Детские шалости

               

                Алкоголь в малых дозах безвреден в любых количествах … 
               
                М. Жванецкий

  Дядя моего друга детства был запойный пьяница…
  Правда, до алкоголика он ещё не скатился, но уже стоял на пороге этого беззаветного и весёлого будущего…
  Комната дяди Дани находилась в конце коридора четырёхкомнатной квартиры, где мой друг Жора жил со своими родителями. Мы обитали в одном доме, и я часто приходил к нему поиграть в шахматы и послушать на стареньком магнитофоне: Битлов, Пинк-флойд, Рубашкина и всякую всячину, которая была записана на плёнках.
   По обыкновению Жорин дядя, когда не был в очередном запое, периодически выходил на общую кухню покурить. Он останавливался у открытой форточки, прикуривал сигарету и пускал дым кольцами. После его променада ещё минут пятнадцать выйти на кухню, было невозможно, потому что он как ни старался, дым изо рта никак не хотел попадать в форточку, а норовил распространиться синими полосками по всей квартире, проникая во всевозможные щели дверей и скважин замков. Это страшно раздражало нас, а порой даже бесило…
    Мне было четырнадцать лет, а Жоре на полтора года больше, и занимались мы велоспортом, а там «дыхалка» нужна – будь здоров, правда, перед этим мы успели походить, недолго, всего три месяца, на пулевую стрельбу из мелкокалиберных винтовок. Тренер выдавал нам по пол коробки патронов, и мы пуляли по мишеням целую тренировку. Сначала было ничего, даже интересно, но потом всё приелось, надоело – скукота…
   И мы умудрялись с каждой тренировки прикарманивать один-два патрона, а на мишени могли и гвоздиком недостающее отверстие для результата незаметно сделать.  А тренер – как -то «усёк» и в три шеи нас прогнал. Но мы не сильно-то и расстроились, а пошли, тут же, в другую секцию. Велоспорт – это не в холодном и тёмном тире просиживать лучшие годы своей жизни. Простор, дорога, но и режим (для дыхалки) надо было соблюдать, так что – не покуришь… 
  Так вот, постоянное дымление Дани на кухне, мягко говоря, нас раздражало…
  Играя, в очередной раз с Жориком в шахматы под магнитофонное сопровождение, мы услышали анекдот про попугая, который разоблачил сына хозяина.
Чей-то голос говорил: «Он курит, курит, курит… Что, так много? - Нет, только когда выпьет! - Так он ещё и пьет?
- Да, только тогда, когда в карты много проиграет!»
  Этот анекдот нам подал интересную идею: надо дядю Даню напугать – он подумает, что у него уже белая горячка началась и бросит пить, а потом может и курить.
 А тут ещё и фильм, о покушении через форточку, по телевизору показали.   И в головах отроков окончательно созрел план. Заключался он в том, что если за несколько минут до того, как дядька выйдет на кухню покурить, поставить на горящую газовую конфорку «гожую» гильзу без пороха и пули, (петард тогда ещё не было), то через несколько секунд она, как «грохнет». Он подумает, что на него покушались, а мы, тут же возникшие, скажем, что ему всё это почудилось. Пару сеансов такой терапии, благо несколько патронов у нас осталось – и всё в порядке…
    И вот, как-то раз, когда родителей не было дома, а мы с Жорой играли в шахматы, за дверью комнаты дяди Дани послышался звон пустых бутылок и шарканье ног – это явный признак, что он    выходит из запоя и пойдёт на кухню курить. Надо было действовать…
    Я плоскогубцами быстро выдернул из приготовленного заранее патрона пулю, высыпал порох и отдал Жорику, который потихоньку выскочил на кухню, поставил гильзу на конфорку, поджог её и в один миг ретировался в нашу комнату, которая была напротив кухни. Ещё громче зашаркали шаги, и Даня, ударом ладони открыв дверь, выполз на перекур, держа в зубах не прикуренную сигарету. Расчет был верный …
    Не прошло и трёх минут, как раздался оглушительный хлопок. Мы тут же, как ни в чём небывало, с наигранной удивлёностью, выбежали на кухню. Дядя Даня стоял возле окна и невидящими, почти стеклянными глазами смотрел в форточку, а скрюченными          узловатыми пальцами искал дырку в стекле.       
 Сигарета изо рта – вывалилась, и он всё время повторял:
-  На меня покушались, в меня стреляли…               
   Мы, нарочито проявляя сочувствие, говорим:
 - Этого не может быть, это вам показалось.
 И под белы рученьки отвели его в комнату.  И это помогло. Он в течение двух дней не выходил на кухню, курил у себя в комнате да пулей про шмыгивал в туалет. Но, потом после очередной порции алкоголя, уйдя в запой, всё забывал. И через некоторое время всё повторилось снова…
  Мы провели уже несколько сеансов «психотерапии», и он очередной раз, стоя у форточки, искал скрюченными пальцами дырку и каждый раз повторял:
- На меня покушались, в меня стреляли… 
А результат нулевой.
    Что делать? У других бы руки опустились, но у нас оставалось последние два патрона, и мы решили, увеличив дозу, бабахнуть под конец дуплетом.
   В этот раз, мы приготовили гильзы заранее и решили выждать удобного случая.
    И вскоре он представился…
   Родители, как всегда, были на работе, дядя Даня в запое, а мы – в засаде.
   По количеству «затаренного» спиртного он вот-вот должен был выйти из прострации. И час «Х» наступил…
   Громыхнули и зазвенели пустые бутылки, они как бубенчики на тройке предвещали скорое появление возницы, зашаркали тапочки по комнате – это ещё одно знамение, которого мы с таким нетерпением ждали…
      Мы вдвоём выскочили на кухню. Я поставил гильзу на одну конфорку и поджёг, а Жора – на вторую. Пулей, метнувшись в комнату и прикрыв за собой дверь, замерли.
  Удар ладонью в створку и – знакомое шарканье тапочек…               
   Минуты через две раздался оглушительный, как нам показалось, хлопок.  А нам этого только и надо было. Вмиг, мы очутились на кухне, и в этот момент раздался второй выстрел…
  Бедный Даня, стоявший у окна, по привычке тыкая пальцем в стекло, рухнул, как подрубленный столб спиной прямо на кухонный коврик. Вот тут, мы действительно сдрейфили. 
   Совсем забыв, что конфорки зажигали по очереди - гильзы начали стрелять одна за другой. Перепуганный дядя лежал на спине, как труп. Не протрезвевший до конца организм и мягкий кухонный коврик, видно, смягчил удар, поэтому он был жив, но лицо его было белое, как полотно, дымящаяся сигарета прилипла к нижней губе и тихим пропитым еле слышным голосом он сказал:
- Стреляли в меня два раза, но видно промахнулись, падлы…
  Его вылечили, правда, потом в ЛТП, но на кухне после этого он никогда не курил…