «Спасись сам, и тысячи вокруг тебя спасутся» (Св. прп. Серафим Саровский)
 

В материале использована информация из открытых источников.






Илл: Постер – Википедия