Письма Учителю. Протеже Ларивон

 "      После "Исповеди", граф, покайтесь ещё раз.

 Положа руку на сердце, мы в ответе за тех, кого приручили? В том числе детей бывших рабов, компенсирующих свое положение плодовитостью кроликов.

 Восьмого апреля 1881 года.  Ясная Поляна. Пять часов пополудни. Время приема "колхозников".

 На сей раз ждет сирота Вашего бывшего кучера. Сидит воробушком на столбике ворот. Ждет графа, чтобы попросить гривенник. Очень надеется, старые лапти совсем развалились. Такой вот, Лев Николаевич, сельский барифутер.

 Походу, хитрит малой. Не для обутки собственной старается. Дома ждет вдовица ещё с четырьмя, мал мала меньше.

 А все Ваша мотивация. Подняли бывшего артиллериста Ларивона из простых тружеников в личные кучеры. Типа нынешних "водил" при "большом человеке".

 Было это после "освобождения" крестьян из рабства.  Ларивон и так парень видный. Ростом подстать новому хозяину.  А тут и карьера в гору пошла. Худую холщовую хламиду и дырявые портки сменил на красную рубаху, добротные брюки и безрукавку.

 Но главный шик-шляпа с павлиньими перьями. Осмелюсь спросить, Лев Николаевич, откуда украшения?

 Каждая поездка выставкой. Оборачивается ухарь к Вам:

 "Вишь (кивает на односельчан), говорят, не на барина смотреть, а на кучера."

 Но как и Соболев, любил Ларивон закладывать за воротник своей красной рубахи. Харе Кришна, гайцы тогда не такие лютые были.

 После Ларивон пересел на козлы кареты мирового судьи. И вновь павлиньи перья из усадьбы Толстых, новая красная рубаха и безрукавка. Увы, привычки тоже остались.

 Часть выданных на овес лошадям денег пропивал.  В очередной раз служитель Фемиды раскрутил дело о коррупции своего ямщика. Закатали на два месяца в острог Крапивны.

 Вы не так давно посещали с уполномоченным по правам заключенных этот "замок". Весьма впечатлились.

 После отсидки мировой судья вновь принял бедового мужика. Дал шанс. Но тот не воспользовался. Стал ещё больше "квасить". Вновь суд. На этот  раз рецидивиста закатали на год и два месяца.

 После отсидки совсем без тормозов покатила его житейская телега. Только и норовил,где выпить.  Третий раз совсем ума лишился.

 Украл у вдовой дьячихи борону. Та следом бежит, помогите, сбил в клети замок, сельхозинвентарь в чермет понес.

 Взяли ухаря, связали, отправили в стан. По указу императорского величества отправили Ларивона в арестантскую роту. Не дожил до выхода. Умер от чахотки.

 Об этом и рассказала Вам теща Ларивона, старуха Борискина. А потом о девере, гонящем со двора её дочь с пятью, мал мала меньше, сиротами.

 Вот и думаешь, Лев Николаевич, не складывается в поместье борьба с "зеленым змием". То Соболев на барской клумбе в непотребном виде возлеживает,то вот зять Борискиной полный деградант.

 Походу, нет у Вас чуйки на прислугу. Зря павлиньи перья разрешаете в шляпы и другие места втыкать.

                Ваш ученик ЕС.

 A propos!

 После приговора Ларивону вдовая дьячиха сокрушалась:

 "Три года за мою борону? Не знала. Зря взяла грех на душу"

 Вот и мы, граф, переживаем, когда всем миром берем грехи бывших "кучеров" царских карет. Или разделяем их"