Не родись красивой 28

Те две недели отпуска, что остались у Насти и Жени, были такими насыщенными, что они, а вместе с ними и Никитка, вечером только успевали лечь, как засыпали. Утро для них начиналось с первыми петухами, точнее, с приветственного кукарекания единственного предводителя пернатых в их конце деревни. Кур держала Глаша, и её Петенька (так она называла своего петуха), будил и бабу Маню, и деда Ермолая, и Настю.

Вместе с Женей они начинали справляться по хозяйству. Хоть и был у них всего-то один поросёнок да кошка Мурка, спешили наносить воды и начинали готовить для себя и своей живости. Потом вместе с Никитой шли на речку, а затем их ждал поход в одну из окрестных деревень. Материалы для будущего музея Настя собирала активно. Многое из того, что происходило в годы войны в деревне, рассказали не только ветераны, но и местные бабушки, которые были живыми свидетельницами жизни при оккупантах. Возвращались Настя, Женя и Никита обычно ближе к вечеру, переполненные впечатлениями. Одна из жительниц Межуевки, которая попросила называть себя баба Нюра, узнав, что теперь в школе будет музей сразу с двумя залами, предложила открыть и третий, показав свою прялку:

- Берегла её как зеницу ока, вечерами пряла раньше, когда глаза хорошо видели. А сейчас стоит она без дела, а теперешняя молодёжь и не знает, как с прялкой обращаться. Вот бы забрали вы у меня её и поставили в школе своей, чтобы детишки видели, как раньше их прабабушки зимние вечера коротали. У соседки моей утюг старый имеется, на чердаке хранится, на углях он. А я вам ещё и пральник могу дать. У нас его все "праником" назвали. Мне его моя бабушка когда-то в дар передала. Вот у вас уже сколько вещей будет. Жалко их выбрасывать, пылятся без надобности, а вам пригодятся.

- Спасибо Вам огромное, - сказала Настя. - Я Вас обязательно приглашу к нам, когда музей будет открыт. Попрошу рассказать детям о давних традициях.

- А я с радостью приду, - оживилась баба Нюра. - Спасибо тебе, детка. Доброе дело вы задумали с фельдшером. Сразу видно, что добрые вы оба, красивая пара.

Настя и Женя переглянулись и улыбнулись. Настя подумала, что баба Нюра не первая, кто назвал её красивой. До этого ветераны, у которых ей довелось побывать и с которыми она разговаривала, тоже называли её молодой и красивой. Наверное, они под словом "красивая" подразумевали что-то другое, чем просто внешняя привлекательность. Так думала Настя, рассматривая необычные предметы.

Ей самой было интересно потрогать эти вещи руками, ведь она видела такое только однажды, когда была школьницей. Тогда они вместе с учительницей ходили в этнографический музей, где и видели предметы быта. Теперь же она решила, что откроет ещё и этнографический уголок, который будет постепенно наполняться. В общем, задумок у Насти было много. Главное, что ей это нравилось. Она уже с нетерпением ждала начала осени, когда приступит к исполнению своих обязанностей. Так ей хотелось привлечь к работе и детей, заинтересовать их и увлечь, чтобы они не только учились, но и делали что-то полезное.

Когда Настя с Женей возвращались из своего очередного "похода", обсуждали, как будет выглядеть зал в музее и как можно оформить этнографический уголок. Они могли высказать свою точку зрения и даже поспорить, но потом начинали смеяться, брали Никиту за руки и продолжали путь в свою деревню.

Однажды, когда они в очередной раз возвращались домой, Женя предложил остановиться возле небольшой речки. Было видно, что он волнуется, собирается сказать что-то очень важное.

- Давай остановимся, жарко очень, - предложил он.

- На лечку пойдём, папа? - спросил Никита, который пока ещё не выговаривал "р".

Настя улыбнулась. Никита считал Женю папой и, когда произносил это слово, у Насти всегда подкатывал ком к горлу. Когда это случилось в первый раз, она даже заплакала. Смотрела на сына и мужа и радовалась своему счастью. В глубине души мечтала, чтобы Женя дал свою фамилию Никите, но никогда об этом не говорила вслух.

- Пойдём, но только в своей деревне. В непроверенных местах купаться нельзя. Как говорится, не зная броду, не сунься в воду, чтобы беды не случилось, - пошутил Женя. - Мы просто камешки в воду бросать будем.

Это занятие тоже нравилось Никитке. Он подбежал к реке и начал собирать маленькие камни, чтобы вместе с Женей бросать их в реку и смотреть, как они исчезают в кристально чистой воде.

- О чём ты хотел поговорить со мной? - спросила Настя.

- Никита считает меня отцом, называет меня папой, а ведь по документам он мне никем не приходится, - начал Женя. - Пройдёт время - и он подрастёт, начнёт всё понимать и станет задавать вопросы. Я бы хотел усыновить его, если, конечно, ты не против.

Настя не могла поверить своим ушам и закрыла лицо руками. Её плечи вздрагивали, а сама она не могла произнести ни слова. Женя обнял жену и начал гладить по волосам. Никитка, увидев, что папа "жалеет" маму, подбежал и начал просить:

- Ма-ма, не плачь, не плачь, - ма-моч-ка!

- Я от радости, сынок, это всё от радости, - ответила Настя и обняла сына и мужа. В этот момент ей казалось, что она самая счастливая на всём белом свете...

...Над маленькой Варенькой Глаша и Настя "взяли шефство", если это можно было так назвать. Вера работала телятницей и брала внучку с собой на ферму. Точнее, утром оставляла Варю одну, а сама отправлялась ни свет ни заря на работу. Потом прибегала, кормила внучку, брала с собой покрывало, воду, печенье или пряники, тетрадки и карандаши. Варя ходила с бабушкой и наблюдала, как та кормит телят и поит их молоком, а, когда ей это надоедало, выходила из огромного деревянного здания, садилась на покрывало и рисовала на листах в клетку забавных животных так, как у неё получалось.

- Нет, я смотреть на это безобразие не могу, - возмущённо сказала Глаша. - Бросили ребёнка на произвол судьбы, а тётка Вера не справляется одна. Ей надо и с телятами управиться, а потом в огороде работы полно. Она ведь два бесхозных участка взялась обрабатывать, чтобы доченьке своей любимой помочь. Сказала, чтобы у Алевтины и картошечка своя была, и капуста, и морковка, ведь в квартиру городскую мебель нужна. С огородном экономия хорошая выходит. Вот и получается, что Вера жилы рвёт, а на ребёнка сил у неё, естественно, не остаётся. Растёт Варя как придорожная трава. Я видела, что сидит на покрывале возле телятника и сама себя развлекает. Некому ей ни книжку почитать, ни сказку рассказать. Бабушка занята работой, а мать боится мужа на минуту оставить.

- Я сама всё это видела, несколько раз подходила к Варе, карандаши ей давала новые и альбомные листы. На них лучше рисовать, чем в обычной тетради. И букварь ей дала. Несколько книг в библиотеке школьной списали, вот я и взяла себе, чтобы детишки мои, тем, что постарше, буквы учили. Варе уже пять лет, она смышлёная. Может, читать научиться. Тогда ей не так грустно будет и одиноко, - сказала Настя, вспомнив своё детство. Когда-то и у неё самыми верными друзьями были книги. Если бы не они, то Настя и не знала бы, чем себя занять, когда мама уходила из общежития и возвращалась очень поздно...- Но сделать мы ничего не можем. Я после всего, ну, ты знаешь, боюсь даже долго стоять возле неё, чтобы потом меня в чём-нибудь не обвинили.

- Значит, я её на речку с нами позову. Тётке Вере скажу, чтобы тоже с нами пошла. Пусть ребёнок вместе с другими солнцу радуется и теплу. Сколько его, лета того у нас и жары? Так и в такие погожие дни ребёнок вынужден сидеть возле телятника. Слов у меня нормальных нет, - сказала Глаша и в тот же вечер отправилась к тёте Вере. Та призналась, что возраст у неё уже не тот, чтобы за ребёнком постоянно присматривать, но обещала, что сводит внучку на речку. Плескаться в воде, наверное, не разрешит, но побегать по воде у берега позволит.

Настя использовала любую возможность, чтобы показать Варе то одну букву, то другую. Даже на речку пришла с букварём. Тётя Вера сидела рядом и слушала, как внучка повторяет то, что говорит Настя. Схватывала смышлёная Варвара всё на лету и уже через месяц могла соединять два звука и произносить их. К концу лета Варя читала по слогам небольшие тексты в букваре, а мама Алевтины рассказывала всей округе, какая у неё способная внучка. Она сама выучила все буквы и теперь не надо сидеть и читать ей сказки. Она сама в состоянии это сделать. Имя Насти тётка Вера не упоминала. Наверное, сама боялась, что, если её ненормальная дочка узнает о том, кто научил Варю читать, то мало Насте не покажется.

В начале сентября Алевтина вместе с Генкой, который хромал и ходил с палочкой, приехали в деревню электричкой. Ездить на мотоцикле Геннадий не мог. Назад они уехали вместе с Варенькой, а Вера шла рядом и несла большущую сумку. Глаша и Настя смотрели на Варвару издалека и разговаривали между собой.

- Жаль, что Варя уезжает, - вздохнула Глаша. - Хорошая она и послушная. Что скажешь, то и делает. Всегда такому удивляюсь. Когда души в ребёнке не чаешь, холишь и лелеешь, он капризничает и на голову садится. Когда же внимания ему не уделяют, собой занимаются, он слова против родителям сказать не может. Не знаешь, почему так бывает?

- Знаю, - задумчиво ответила Настя, - но говорить об этом не хочу. Пусть наши дети и проказничают и капризничают. На то они и дети... А Вареньку теперь мы, наверное, увидим не так скоро...

Настя не думала и не гадала, что скоро Варвара вернётся в деревню, но уже навсегда...