Там, за горизонтом...

        - … Что же ты любишь, странный иноземец?
                - Облака… Плывущие облака… там, высоко…
                Волшебные облака!
                Ш.Бодлер


                1.


    Флоранс запустила руку в густую шевелюру своего брата Антуана, в гости к которому приезжала каждое лето, живя у него на Лазурном берегу месяц, а то и два. Она была моложе брата на целых восемь лет. 38-летний Антуан был для неё всем. Когда несколько лет назад их родители погибли в автокатастрофе, он взял на себя все заботы о сестре, только-только входившей в опасный возраст. Как раз тогда он и начал строительство дома на побережье, в который намеревался привести свою девушку Николь – уже в качестве жены. Но в ещё строящемся здании пришлось поселить Флоранс, а она с Николь не ладила. Антуану пришлось взять заботу о сестре на себя, возить её в коллеж и вообще заменить родителей. К тому же Флоранс была копией погибшей матери. Флоранс пользовалась и злоупотребляла любовью старшего брата.
    Прожив с ним три месяца, Николь поняла, что переломить ситуацию в свою пользу не сможет, а, главное, не сможет полюбить «скучного человека». Она навсегда покинула и Антуана, и дом на берегу. После этого Антуан дал себе зарок не жениться.  Выпускник архитектурного факультета Лионского университета, он всё свободное время посвящал непрекращающемуся строительству дома и его обустройству. Вскоре о чуде прибрежного особняка заговорили от Марселя до Ниццы.
    Другим увлечением Антуана была морская рыбалка. Он выходил в море один на моторной лодке и всегда возвращался с богатым уловом даже тогда, когда профессиональные рыбаки из их деревни пригоняли к причалу свои лодки пустыми.

    - Антуан, - там какой-то американец. Он хочет снять у тебя комнату на летний сезон. Говорит, что ему рекомендовали твою «Тихую гавань».
    - Ну, что ж, деньги нам не помешают. Срубим с янки, а?
    - Конечно! – воскликнула Флоранс, которой не терпелось внести в свою жизнь свежую струю.
    - Ну, так зови сюда своего американца.
    Когда она отошла, Антуан подумал, что девочка слишком рано вышла замуж. Да, она обеспечена, муж банкир, намного старше её, и души в ней не чает. Балует, даёт ей полную свободу. Но Антуан, мягко говоря, не был уверен, что Флоранс любит его. Да и знает ли она вообще, что это такое – любовь? И Клод почему-то не спешит с ребёнком, а ведь в возрасте уже. Может, брак с сестрой – лишь прикрытие какой-нибудь тайной связи? Сильные мира сего очень даже охочи до роковых страстей и закрученных романов, благо денег куры не клюют. Может, и Клод не исключение? Было бы жаль, если бы это соответствовало его подозрениям.
   А Флоранс, несмотря на приближение к тридцати – всё ещё чистая девушка, ранняя ржавчина пресыщенности не коснулась её души.
    Антуан в задумчивости посмотрел на небо. По нему плыли изумительных форм кучевые облака. Ветер гнал их со всё нарастающей силой. Море начинало бунтовать. Видно, мечту о завтрашней рыбалке придётся оставить.


                2.
 
    Едва Антуан подумал об этом, как перед его глазами нарисовался длинный верзила в защитного цвета комбинезоне. На вид ему было года тридцать четыре. Он был плотного телосложения, скуластый. Карие глаза из под козырька шапки смотрели твердо и вместе с тем как то грустновато-задумчиво. Чувственный рот, выцветшие на конце светлые волосы, правильной формы нос.
    «Да он красавец, - подумал Антуан, - наверняка, любимец женщин. Есть в нем какая-то неуловимая загадка. Что ж,  разгадаем», - решил он, первым протягивая ему руку. Они познакомились. Американца звали Джоном.
    - Откуда к нам? – спросил Антуан
    - Пока постоянного места жительства не имею. Служил в горячих точка.
    - Откуда вы?
    - В детстве я жил в штате Флорида, а где родился не знаю.
    - Как так?
    - Мне сказали, что была автомобильная катастрофа. Меня волной откинуло на обочину дороги. Я не помню ни себя, ни событий своей жизни до десяти лет.
    - А лечили вас?
    - Да, но безуспешно. Поэтому о родине я тоже ничего не могу сказать. Я помню себя во Флориде, уже десятилетним. Я был приемным сыном в одной из семей.
    - А что вам нравится в жизни: море, девушки, красота?
    - Море, солнце, а красота – ее слишком много. Я не знаю, что вы имеете в виду.
    - Ну вот лицо моей сестры, например, оно красиво?
    - По-моему, да.
    «Чурбан, - подумал Антуан про себя, – отвечает как робот. Не люблю я людей без души», - Антуан начал раздражаться.
    - Ну а деньги, золото, драгоценности - их то вы, конечно, любите?
    - Я к ним равнодушен – ответил Джон
    - Ну, есть ведь что-то, что вы любите больше всего?
    - Я люблю облака над морем, вот такие, как сейчас – и он взглянул вверх.- Они очень красивы, и форма у них вычурная. Волшебные облака…Куда спешат они? Кто знает?
    «О! Да он не такой уж сухарь. Я сам только что любовался этими же облаками. Свиду ковбой, а в душе романтик. И жизнь, видно, крепко стеганула его. Что такое порох в пороховницах, знает не понаслышке.
    - Хорошо, Джонни, - Антуан изменил своё первоначальное мнение об американце. – Флоранс, - крикнул он сестре, внимательно следившей за ними, но стоявшей поодаль, - пожалуйста, проводи Джона в гостевую комнату и скажи Арлетт, чтобы она приготовила всё необходимое. Обедать будете с нами, если захотите, - снова повернулся он к гостю.
    - Арлетт всё знает. Не первый раз ты принимаешь постояльца! – раздался сверху голос Флоранс.
     «Ничего себе постоялец! Кто знает, чего от него ждать. Непонятен он мне до конца. А загадочные мне не по душе, с ними как-то больше проблем», - думал Антуан, провожая глазами ушедшего вслед за Флоранс Джона.
    Неожиданно он поймал себя на мысли, что эти двое неплохо смотрятся рядом друг с другом. «Да что это со мной. На солнце перегрелся? Она же замужем! Зачем ей этот угрюмый тип!» Но тут же коварное воображение нарисовало ему сестру в объятьях американца. «Да, он достаточно сексапилен. Как я сразу не сообразил! Флоранс не сможет не обратить на это своего внимания», - завершил он свои раздумья таким неутешительным выводом.
   

                3.


    Через пару дней, утром, спустившись к завтраку, он не увидел за столом Флоранс, а Джон ещё раньше сказал, что завтракать и ужинать будет у себя и только обеды будут совместными.
    - Арлетт, вы не знаете, где Флоранс, почему опаздывает?
    - Я не знаю, месьё, утром она села в свой «пежо», а в руках у неё был саквояж. Я поднимусь в комнату. Может, она записку оставила?
    Действительно, на прикроватном столике Флоранс лежала записка, точнее целое письмо: «Антуан! Я уезжаю в Париж. Случилось непредвиденное. Моя лучшая подруга Сесиль поздно вечером позвонила  и сказала, что бывшая жена Клода родила на прошлой неделе девочку. Оказывается, он возобновил с ней связь год назад. Клод очень рад появлению дочери. Я еду подавать на развод. Когда всё улажу, вернусь. Не сердись на Клода. Это я виновата – я так и не смогла полюбить его. Я даже рада, что всё разрешилось таким образом. Жди. Флоранс».
    Антуан не знал, как реагировать на эту записку. В том, что это неравный брак, он никогда не сомневался. Подозревал и то, что Клод из породы донжуанов, но жизнь сестры дала трещину, а ведь он так оберегал её от житейских неурядиц!

    Флоранс вернулась через десять дней. Она запустила машину бракоразводного процесса, и теперь снова могла спокойно жить на юге в ожидании вызова в суд. Она была довольна. Ей удалось даже увидеть малышку, которая очень похолила на Клода, буквально боготворившего её. Служанка из дома его пока бывшей жены сказала, что месьё Клод практически поселился снова у неё и складывается впечатление, что первая жена наконец-то, после второго брака, оценена по достоинству.
    Флоранс вспомнила высокую рыжеволосую женщину с пышным бюстом, несколько полноватую, всегда со вкусом одетую. Только теперь она сама смогла понять вкус Клода, которому она, оказывается, не соответствовала. Сама Флоранс была хрупким созданием среднего роста. У неё были чёрные глаза и стрижка под Мирей Матьё, которая очень шла ей. Она была весьма подвижна, темпераментна во всём, чего нельзя было сказать о Женевьеве. Но ни сильных страстей, ни бессонных ночей, ни бурных чувственных наслаждений она, несмотря на близость тридцати лет, ещё не испытывала, как и не испытывала ещё глубокой любви. Но она не знала, что на пороге всего этого уже находится.

    Вернувшись в рыбацкий посёлок, Флоранс переоделась и побежала к морю. День был чудесный. Дул лёгкий бриз. С каким восторгом подставляла Флоранс своё тело, одетое в бикини, дуновениям ветра! Она блаженствовала ещё и потому, что вновь была свободной.   
    Барахтаясь в воде и играя с волнами, она увидела, как на кромку воды вышел высокий и смуглый молодой мужчина. Кто бы это мог быть? Но тут же губы её расплылись в улыбке: да это же американец, живущий в их доме. Флоранс помахала ему рукой. Он ответил тем же и, с разбегу бросившись в море, поплыл вперёд стилем баттерфляй. Кожа его переливалась на солнце, делая мускулистое тело бронзовым. А то, как ловко он справлялся с волнами, говорило о высоком мастерстве пловца.
    Наблюдая за ним, Флоранс неожиданно почувствовала нарастающее желание. Шатаясь под ударами волн, она вышла на берег и побрела домой. Приняв душ, прилегла на кровать: до обеда ещё два часа, можно и вздремнуть. Неожиданно вкрадчивый стук в дверь заставил засыпающую женщину вздрогнуть. Она подумала, что зашёл брат, но это оказался Джон. Флоранс густо покраснела и запахнула полы халатика.
    - Я волновался, - сказал он, - вы пошли какой-то неуверенной походкой. Вам не плохо?
   - Нет-нет, не волнуйтесь. Просто я долго сражалась с нарастающими волнами. Сейчас вот решила отдохнуть.
    Неожиданно она почувствовала, как руки Джона распахивают халатик и нежно оглаживают её ноги, поднимаясь всё выше и выше. Она закрыла глаза, дыхание участилось и стало глубже. Флоранс не сознавала, что происходит. Запах крепкого, омытого морем мужского тела вскружил ей голову. Она не понимала, чего она хочет больше – уснуть ласкаемой его руками или сильно прижаться к его телу своим (халатик был уже широко распахнут).
    Инициативу опять проявил Джон. Он наклонился к ней и начал языком ласкать её податливое тело. От неожиданного сладострастия она застонала.
    Вскоре они лежали уже совершенно обнажённые, изнемогая от короткой нежной борьбы и всепоглощающего желания, во власти самых невообразимых ласк, на которые мужчину и женщину толкает скорее любовь, чем страсть.
    Она силилась понять, глотая невольные слёзы, что же такое творится с нею, почему так долго его не было в ней (а ведь она только его и ждала!). Она прислушивалась к зову плоти, и зов этот повергал их сплетённые тела в бешеную пляску, а деревянную кровать из бука превращал в раскачивающийся на волнах плот.
    Отдохнув, они лежали не шевелясь, нежно вытирая капли пота друг с друга. Его рука продолжала блуждать по её телу, и она снова и снова подпадала под его власть. И только потом, вконец обессиленные, они заснули.
   
    Когда Флоранс и Джон не вышли к обеду, Антуан понял всё. Он посмотрел на лестницу, ведущую в спальню сестры, и улыбнулся. Наконец-то его девочка по-настоящему стала женщиной!
    Он не сомневался, что у парочки наверху всё было изысканно и утончённо. Хоть и говорят об американцах, что они по духу далеки от европейцев, к Джону, похоже, это не относится. Он и деликатен в достаточной степени, и тонок в проявлении чувств. Может, он наполовину американец, а кто-то из родителей из Европы? Не исключено.
    Его отбросило на обочину… Надо поднять из руин эту историю, потрясти архивы полиции штата: возможно, кто-то из родителей остался жив. Да, он будет копать – ради своей девочки, ради Джона и их возможного будущего. Без этого человеку нельзя, без прошлого нет будущего.


                4.


    Первой проснулась Флоранс. Ей мучительно хотелось пить. Внутри всё горело. Стараясь не разбудить Джона, она спустилась в столовую. Каково же было её удивление, когда она увидела за столом своего всегда очень пунктуального брата – ведь было уже четыре часа. Он приветливо улыбнулся ей.
    - Ну, как ты, Флоранс? Как твой американец, надеюсь, будущий муж?
    - Всё хорошо, - ответила сестра, - он любит меня.
    - Я счастлив тем, что счастлива ты. – Он подошёл и обнял её. – Как я понимаю, между вами уже что-то произошло?
    - Да. И мне хорошо.
   - Он мил, порядочен и обожает тебя.
    - Да, и я даже и не предполагала, до какой степени.
    - Ты хочешь быть с ним?
    - Да, - сказала Флоранс, - он… он… - и вдруг разрыдалась.
    Она долго плакала от счастья, прижавшись к плечу потрясённого и сконфуженного Антуана. Она плакала о себе, об Антуане, о том, что они значили друг для друга, что этому скоро может прийти конец – потому что она уже находится под другой властью, но какой сладкой и упоительной! Она понимала, что чересчур нежная их близость неизбежно к чему-то приведёт.
    Так и случилось. Едва они с братом оторвались друг от друга, как послышались быстрые шаги сверху. Оттуда буквально скатился испуганный Джон. Увидев Флоранс, он подбежал к ней, прижал к себе и стал быстро говорить:
    - Дорогая, никогда не уходи от меня, не предупредив. Я не знал, что подумать. Я испугался за тебя. А теперь очень рад.
    И он стал кружить слившуюся с ним в объятии Флоранс по комнате. Антуан, улыбаясь, смотрел на них. Потом распорядился, чтобы им подали обед. После обеда он попросил Джона остаться. Они поговорили об отношениях его с Флоранс, а также о желании Антуана попытаться найти следы погибших родителей Джона, или, по крайней мере, то, что ведёт к его настоящей родине.


                ***


   Через три месяца брак Джона и Флоранс был зарегистрирован в мэрии Антиба. А ещё через восемь месяцев на свет явился Джон Юниор. Пока жили вместе, но вскоре мужчины начали строительство дома для новой семьи. Естественно, в том же посёлке.
    Флоранс была очень счастлива: мужчина её грёз оказался даже лучше самих грёз.   
                Иногда на закате или на рассвете они втроём с маленьким Джонни выходили к морю, садились в шезлонги и смотрели на облака: их изящные, причудливые формы уносили воображение в сказочные дали, туда, за горизонт, где по розовым облакам ходят караваны верблюдов, играют маленькие дети, расцветают невиданной красоты цветы.
    - Облака представлялись мне всегда чем-то волшебным. Душой я всегда тянулся к ним.
    - И они превратили в сказку нашу жизнь, дорогой.
    Джон повернулся к жене и прильнул к её губам. Но сначала пришлось положить малыша в коляску, так как оторваться друг от друга они уже не могли…

    Родителей Джона не нашли. Зато был найден старый негр-шофёр, которого тоже выбросило тогда из машины. Он-то и сообщил, что мать Джона была француженкой, а отец афроамериканцем-мулатом. А родился Джон в Париже, в особняке своего деда по матери. Как только всё это было доподлинно установлено, Джон стал законным наследником давно умершего деда.
    Так, уже будучи взрослым, он вновь обрёл свою родину.