Смотрины. Глава из романа Дети Авеля

                Смотрины

         Марьин скоро забыл про бабкино обещание, но баба Зина не забыла. Где-то через неделю она сообщила, что к Светке, Ванюшиной матери, из Пшеничной приедет родственница.
         Сергею интересно было посмотреть на женщину, которую ему сватала бабка, что за умница и мастерица. Были подозрения, что на смотрины придет сорокалетняя тетка, разведенка или вдова. Может прийти и старая дева заумная, хотя данный тип в деревне редкость.
         - Да ты скажи хотя бы, кто она такая, -  попросил Марьин.
         - Людмила, хорошая женщина, вдова.
          Людмила Шитова вдовела уже пять лет. Муж Семен, царство ему небесное, был работящим, малопьющим, веселым. Они прожили десять лет, родили двух мальчиков. Иногда ссорились, конечно, потом мирились. Семен Шитов умер внезапно – лег в новый год спать и не проснулся. Людмила чуть с ума не сошла, так сильно переживала. На похоронах выла, гроб обнимала. Потом что-то на нее нашло, «загляделась». Молча сидела часами, уставившись в одну точку. Помогла знахарка баба Дуня из Казаковой, вылечила. Людмила отошла, занялась детьми, домом, но стала затворницей.
          Родственницы судили да рядили. Кто помладше говорили: «Надо замуж выходить». Кто постарше отговаривали: «Отчима детям не надо».
Разбитная подруга Зинка научала: «Заведи себе мужика, но домой не веди и с детьми не знакомь, встречайся с ним на нейтральной стороне. Надо ведь этого иногда для здоровья?» Людмила сама понимала, что надо. Она не хотела стареть. Но как найти «нормального мужика», когда кругом пьяницы, наркоманы и просто придурки?
          Как-то Людмила гостила в городе. Ее и двух подруг пригласили на квартиру мужчины, командировочные. Командировка заканчивалась, скоро возвращаться домой, к семьям, поэтому мужичками хотелось водки и женщин. На вечеринке ей понравился молодой мужчина, высокий, темноволосый. Все много пили, ели, танцевали. Темноволосый всё ухаживал за ней, сыпался в комплиментах, не забывая при этом подливать ей вина в бокал. Понимание пришло, когда Людмила оказалась с ним в комнате. Разговаривать было особо не о чем, да и общение требовалось совершенно иного рода. Хотя она знала, куда шла и чем все может закончится, оказалась совершенно не готова. В итоге осталось ощущение чего-то гадкого и пустого.
          Зинка, узнав об этом, очень обрадовалась.
          - Ничего, мать, не сотрется! – хихикнула она.
          Людмила ничего ей не ответила, но про себя решила, что случайные связи не для нее. И плевать на тех, кто ложится в постель с каждым встречным.
Светка, Зинкина сестра, как-то рассказала, что в Кузину Ближнюю на каникулы к бабушке приехал молодой учитель. Зинка разузнала об учителе, что смогла. И решила свести их с Людкой.
          Для начала Зинка пригласила подругу съездить в гости к Светке, вещи детям отвести, чаю попить (или что-то покрепче), поболтать о своём, о женском. Когда же они оказались в Кузиной, Зинка пошла в наступление.
          Люде совершенно не хотелось идти на смотрины. Хотя Зинка дорогой ей все уши прожужжала: какой он хороший, городской, с квартирой, верхнее образование, непьющий, она представляла этакого задрота, картавого очкарика-ботаника.
          - Да о чем я с ним говорить буду! – ворчала она.
          - О погоде,   подмигнула Зинка. – Вот здесь у меня печёт, а здесь – мерзнет.
          - Да ну тебя!
          У Зинки на счет «погоды» проблем не было. Она получала любого мужика, которого хотела. Сразу или потом. В этот же вечер или через год. Ей было неважно, женатый он или холостой, молодой или старый. Есть бабники, а Зинка была «мужница». Она была бы сама не прочь закрутить роман с молодым городским мужиком, но хотелось Людке помочь, а то эта титёха одна останется и будет до старости сама себе «вареник» наглаживать.
          - Знаешь, почему кошки боятся огурцов? – спросила Зинка.
          - Почему?
          - Да потому, -  Зинка объяснила.
          - Фу, пошлячка! Один трах на уме.
          Возле крайнего дома в Кузиной Ближней их встретила маленькая улыбчивая бабушка. Зинка ее знала, поэтому сразу отлапила и принялась подругу представлять.
          - Вот, баба Зина, это моя подруга Люда, -  Зинка заговорщически подмигнула бабке.
          Людмила прямо физически почувствовала, как бабка просветила ее с головы до ног, до самой маленькой родинки и самого тоненького волоска. Светленькая. Не худая, не толстая. Крепенькая, как репка. Грудки-дыньки, животик, попочка – всё при ней.
          - Проходите, -  бабка пригласила их в дом, -  чайку попьем.

          Марьин рано утром ушел на Иртыш. Просидел часов до одиннадцати, поймал леща и двух подъязков. Потом погода начала портиться, поднялся ветер, и с рыбалкой пришлось заканчивать.
          Дома он обнаружил бабушку в компании двух женщин средних лет, брюнетки и блондинки. На столе стыли кружки с недопитым чаем, лежали крошки печенья. В вазочку с вареньем уже упала муха.
          - Сережа, ты что так долго? – спросила баба Зина. В голосе чувствовалось раздражение. Ей уже надоело развлекать эти бабёнок, но бабка и вида не подала, развернулась к гостям и его представила. – Сережа, мой внук, учитель русского языка и литературы.
          - Ух ты! – притворно восхитила брюнетка. – А у меня по русскому всегда плохо было. Жи-ши пиши с буквой «и»? Чу-щу пиши с буквой «у»?
          - Точно,  - согласился Сергей. – Если это помните, значит, не всё так плохо.
          - Вот бы меня по русскому еще кто подтянул,   женщина заулыбалась,   совсем бы отличницей стала. Я – Зинаида, а это – Людмила.
          С литературой у Зинки тоже было не всё в порядке. В голове после школы осталась настоящая каша, из которой иногда всплывали чудовищно-забавные словосочетания: «Конёк-горбунёк», «Гоголь-Моголь», «Горе о туман», «Старуха из орбит».
          Блондинка кивнула головой.
          - Очень приятно, -  обронил дежурную фразу Марьин.
          Он быстро извинился и выскочил из дома. Рыбу, прямо в пакете, повесил на гвоздик. Помыл руки в бочке. И снова заявился в дом.
          - Добрый день, милые дамы! – сказал он.
          Дамы заулыбались.
          - Я только что с рыбалки,  - продолжал чесать Марьин. – Давеча поймал осетра на пять пудов. Мои дворовые люди тащили его, тащили, да не вытащили.
          Брюнетка и блондинка выпучили глаза от удивления. Как-то очень забавно рассказал он о рыбалке: давеча, пять пудов, дворовые люди. Да кто это вообще такие?!
          - А шучу я, -  скоро успокоил их Марьин.  - Двух подъязков поймал да леща. Вот и вся рыбалка.
          - Да я сразу поняла! – похвасталась брюнетка.
          Баба Зина налила внуку чай, принесла из кухни печенья и пряников.
          Чтобы не было неловкой паузы Марьин рассказал про работу в школе и современных городских учеников. Не забыл сказать, что «мы их учим, а они нас учат». 
          - Ой, я и забыла! – вдруг всплеснула руками баба Зина. – Меня же баба Нюра Полушкина приглашала.
          - Я провожу, -  пообещала Зинка и подмигнула подруге. – Вы тут не скучайте без нас.
          Они ушли, Марьин и Людмила остались вдвоем.
          - Еще чаю? – спросил Марьин.
          - Да, немножко, полчашечки.
          Марьин плеснул.
          - Может на «ты» перейдем? – предложил Сергей.
          - Давай.
          Скрепить переход брудершафтом не получалось, так как бабка куда-то спрятала запасы спиртного. 
          - А вы чем занимаетесь… то есть… ты чем занимаешься?
          - Я клубом заведую. Мечтаю на психолога выучиться.
          - Психология – это очень интересно, -  согласился Марьин. – Сейчас психологи в любой фирме работают, даже в МЧС.
          В библиотеке школы деревни Пшеничной было полторы дюжины книг по психологии, в основном работы советских ученых.
          Людмила начала читать их без всякой очередности, без разбора, часто ориентируясь лишь на красивое название. Сложные термины «гештальт», «бихевиоризм», «интроекция» и т.д. она пропускала, пытаясь вникнуть в суть этой науки. Нравились книги, в которых автор простыми словами объяснял всё о жизни.
          После очередной книги Людмила Шитова и в самом деле почувствовала себя крутым психологом. Своё мастерство она решила продемонстрировать подругам, каким же битым жизнью теткам.
          - Если мужик пьет, -  научала она подружек, -  значит, ему не хватает любви. Получалось, что две трети мужиков в деревне – недолюбленые.
          - Какая на хрен любовь! – принялась возмущаться одна из подруг. – Мы двадцать лет прожили. Раньше он заводной был   сутками из постели не вылезали. А сейчас выпьет, к стене повернется. Во сне пердит, аж с души спирает!
          - Если мужик курит, то он – неудачник, -  это умозаключение мадам Шитовой было принято без возражений. Курили почти все, даже многие женщины и старухи. А что делать? Такая жизнь.
          - Если мужик налево ходит, значит, жена не дает. У хорошей жены и муж хороший. Не нужно ему по чужим бабам бегать.
          - Это что? Я – плохая? – принялась возмущаться другая подруга. -  Да хорошая я! Это он – плохой. Насмотрится там всякого в интернете, потом пристает ко мне: давай, Машка, вот так попробуем! А то скажет: возьми в рот! А я не могу в рот брать! Противно. Да и не так мы воспитаны!
          Можно подумать, Люду так воспитывали! Все в одной школе учились. У них с мужем всё просто было: Люда – снизу, Сема – сверху. Иногда, по настроению, добавляли разнообразия. Кстати, подруги не знали, но Семен ей все три отверстия распечатал.
          Короче говоря, сеанс психологии тогда ни к чему не привел. Бабы разошлись по домам, сказав, что Людка херней занимается, лучше бы крестиком вышивала или вязала.
          Но Людмила была упрямая. Она поехала в город, в пединститут, где дополнительно обучали на психологов. Сами курсы стоили двадцать восемь тысяч.
          - Дорого, -  сказала Людмила. – Это полторы моих зарплаты.
          - Можно заплатить частями, в рассрочку, -  подсказала девочка в отделе допобразования, и настырная женщина из деревни была зачислена в группу.
          На первое занятие Людмила пришла воодушевленная, ожидая разговора «за жизнь».
          В тот день, вместе с ней, учится пришли пятнадцать человек из двадцати зачисленных. Курсисты самые разные: три бабки, по виду, училки-пенсионерки, четыре ее ровесницы, три молодых свистуньи, дама в строгом делом костюме, два мужичка лет по тридцать, да еще неопределенное «оно» с писклявым голосом. 
          В назначенный час появилась преподаватель, пожилая дама в очках, и начала:
          - Тема сегодняшней лекции «Психология как наука».
          Скоро Людмиле стало скучно. Цель, объект, предмет, задачи, методы психологической науки – это не то, что она хотела услышать. Курсисты скрипели ручками, а она зевала.
          Больше на эти курсы Людмила не ходила, и была очень рада, что не заплатила за учебу. Подружайкам она сказала:
          - Не то рассказывают. Муторно. У нас любая бабка в деревне и то больше знает!
          Подружайки поддержали:
          - Ума нет – иди в пед.
          Сейчас про курсы психологов вспоминать не хотелось. Может, погорячилась тогда? Может, нужно было закончить?
          - Я в городе на курсы психологов ходила,  - сообщила Людмила, вся гордая собой.
          - Ух ты! – восхитился Марьин. – И где?
          - В пединституте. Но мне их мало. Я хочу еще одни. Может быть, какое-нибудь направление выберу.
          - Например?
          - Ну, не знаю. Может, психоанализ Зигфрида Фрейда.
          - Зигмунда Фрейда,  - поправил Марьин. В отличии от гостьи он прослушал общую и возрастную психологию.
          - Ага. Его самого. Я и сейчас кое-что умею.
          - Про меня можешь рассказать? Я недавно с женой развелся…
          - Это я знаю, -  гостья и не стремилась утаить то, что узнать от бабушки. Баба Зина, верное, постаралась описать, какой стервой была Ирка, как она ушла от бедного учителя к богатому банкиру.
          - Ты мало жене внимания уделял, -  уверенно начала Людмила. – Сидел со своими тетрадками, а ее надо бы водить по театрам, по кино. Вот она и затосковала. А потом нашел тот, кто развлекать ее стал. Правильно я говорю?
          - В общих чертах,  - кивнул Марьин. Ему стало интересно, что еще расскажет гостья.
          И тогда Людмилу понесло, откуда только фантазия взялась? С большими подробностями она рассказала, как появился в жизни Ирины Марьиной молодой и красивый банкир на «мерседесе», как повез ее на Бали. Они жили в самой дорогой гостинице, в большом номере с видом на океан. Пили шампанское, ели омаров, катались на белоснежной яхте. Он подарил ей бриллиантовое колье.
          Марьин понял, что гостья пересказывает ему сериал или любовный роман. Но вида не подал и слушал дальше.
          Где-то минут через пятнадцать Людмила закончила свой рассказ.
          - Всё так и было, -  подвел итог Марьин. – Только там еще была экскурсия на вертолете и железнодорожное сафари.
          Долго сидеть на стуле утомительно.
          - Давай на диван пересядем? – предложил Марьин.
          Они переместились на диван. Что дальше делать Марьин пока не знал. Если б он был в городе, то предложил бы гостье посмотреть альбом с фотографиями или какой-нибудь фильм в интернете. Может быть, поиграть во что-нибудь, например, в карты на раздевание.
          - Расскажи о себе, -  попросил Сергей. Голос подвел, получился какой-то жалостливый, словно Марьин не просил, а выпрашивал. Таким голосом хорошо милостыню просить. Или секса от злой жены.
          Рассказывать о себе Людмила не любила. Муж умер, осталась с двумя детьми… Кто-то посторонний от ее рассказала едва сдерживал довольную улыбку, видать, кому-то плохо. Кто-то сочувственно начинал кивать головой.
          И всё же Людмила рассказал Марьину о себе без утайки. Ждала обычной реакции, но ее не последовало. Марьин не улыбался, не кивал. Он встал с дивана, подошел к окну.
          - Что ты почувствовала через год? – спросил Марьин.
          Вопрос был неожиданный. Через год после смерти мужа Людмила немного успокоилась. Было больно, но не так сильно. Образ Семена стал каким-то призрачным, ушел в область легенд. Если раньше она ясно видела все его недостатки, то теперь Семен Шитов стал идеальным.
          Пауза затянулась. Марьин потянулся к Людмиле и осторожно поцеловал ее в шею, при этом его правая рука уверенно потянулась к левой груди гостьи.
          Людмила дернулась, словно от удара током. Она ждала, что Сергей поцелует ее, но поцелует в губы, а он поцеловал не туда, при этом задел какую-то чувствительную точку. «Энрогеннную зону задел», -  сказала бы Зинка. Про такие «зоны» подруга знала всё, да она и сама была одна сплошная эрогенная зона – куда ни прикоснись.
          - Извини,  - отстранилась от него Людмила, -  я еще не готова.
          Марьин кивнул. Он, то ли соглашался, то ли извинялся.
          Они еще полчаса поговорили о том о сём. Потом Людмила начала собираться.
          - Ладно. Мне пора идти. Зинка, наверно, потеряла, -  что в это время на самом деле «теряла» подруга, ей думать не хотелось.
          Когда они вышли на улицу, Марьин попытался взять гостью под руку. Людмила не дала. Покачала головой.
          - Еще увидят, -  умоляющим голосом объяснила она.
          - Да кто увидит?
          - Кому надо.
          Так рядом, на безопасном метровом расстоянии, они прошли до дома, где гостила Зинка. В доме было шумно. В открытые окна гремела музыка, звенели стаканы, летели смех и матерки.
          - Зайдешь? – спросила Людмила. Она не хотела, чтобы Марьин заходил. Как еще его встретят мужики? Если напиться не успели, может, к столу пригласят и стакан нальют. А если напились, то и драка может произойти.
          - Нет,  - ответил Сергей.
          - Ну тогда, пока, -  с заметным облегчением произнесла Людмила и легонько чмокнула его в щеку. – Будешь в Пшеничной – заходи в гости.
          - Обязательно, -  пообещал Марьин.
          Проводив Людмилу, Марьин зашел в гости к Шумелову. Знахарь был пьяненький и веселый. После рассказа о сватовстве он снял со стены гитару и гнусным козлячьим голоском спел неприличную песню «Если у вас нет вагины…».
                Если у вас нет вагины,
                То вам девственность не потерять…
          - Ну? Что-то у вас было? – в это время пытала Людмилу пьяненькая Зинка.
          - Ничего не было. Он меня в шею поцеловал…
          - Куда? В шею? Он вампир что ли? – саму Зинку на первом свидании, бывало, не только целовали, но и пялили во все дыры. Это было необычно, глупо, но романтично. Зинка про себя решила, что обязательно разгадает эту загадку.