Б. Фирсов, А. Алексеев и горестные заметы сердца

Памяти
А.Н.Алексеева (1934-2017)
И Б.М.Фирсова (1929-2024)

Расположенный ниже текст Б.М. Фирсова «Сердца горестные заметы» я получил 18 августа 2008 года от А.Н.Алексеева, этот документ интересен для истории отечественной социологии как пример сопротивления двух известных ученых бюрократической системе управления российской академической наукой.
В моем понимании, в этом случае мы имеем яркий пример отношения Фирсова к поднимаемой им проблеме и фирсовского стиля обсуждения сложных этических аспектов соприкосновения интересов научной организации и ученого. Здесь Фирсов выступает в трех ипостасях. Во-первых, как создатель Социологического института РАН, во-вторых, как историк отечественной социологии, глубоко понимающий место и роль в ней ленинградской социологической школы, ее традиции и дух. И третья роль – коллега и друг А.Н.Алексеева, высоко оценивающий его научные достижения и гражданское мужество.


Под заголовком «Интенсивное огосударствление и эрозия принципа справедливости…» (открытое письмо Б. Фирсова. Июль 2008) это письмо включено в четырехтомник А.Н. Алексеева и Р.И. Ленчовского «Профессия – социолог [1, с. 67-71].
Самостоятельное значение имеет посткриптум Алексеева, приоткрывающий отношение Фирсова к центральной проблеме его письма.

Постскриптум
Это Открытое письмо было отправлено Б. М. Фирсовым (обычной почтой) И. И. Елисеевой; она подтвердила получение.
В ноябре 2008 г. Б. Ф. сообщил мне, что, занимаясь авторизацией своего интервью для Энциклопедического справочника «Общественная жизнь Ленинграда в годы перестройки. 1985-1991», он включил туда фрагменты из настоящего текста (пункт, обозначенный цифрой 1), добавив фразу: «Я бы хотел, чтобы в Энциклопедическом справочнике было бы напечатано, что вина за это антинаучное обращение с учеными лежит на директоре СИ РАН, члене-корреспонденте РАН И. И. Елисеевой. Двадцать лет тому назад мне и в голову не могло придти, что такая несправедливость и невежество окажутся возможными!». (А. А. Январь-июнь 2009). [1, с. 71].


На момент коллизии, рассмотренной Б.М. Фирсовым в его «открытом письме», я уже более десяти лет не работал в СИ РАН, однако раннее на протяжении многих лет был членом этого коллектива и после отъезда в Америку имел статус Ассоциированного сотрудника института. Потому не считал возможным остаться в стороне от всего случившегося. Приведу мое обращение к членам Ученого совета СИ РАН:

На мой взгляд, совокупность сделанного А. Н. Алексеевым в социологии, его многочисленные публикации и особенно четырехтомник «Драматическая социология и социологическая ауторефлексия», его гражданская позиция по многим сложным социальным и внутрипрофессиональным проблемам давно вывели его в ряд действительно авторитетных российских ученых и стали основой его широкой известности в социологической среде. Я знаю, с каким уважением относятся к нему Т. И. Заславская и А. Г. Здравомыслов, И. С. Кон и Б. М. Фирсов, В. Э. Шляпентох и В. А. Ядов, ученые других поколений. И потому, чем бы это ни оправдывалось, трудно представить себе, что после многих лет работы в качестве ведущего научного сотрудника А. Н. Алексеев, продолжающий активные научные изыскания и демонстрирующий заинтересованное, неформальное отношение к делам нашего социологического сообщества, вдруг прекращает соответствовать требованиям, предъявляемым к специалистам этой категории.
Мне не известны критерии, на основании которых было вынесено рассматриваемое решение, и я не готов обсуждать ни причины его появления, ни его возможные последствия для А. Н. Алексеева. Но в этом решении аттестационной комиссии я вижу истоки возникновения процесса, подрывающего высокую научную и этическую репутацию СИ РАН, на который историей возложена ответственность за сохранение и развитие традиций ленинградской / петербургской социологической школы.
Ассоциированный сотрудник СИ РАН,
доктор философских наук, профессор
Борис Докторов
Фостер Сити, США
14 июня 2008 г. .[1, с. 42-44].


Теперь обратимся к тексту Б.М. Фирсова «Сердца горестные заметы»

Есть множество обстоятельств, связывающих меня с прошлым и настоящим СИ РАН. Директор-организатор и первый выборный директор Санкт-Петербургского филиала Института социологии АН CCCР (преобразованного в Социологический институт РАН), член совета по защите социологических диссертаций, наконец, человек, инициировавший учредительство Европейского университета в Санкт-Петербурге этим филиалом, я, что называется, кровно заинтересован в высокой репутации СИ РАН. С другой стороны, как  член социологического сообщества Санкт-Петербурга, я всегда содействовал его сплочению и не мог обходиться без его поддержки. С позиций двух названных ипостасей (опыт старожила российской и петербургской социологии и чувство профессиональной солидарности), которые, смею думать, непротиворечиво уживались во мне, я попытался взглянуть на июньские и июльские события в СИ РАН, связанные с аттестацией сотрудников и увольнением части из них  по мотивам сокращения штатной численности. Названные события носят далеко не камерный характер и потому не могут не волновать всякого, кто небезразличен к судьбам отечественной общественной науки.


(1). СИ РАН – дитя перестройки. Это было время, когда многие, если не все, хотели как лучше, и делали многое для того, чтобы было лучше, даже вопреки грузу старых убеждений и правил.  Составляя проект решения Президиума Академии наук (1989 г.) о создании ленинградского филиала Института социологии В.А.Ядов и автор этих строк включили туда пункт о выделении дополнительной квоты (20 человек) в добавление к 55 сотрудникам, переводившимся из ИСЭП АН СССР. В обосновании было сказано, что квота предназначается для высококвалифицированных социологов, оказавшихся за бортом социологического сообщества вследствие преследований и административного произвола, а также для активистов-организаторов общественных движений. Квота была выделена! За счет этой квоты для работы в филиале были, в частности, приглашены  А.Алексеев и Н.Корнев. Потому  моя нынешняя личная  тревога за их судьбу является для меня естественной. Их увольнение – одно из типических проявлений повсеместно наблюдаемой эрозии принципа справедливости. На академическую среду сильно влияет  ее интенсивное огосударствление. Эта среда опять начинает жить ради сохранения государства вместо того, чтобы служить обществу. Остальное легко достроит социологическое воображение, если его носители не страдают от сирингомиелии - утраты болевой и температурной чувствительности.

(2). Сокращаются должности, которые безмятежно занимали яркие и заметные фигуры социологического сообщества. Имена этих людей известны в городе и стране, их научные и гражданские заслуги признаны, именно они формируют репутацию института, а не наоборот! Их творческие показатели превосходят средний научный уровень института. Еще совсем недавно им рукоплескали в характеристиках, представляли к грамотам РАН, а потом все изменилось. При чтении документов профкома СИ РАН в памяти всплывает  одно из впечатлений советских лет. С каждым годом система стремилась все многоцветие жизни свести исключительно к черным и белым тонам. Внутри системы постепенно выкристаллизовывались и отбирались своеобразные «те люди», которые занимались «тем, чем положено», и «так, как положено». При этом вне системы оставались «не те люди», кто занимался «не тем, чем положено» и «не так, как положено». Когда все мы оказались во второй категории, система рухнула. Однако сегодня многочисленные ветви власти снова движутся по привычному советскому пути.
Это воспоминание имеет непосредственное отношение к событиям, о которых я пишу. Уж слишком много ворчаний прорывается сквозь строки официальных документов:  и работают (речь об увольняемых) едва ли не одиночку, и темы выбрали, сомнительные с точки зрения громадья планов института на ближайшую перспективу… Правда, объективности ради, «некоторые» люди высоко оценивают научную деятельность А.Алексеева и Н.Корнева, их известность и авторитет среди социологической общественности. Вот, подумал я, и положиться бы на это обстоятельство. Но на первый план выдвинулись служебно-государственные заботы: впишутся ли увольняемые  в грядущий «госзаказ», смогут ли пройти жесткий отбор тематики исследований на предстоящее четырехлетие.
Конечно, мои представления о потенциале коллектива института и отдельных исследователей могли заметно устареть за последние годы, но все-таки никого из четырех увольняемых (А.Алексеев, Н.Корнев, В.Бачинин, Т.Протасенко) я не могу представить себе согнувшимися под непосильной тяжестью и беспрецедентной сложностью задач, вытекающих из раздела VIII Приложения 2 «Программы фундаментальных научных исследований государственных академий наук на 2008-2012 годы». Так называется документ, требованиям которого отныне должны соответствовать планы Социологического института РАН.


(3) Наверное, стоило бы решительно изменить форму и содержание коммуникации, лучше сказать диалога внутри академического ведомства. Большинство академических сотрудников свободные люди, преисполненные чувства собственного достоинства, знающие свои права, способные защищать себя от несправедливого отношения, одним словом, вполне и давно сложившиеся личности с развитым гражданским сознанием, богатейшим опытом научной деятельности (последнее обстоятельство даже как-то неудобно повторять).
Вчитавшись в строки корневских писем, я ощутил, с каким самообладанием, скрывая  накипевшую горечь от незаслуженной обиды, он пытается добраться до истины и отстоять свою правоту! Ведь в одночасье рассыпался его жизненный мир, произошло, крушение надежд и планов, принудительное отлучение от любимого дела (я знаю, с каким упорством и трудом он восходил к  вершинам социологической профессии, начав с белого листа в свои сорок). А ему в ответ произносят «чеканные» слова: Нарушения ваших трудовых прав не усматривается! Принятое решение об увольнении всесильно, потому что оно верно! Трудовой кодекс документ не для слабонервных, но, с другой стороны, трудно соглашаться с таким способом подведения черты под десятилетиями верного служения избранной профессии.

(4).В свое время (1986 г.) при моем участии был разработан Профессиональный кодекс социолога. В нем, в частности, нашел отражение принцип, согласно которому социолог был вправе опираться на поддержку и помощь Советской социологической  ассоциации (ССА), ее органов и отделений на местах в создании условий для своей профессиональной деятельности, защите своего профессионального достоинства и чести. Не идеализируя этот документ в качестве регулятора профессионального поведения, можно сказать, что будь он принят вскоре после учреждения ССА, с его помощью наше сообщество могло бы вмешаться в судьбу многих своих членов, защищая их от разных форм административного бесчинства и гонений. Как ни парадоксально, но переживаемая нами эпоха в еще большей степени актуализирует проблему нравственной ответственности ученых за судьбы своих товарищей по профессии, за состояние своей науки. Соглашусь с профессором В.Ильиным, который считает, что право продолжать профессиональную жизнь (а именно это право в рассматриваемом случае оказалось нарушенным) связано с возможностью и условиями контролировать вертикаль академической власти, иначе не добиться гарантий признания твоих научных заслуг, твоего лидерства в порождении актуальной научной мысли, твоего права на творчество.
Всех нас ожидает уход на заслуженный отдых по старости, по мере приближения к ней возрастает вероятность стать невольной жертвой организационных пертурбаций, внезапных осложнений и изменений в привычном, казалось, течении академических дел. Однако эти процессы, как и сами «ритуалы», связанные с естественным окончанием трудовой деятельности или с  риском, оказаться в числе увольняемых по сокращению штатной численности,  не должны быть безжалостной демонстрацией отчуждения от живых, разумных, тонко чувствующих фальшь и неискренность людей. Кстати, тот же Корнев, в предчувствии неурядиц вследствие общеакадемической кампании по сокращению численности академических учреждений, предлагал озаботиться разработкой технологии смягчения возможных конфликтов на этой почве. Чем не тема для раздела VIII Приложения 2 «Программы фундаментальных научных исследований государственных академий наук на 2008-2012 годы»? Декомпрессия нужна не только водолазам и океанологам, но и академическим сотрудникам, расстающимся с привычной средой жизнедеятельности. Иначе, кровь из ушей польется…


(5). Обществовед, гуманитарий существо творческое, потому труд социологов в стенах академических учреждений должен в значительной мере опираться на правила жизни творческих союзов, на примат индивидуального творческого труда и учет особенностей индивидуального таланта, персоны ученого.
Когда создавался Ленинградский филиал Института социологии Академии наук, я как директор-организатор отказался от советской практики работать по обезличенным коллективным подрядам и сказал всем сотрудникам, что план филиала будет составлен из того, что каждый умеет, хочет и предлагает исследовать. Обязанность дирекции я видел в том, чтобы из продуманных индивидуальных заявок, сконструировать основные направления научной деятельности филиала. В итоге все  получилось, вызвав удовлетворение индивидуальных  творцов и одобрение тогдашнего Отделения философии, права и социологии Академии наук. Говоря иначе, филиал был выведен на научную орбиту на топливе научных дарований отдельных ученых. Отсюда для меня (свое мнение я никому не навязываю) ученый-«одиночка» - базовый и полноценный элемент научной структуры, если, конечно, у него есть исследовательский дар и готовность принести его на алтарь общего дела. Еще один случай, который говорит о пользе  поддержки и развития индивидуальных научных склонностей, связан с Европейским университетом в Санкт-Петербурге. Аспиранты сами выбирают и предлагают темы своих диссертационных исследований, привыкая к самостоятельности научного поиска и личной ответственности за качество исследовательского труда. При прочих равных условиях я всегда отдавал и отдаю предпочтение тем, кто одержим собственными научными идеями, и ведет поиск истины на свой страх и риск. Потому и тревожусь я за судьбу увольняемых из СИ РАН настоящих ученых.


Б.Фирсов,
доктор философских наук,
почетный ректор Европейского университета
в Санкт-Петербурге
18 августа 2008 г.

1. Алексеев А.Н., Ленчовский Р.И. Профессия – социолог (Из опыта драматической социологии: события в СИРАН и не только – 2008 / 2009 и не только). Том 1. Петербург. Норма. 2010.