Волчья квинта-алеф

Чудятся влажные, сурьмянистые тона цвета болотной воды.
Свежая роговица глаз ползет, как по песку, набирая разбег, и нередко, после значительных усилий, возвращается с пятнами и разводами на зеленых стрелках век, по которым укажут путь из пропасти воспаленные, туманные, но созревшие и отягощенные похотью  глаза N.

Странное чувство, что это туфта.
Как и вся воображаемая действительность, что облепила меня, поскольку я решаю, будто мир иллюзорен.
В действительности мной руководит поэтическое честолюбие и холодный расчет.
Ищу опоры для своего строя мыслей.
Достоинством крахмальных салфеток на столах, эффектом неслышных шагов, червонного шелеста китайских шелковых одежд, летучей прозрачности белого золота.

Сумма многократных расплавлений и застываний.
Замерзшие милосердные бороды, каких-то неизвестных софистов, чьи невидимые суровые плеши покрывались незримыми чалмами.
Снег, словно из тюбика выдавленный на каждую ветку древесных крон, двойная бело-черная линия резцовой гравюры, штрих прорезаемый, и мгновенно возникающий, сокрушающий звук.

Смерть любви наступит, когда прозвучит жабья квинта.