Коррида

       Осенняя пора – очей очарованье, и ещё пора массовых вакцинаций и обследований скота в мировом сельском хозяйстве. И пашут в эту пору ветврачи в поту и мыле со шприцами и пробирками наперевес, на фоне левитановских золотых пейзажей, и я в том числе.  Хорошо ещё, что мне, как молодому специалисту и относительно красивой девушке, главврач  района выдал для проверок скота на туберкулёз дефицитный (в те времена) безыгольный шприц-пистолет – аж на целую неделю расщедрился. Торопись, Елена Борисовна, другие врачи очереди ждут, с простыми шприцами ковыряются! 
       И тут вдруг! Ящур! Ящур в районе! Вспышка эпизоотии!   Вы себе представляете, что это такое для ветеринара, особенно такого зелёного, как я  -  с трехмесячным стажем работы? Готовность по форме раз! Милицейские кордоны на дорогах, санпропускники, карантин, поголовная вакцинация всего, что бегает… Да ещё на фоне всех плановых мероприятий  -  всё, тушите свет, начинается полный дурдом.

      А у меня в племенном совхозе  пятнадцать тысяч дойного стада (со шлейфом), свиньи, овцы, лошади, частный сектор, и половина всего этого разбросана  по старым немецким фермам и хуторам  -  в Калининградской области, бывшей  Восточной Пруссии, иначе не бывает.

   И вот я хватаю в зубы аппарат Боброва (это вроде краник такой, трёхходовой, с переключателем), ящик вакцины, реагент туберкулёза, шприц-пистолет, и начинаю мотаться на своём ветфургоне ГАЗ-51 по всему совхозу, как ведьма на помеле. Под вечер мои шофёр и санитар валятся с ног, у меня самой глаза не по центру, но работы сделан приличный кусок. 
   
    И тут я вспоминаю кое-что, и у меня холодеет под сердцем. У меня же три импортных племенных быка стоят на дальнем хуторе. Три бугая чёрно-пёстрой породы, производители класса элита-рекорд, за каждого во Франции золотом плачено, как за военный катер, потому и стоят в бычнике на отшибе  -  не дай Бог, что-нибудь подхватят. И если к ним занесут ящур, то мне просто оторвут голову, причём отрывающих будет очень много, и все при полномочиях. 
      Была я в этом бычнике. Солидный немецкий кирпичный коровник, просторные боксы, но ярма-фиксатора там нет, и как прикажете справляться? Одна надежда на скотника.
       Скотник к ним был подобран  очень особенный  –  туда ведь кого попало не назначишь, а то они быстренько устроят некомпетентному персоналу несчастный случай. А Степан -  по местным меркам чудо невиданное – спокойный, некурящий,  чистюля, трудяга, пунктуальный, как немец, и непьющий, как пророк Мухаммед, то есть абсолютно, где только такого откопали.  А то эти буйволы учуют что-нибудь, что им не по вкусу, головы нагнут и прорычат:
      -   М-м-мы?! Н-н-н-у-у?! 
   И тогда лучше быстренько оказаться от них на безопасном расстоянии, километра примерно в полтора.
 
      И вот я  посылаю своего санитара  оповестить Степана , что завтра с утра я собираюсь нанести  врачебный визит к его принцам, и чтобы он был на месте и уговаривал их вести себя  прилично. Потому что мой санитар Коля, хотя он тоже бугай бугаём, но в одиночку с ними ему не тягаться, тем более если он на них вчерашним выхлопом дохнёт – оскорбит нежное обоняние, и высокородные особы откажутся сотрудничать. А мы с этими чертями сами не сладим.
     Приезжаем в условленное время – машина вымыта с дезраствором, наши резиновые сапоги тоже, даже на другие фермы сегодня не заезжали: во избежание. А скотника нет. Солнышко светит, тихий сельский пейзаж, и хутор как вымерший  – все, понятно, на работе. Что за черт? Могучий Коля стоя дремлет  после вчерашнего, шофёр Ваня уходит в разведку и радует добытыми сведениями: 
      -  А Степан в Калининград уехал. К нему тёща из Киева прилетает, так встретить нужно.
      Ну, конечно, разве могут три племенных элитных производителя конурировать с киевской тёщей?! По силе воздействия и последствиям – никакого сравнения.
      - И не предупредил?! Да я ему…
      Тут выясняется, что всё же предупредил, и именно Колю, но у Коли время было после-рабочее, весёлое и горячее, и он забыл поэтому. А у меня время горит! У меня ПЛАН МЕРОПРИЯТИЙ – священный абсолют!
      -  Ладно, сама справлюсь! – и я, пыхтя от досады, открываю ворота краснокирпичного бычника. А моя команда смотрит на меня, как на чокнутую: в просторных денниках стоят во всей красе преогромнейшие звери. Цепи на шеях – хоть слона привязывай, и по четыре метра длиной. То есть свобода манёвра – полная. Это же не быки, это же мамонты какие-то чёрно-пёстрой породы! Три богатыря, чёрт побрал.
      Они медленно поворачивают головы от кормушек – глянуть, кто это чужой имел нахальство к ним заявился, а я достаю свою экипировку – шприц-пистолет с туберкулёзным реагентом, флакон противоящурной вакцины, аппарат Боброва, подсоединяю иглу на двухметровой резиновой трубке – и Коля начинает волноваться:
      -  Э, э, я ведь таких не удержу!
      -  А ты туда и не полезешь! Отскребай тебя потом от пола…
      Мы пойдём другим путём. Что я, зря фехтованиием занималась? Снимаю халат, флакон с вакциной вешаю себе на шею на бинтике, иглу на трубке - в карман джинсов, заряжаю реагентом пистолет и шагаю к первому быку, картинно держа халат на на отлёте на манер тореадорского плаща.
-   Торо! Торо! Иди сюда...   
      Тут проняло благоразумного Ваню:
      -  Елена Борисовна, вы чего, с ума сошли? Спорет же на раз!
      Но я его не слышу. Я иду на быка. Вот всю жизнь мечтала!
      -  Торо! Торо! Давай!
      Раздаётся низкий рык, и бык движется на меня. Цепь натягивается – и я набрасываю халат ему на голову, рукавами за рога. Он мотает головой – я успеваю приставить ему к шее пистолет, выстрелить реагентом и отскочить, не получив по пальцам! Бык в ярости ревет, пляшет на цепи,  поворачивается ко мне мощным крупом, я делаю фехтовальный выпад, вгоняю в него иглу с трубкой и, отпрыгнув, нажимаю поршень аппарата на флаконе – есть прививка!
      А вот халата уже почти нет – бык в негодовании  втаптывает его в опилки на полу, а он мне ещё нужен!
      -  Коленька, а теперь возьми вилы и достань  мой халат, это ты сможешь?
      Слегка ошалелый санитар берётся за указанное орудие труда, но бык злобно сражается за свой трофей, и Ване приходится вооружиться метлой и включиться в спасательную операцию. 
      Второй бычище, полностью черный, как глянцевый сапог, уже взбудораженный схваткой в соседнем деннике, фыркает и роет копытом опилки. На меня он бросается без предупреждения, очень быстро, и я смогла забросить на него халат только с третьей попытки. Ничего, свои дозы он получил благополучно и аккуратно, а я получила хвостом по носу.
      Мужчины выручают мой халат, а я перевожу дух.
      -  Елена Борисовна, вы поосторожней, страх же смотреть, -  до сумрачного Коли уже дошло, что я ведь с риском для жизни исправляю его растяпистость.
      -  С тобой я потом поговорю, человек рассеянный, -  обещаю потная я и иду работать третьего быка. А эта зараза стоит боком в глубине денника, поглядывает на меня фиолетовым глазом, подняв голову, и подходить не собирается. Я красиво размахиваю грязным халатом: 
      -  Торо! Торо! Торито! Подходи ближе!
      Бык стоит. Ноль внимания на мои старания. А я соваться к нему в денник даже близко не думаю.
      -  Коля, дай-ка пару камешков.
      Обстрел кирпичной мелочью бык презрительно игнорирует. Этот тип явно знает, что делает, и что-то задумал. Коварное. Как же тебя выманить?
      -  Коля, иди сюда и покричи на него.
      -  Он чего, поймёт?
      Но мой санитар послушно становится рядом и минуты две покрывает скотину всеми допустимыми в моём присутствии определениями. Глаза быка наливаются кровью, тяжеленная туша срывается с места, и мы мгновенно оказываемся нос к носу с быком. Небрежным движением рогов он забрасывает халат в середину денника, я стреляю ему в шею, бык становится на дыбы (жуть какая!), я успеваю отскочить и ещё отдёрнуть побелевшего Колю  – эта тварь целится явно на него.
      -  Он чего, он меня понял? Он ругани не любит?
      -  Нет, Коля, он запаха перегара не терпит. Ты на него оскорбительно надышал.
      Бык на цепи вертится и танцует, но я легко достаю иглой круп – всё, дорогой, я тебя сделала. Публика, аплодисменты!
      Победно оборачиваюсь – и замираю с открытым ртом. Публики, оказывается, у нас прибавилось. В дверях бычника стоит мой главврач района Иван Петрович и с ним незнакомый мужчина руководящего вида с портфелем. Иван Петрович синий, а мужчина белый. Выясняется, что руководящий товарищ – это областной инспектор по технике безопасности из сельхозотдела, и, значит, посинел главврач не от переживаний за мою жизнь. Судя по его цвету, неприятности нам обоим назревают капитальные.
      Слов у Ивана Петровича нет, а у инспектора, конечно, есть всегда:
      -  Это что такое? Почему вы работаете без фиксации животных? Травматизм на рабочем месте повышаем?
      Оп-па! Иван Петрович достигает цвета баклажана. Как бы инсульт не прихватил. Кажется, сейчас я за свой героизм получу от начальства не благодарность в приказе, а…  Но меня несёт на адреналиновой волне:
      -  Что вы! Их нельзя в ярме фиксировать! Даже в расколе нельзя! Это же молодые производители из Франции, они очень чувствительные, травмируем психику – импотентами могут стать! Какое уж тогда осеменение коров и какие будут убытки?! Сорвём план производства породного поголовья  – с нас головы снимут! А за технику безопасности не волнуйтесь, у меня второй юношеский по фехтованию, тут всё продумано. Так, Иван Петрович?
      Двухметровый дородный Иван Петрович хрипло выражает полное согласие и снижает цвет до нормального красного. Инспектор мудро высказывает начальственное «а-а-а!» и перестаёт гневаться. 
      Когда высокое начальство наконец удаляется, высказывается мой персонал:
      -  Ловко! Удачно вы выкрутились, Елена Борисовна!
      -  Да ну... Это что! Попробовали бы вы отовраться перед нашими доцентами в институте, почему не были на лекции и где домашняя работа, ещё не то бы умели! И да, Коля! Ещё один косяк, ещё раз что-нибудь важное забудешь  -  и пойдёшь брать кровь у этих красавцев самостоятельно!