36 Арм дневник срочника СССР 3 часть 22 гл

Глава Двадцать вторая

Кича. Самородок

Стараясь припахивать хохлов через истории на разные темы я, будучи начитанным с детства рассказывал им то, что прочитал, когда был ещё пионером, чтобы работы проходили весело и без скучной монотонности. Почти все мои работники бредили приключениями по романам Купера, Рида, Мая, Верна, Саббатини и другим прославленным авторам знаменитых бестселлеров. Были и любители естествознаний со склонностью путешествовать по картам как Верновский Паганель. Я рассказывал им о путешествиях Дарвина, Фоссета, Ливингстона и других исследователях.  На этом я их и подловил и удивлялся, как это они не знают про путешествие Магеллана!

— Как вы не знаете, кто такой Магеллан? — удивлялся я.
— Ну, он вроде на Северном полюсе катался на санках, — сказал один из хохлов.
— Ребята ну я понимаю, большинство из вас жили в деревнях,  но ведь школа там у вас была, библиотека. Но не знать Магеллана этого я не понимаю.
— Был такой пират, грабил пароходы, — сказал дежурный по роте сержант, зашедший в класс посмотреть, что мы там делаем.
Сначала я подумал, что он шутит, но он сказал это на полном серьёзе.
— Какие пароходы во времена Магеллана! — воскликнул я. — Это же тысяча пятисотый год с хвостиком, тогда про пароходы никто и не слыхивал!

Посмотрел я на тупых хохлов и решил, что в такие дебри мне лучше не вдаваться то ещё обидятся и уйдут. Развесив планшеты на старые места, я спросил, есть ли кто с навыками столяра. Нашлись сразу четверо ПТУшника краснодеревщика и все из Болехова. Это как мне объяснили где-то далеко за Ивано-Франковщиной. И все остальных были примерно из тех местечек. Были и русские, но мало и держались кучно. Мусульмане были, но ограниченно.

Я показал бывшим ПТУшникам эскиз высокой тумбы и сказал, что это будет стела, с головой Ленина из пенопласта.
— Высота тумбы метр восемьдесят, ширина семьдесят и  толщина пятьдесят. Обшить с лицевой и боковых сторон фанерой. С задней части ничего зашивать не надо там будет, помещён груз, чтобы вождь не свалился. Ваш майор принёс бруски, думаю, этого вам хватит с хвостиком.
Парни меж собой прозвали меня Сержант с хвостиком из-за моей навязчивой присказки говорить «с хвостиком», я её перенял от сопровождавшего меня студента офицерика. И вот  привязалась мне на язык такая зараза, что даже шепелявить начал. И пока ПТУшники пилили бруски, я включил плитку и установил на ней ведро с водой.

Как раз в это время пришёл майор с заказанной ему тетрадью и шариковой ручкой.
— А это что будет? — спросил он, показал он разложенные на парте банки с компонентами для клея.
— Буду варить синдетиконовый клей. Это лучше чем обыкновенный столярный. С этим клеем я могу поработать некоторое время, пока он не застынет.
— И что потом будет? — спросил майор.
— Вы всё потом сами увидите.
— Ну, хорошо работай, у тебя осталось пять дней всё закончить.
— Не успею, так оставите, в общем, найдёте причину, —
— сказал я.
— А если Петя будет против.
— Да ему-то, какая разница, где болтаться в полку или на точке.
— Не очень-то ты вежливо отзываешься о своём командире.
— Да надоел уже, все вон с лычками ходят, а я всё чистыми погонами, — сказал я, понизив голос.
— А что так.
— Да ругаемся по всякому поводу. Обещает ефрейтором выгнать на дембель тварь!
— Ну, ефрейтором вряд ли кто выгонит, обычно ваш начштаба Олешко добавляет лычку до младшего сержанта. И все повара насколько я знаю, уходят старшими сержантами.
— Ага, с нашим такое не прокатит.
— А вот я поговорю с Олешко.
— Ой, да не надо, ещё с этого мне позориться.

Я сказал майору, что сейчас будет немного пованивать и ему лучше уйти по своим делам и найти где-нибудь диэлектрические перчатки с рукавицами для работы с горячим клеем.
— Запросы растут, — усмехнулся майор на очередную мою просьбу.

Открыв окна настежь я, несмотря на внешний холодок начал соединять компоненты для базового клея. Сухой столярный клей, сахар, пушонка, первый плановый нагрев на водяной бане смеси до прозрачности потом ещё добавка столярного клея и снова нагревание до роспуска гранул и набухания. История, в общем-то, кто пользовался таким составом известная.
Пока гранулы пухли в горячей смеси, я проверил работу ПТУшников. Работали они, быстро, посматривая в мою сторону явно понимая, что им нужно успеть закончить до готовности клея и дальше тянуть время нет смысла.

Развернув принесённую майором красную бархатную ткань,  я расстелил её на сдвинутых партах и, собрав пальцами с мелкую волнистую рябь, прикинул взглядом на фанерную стелу. Получалось, что ткани должно было хватить без остатка. И тут я вспомнил про бронзовую пудру.
— Ёканый бабай, дежурный! — закричал я.
Тот примчался с быстротой молнии.
— Срочно за майором нет, лучше пусть найдёт бронзовую пудру, срочно!
Дежурный умчался, а ПТУшники сообразив, что я придумал, сказали, что это интересная идея.
— Да это не моя идея, видел такое и уже делал в школе, — ответил я.

Скоро ПТУшники изготовили то, что я просил, оставалось закрепить два крюка в фанере на том месте, где должна висеть пенопластовая голова Ленина.
Майора пришлось ждать долго. Когда он пришёл клей уже был готов к применению, оставалось только  замочить в ведре бархатную ткань.
— Несите сюда тумбу, — сказал я ПТУшникам.
— Хорошая была штора, — сказал майор, рассматривая красный бархат.

Я удивился, что он пожертвовал такой шторой и конечно пожелал, что бы про его  жертву никто не узнал.
— Хорошая была штора ни разу не стиранная, — сказал майор так, словно похоронил её.
ПТУшники принесли на середину класса фанерную тумбу и  уставились на меня в ожидании, что будет дальше. Я поспросил их принести рулон со старыми обоями и, расстелив их положить сверху тумбу. После чего взяв штору, я развернул её в длину и  стал опускать её в ведро с горячим клеем. 
— И что будет? — спросил дежурный.
— Увидишь.

Убедившись, что ткань достаточно намокла, я надел диэлектрические перчатки с рукавицами внутри и стал вытаскивать её.  Клей парил со шторы, словно это была запаренная в кипятке простынь.
— Берите отрезки брусков, цепляйте ткань и растягивайте на фанеру, — приказал я ПТУшникам.
Впятером мы медленно вытащили из ведра дымящуюся штору, и стали растягивать её по фанере тумбы распределяя её как можно ровнее с обеих сторон.
— Сейчас клей остынет, и я начну собирать его в рябь, — сказал я, пробуя ткань на температуру.
Класс постепенно стал наполняться солдатами, желающими посмотреть на нечто, о чём многие говорили, но не очень понимали о чём. Клей остывал, и я уже готовился собирать бархатную ткань в рябь.
— И что будет? — спросил один из солдат.
— Парилка от геморроя, садишься на ведро и греешь очко, — сказали ему.
Хохлы загоготали.

Я осмотрел остывающую ткань и стал потихоньку собирать её в неравномерную рябь и приказал ПТУшникам делать то же с боков и тут же закреплять ткань кнопками.
— Быстрее ребята клей остывает, — сказал я.
ПТУшники подхватили мокрую от клея ткань и стали собирать её в рябь.
— А вы чего встали, крепите ткань кнопками, — обратился я к стоящим рядом солдатам.
Через двадцать минут всё было кончено.
Слив клей в жестяные банки из-под мясных консервов я  попросил майора поставить их куда-нибудь на сохранение.
— Пригодится когда-нибудь.
— А когда писать на планшетах? — спросил майор.
— Сначала пообедаем.

На обед давали рассольник, бигус с печенью и подливом. Компот был особо наваристым и, похоже, завхоз не скупился на сухофрукты как наш жмот Назаров. Как и всегда поварёнок принёс в пакете булочки для сидельцев, на что сидящие за столиками солдаты уже перестали обращать внимание. Уже все знали, что я непростой художник. Я попросил поварёнка налить в две трёхлитровые банки компот и принести в класс. Сказал я это так, словно это было сказано не сидельцем, а его сослуживцем. Но поварёнок был уже в курсе, что я под крышей майора командира роты.
Обратно я уходил с полными банками.
На выходе из класса я сказал дежурному, что иду на кичу, и он дал мне сопровождающего до ворот. Меня встретил Стужук и с недобрым сопением проводил до камеры, где я вручил пакет с булочками и банки с компотом парням, вызвав у них всеобщий восторг.
Стужук стоял рядом за дверями камеры и ожесточённо курил, вдувая табачный дым в дверное окошко камеры, думая, что мы задохнёмся.
— Хоть так покурить на халяву, — сказал Васька, показывая на клубы дыма из дверного окошка.
Поев, парни отдали мне банки, и я ушёл работать.

Клей на тумбе остыл, и я попросил своих помощников перенести её под окно на просушку и где она не будут никому мешать.
Майор посмотрел на собранную тканевую рябь и спросил, что я буду делать дальше.
— Пока тряпка сохнет, займусь Лениным надо его покрасить, чтобы, когда всё просохнет заняться установкой вождя на место.
— Мне кажется, что золотая голова Ленина будет смотреться пошло, — сказал майор.
— Мне тоже, но я пойду другим путём, вы мне строительный лак достаньте граммов там триста, потом увидите для чего.
— Сергей ты уж мне сразу скажи, что ещё нужно, а то я уже мозоли натёр на пятках, бегать по кладовкам, — сказал майор.
И тут я, впервые забывшись, обратился к нему по имени и отчеству на что он никак не среагировал ни отрицательно и положительно, словно ничего не заметил. Но я понял, что допустил оплошность и больше его так не называл, а он сделал вид, что ничего не было.
— Я же товарищ майор весь в творческом поиске всё делаю на коленке. Если бы всё делать по плану, то можно пропустить что-то нужное. Вы мне лак достаньте, а пока я займусь планшетами. И ещё я слышал завтра, ваши солдаты собираются на овощную базу яблоки перебирать, может, и сидельцев возьмёте, хоть яблок поедят.
— Какой ты заботливый, а если бы не оформлял Ленинскую комнату тогда что.
— Придумал бы, — сказал я.
— Я подумаю, а ты пока работай.

После трёх дней работы с планшетами Ленинская комната была закончена, а последние два дня я писал планшеты в офицерской канцелярии, в бытовой комнате и  в столовой. Майор торопился меня припахивать пока я у него в подчинении ну, и я был не прочь навернуть борща в дисбатовской столовой, а не жевать холодную кирзуху на киче.

На седьмой день майор решил, что мне пора развеяться и сидельцев повезли на овощебазу на работать с фруктами. Там мы полдня грузили в машины ящики с заграничными яблоками, грушами и другими вкусными плодами. Ну и конечно поели всего этого до отвала. В остальное время ничего не делали и смотрели хоккей по телевизору.

На восьмой день за мной приехал Назаров. Стоявший на карауле у ворот Добробаба сказал ему, что здесь  его сиделец стал важный человек и что ему их майор даже знание старшего сержанта оставил, хотя это было не положено. Назаров, конечно, очень удивился и отправился искать командира роты – майора Казанцева.
Тот его встретил в канцелярии и попросил оставить меня ещё на один день доделать Ленинскую комнату, а потом он меня ему отдаст без проблем.
— Да у меня там солдаты голодают целую неделю, едят тушёнку да сухари! Забираю, и не проси! — стал отказываться Назаров.
— Петя всего одни сутки!  — стал настаивать майор, а после повёл хвастаться Ленинской комнатой, где находился я.

Назаров зайдя в класс, прошёлся и осмотрелся, его удивлению не было предела.
— Так ты чего молчал, наша Ленинская комната вся в говне, а он чужие оформляет! — обратился он ко мне.
— Так сами виноваты, я сюда не по своей воле загремел, — парировал я.
— Так я всё понял. Как приедешь, так будешь заниматься нашей Ленинской комнатой, а здесь давай завязывай… завтра приеду, успеешь, полетишь домой, нет, тогда здесь будешь до дембеля в сержантах ходить.  А то я смотрю, у тебя тут скоро харя треснет от столовской трапезы.
Он посмотрел на мои сержантские лычки.
— Это я ему Петя разрешил, чтобы наши вояки не цеплялись, временно же, — сказал майор.
— А у вас погоны разве не спарывают? — спросил Назаров.
— Так  у нас же кича, да и зачем, пришли, ушли. Ну мои хохлы по ушам пару раз дадут для ума и всё. А твой солдат хитрец сразу сообразил, где применить свои таланты — самородок! У нас так талантливых ребят называют, — сказал майор.

Пришли ПТУшники и подали банку с лаком.
Я открыл банку и понюхал.
— Свежий, то, что нужно, — сказал я и стал макать в банку кистью.
Нанеся лак на  собранную в рябь некогда бархатную ткань,  я, наконец-то объяснил майору, зачем мне потребовалась бронзовая пудра.
— А может лучше перемешать лак с пудрой? — спросил Назаров.
— Нет, будет мутно и некрасиво, а если на лак натыкать бронзу, то кристаллики порошка так будут сверкать, словно рябь покрыта золотом. И ещё порешать с верхней подсветкой ну это вы и без меня можете устроить. Направить парочку средних софитов.
— Так откуда же я их возьму, — сказал майор.
— Берёте пару банок из-под дрожжей, вырезаете отверстия, вставляете патроны и вкручиваете лампы накаливания приметно ватт на сто пятьдесят, вот вам и софиты.
— Ну, я же говорю самородок! – сказал с улыбкой майор.
— Ну, смотри у меня, а то на дембель поедешь ефрейтором, — погрозил мне Назаров.
— Ну, это вы так думаете, — сказал я с усмешкой.

Закончив работу с тумбой, я попросил  ПТУшников поставить её на попа, и надеть на крюки голову вождя.
Назаров с майором отошли в противоположной стене и стали рассматривать золочёную тумбу с Лениным.
— Только пусть ваши ребята не лапают бронзу, а то всё завалят, — сказал я.
Назаров уехал, оставив меня, закруглятся с моей работой.

По чесноку от такой привольной жизни мне и самому уже не хотелось ехать обратно в Нельму. Кормят на убой, правда, сплю не на коечке, но это дело временное, можно что-нибудь другое придумать. Помечтал я немного, а потом подумал, что нехер оно мне тут всё сдалось коечка у меня и в Нельме имеется своя личная и одеяло с начёсом. Прошёлся я по дисбатовской казарме подмандил все остатки и отправился к майору с новой последней просьбой. Надо, мол, пол покрасить, а то весь зашаркали, пока не наступила зима можно окна открыть для просушки.
— Я уже распорядился твои ПТУшники покрасят, но уже без тебя. Молодец Сергей. Ты почаще к нам залетай, мы тебе персональную койку поставим с привилегиями. 
— Ага, и генеральское звание на погоны, — пошутил я.

Проведя последнюю ночь на киче. Я попрощался с сидельцами и попросил Стужука сопроводить меня в сортир, где улучив момент, когда он занимался со своим малышом, врезал ему под глаз и ставил лежать полу. После сел с Назаровым в газик и поехал в полк.

По пути Назаров заметив, что я, сидя на заднем сидении что-то пишу в тетради, сказал мне, что бы прекратил заниматься тем, что мне не положено, а то я действительно снова полечу на кичу. Но я продолжил писать, не обращая на него внимания.

Встретили меня в Нельме с удивлением.
— Вы смотрите, какую он ряшку отъел, — крутился вокруг меня Юрка. — Нам значит, по мордам, а этот хрущ косолапый там пузо набивал!
— Успокойся, рассказы будут вечером за бражкой, а сейчас мне надо чурки поколоть говорят, вы тут совсем без меня околели, — сказал я, выходя на двор, где на трубе родника заскучавший по мне уже вовсю свистел бурундук Васька.
.
Продолжение следует...
.
10-й отдельный дисциплинарный батальон - В/Ч 75142, Ванинский район, посёлок Октябрьский. После 1994 г. передислоцирован в Приморский край, г. Уссурийск, п. Доброполье. А кича осталась уже без базы "дизеля".
.