Жульничество

               

  Играли мы как-то в волейбол воздушным шариком, а было это на какой-то праздник, когда все люди ходили на демонстрации с флагами, транспарантами и воздушными шарами. Надо сказать, что мы тоже ходили, правда, с другой целью…
  Нам мальчишкам в двенадцать-тринадцать лет было интересно пострелять со скобочников по шарикам, особенно по очень большим. Варианты были разные: мы либо делали из толстой проволоки маленькие рогатки и пуляли, согнутыми из тонкой проволоки скобками и получалось, довольно неплохо, некоторые умудрялись с двадцати метров попадать даже в небольшие воздушные шарики, либо, (когда мы устраивали перестрелки) скобки делали из тонко скрученной в трубочку бумаги. Летели эти скобки не далеко, да и били не сильно. Но однажды таких баталиях с пацанами из соседнего двора, наткнулись мы на скобки, которые и летели дальше, чем наши и били сильнее. Когда раскрутили одну из таких, то сразу обнаружили в чём секрет.  Внутри скрученной бумаги – была завёрнута проволока. 
  Ну, нарушение такой «конвенции» мы никак не ожидали и, решив в следующий раз «отомстить», стали тоже заворачивать в скобки, но не обычную проволоку, а специальную для припоя – она была тяжелее и била сильней.
  А когда всё это раскрылось, трудно было установить – кто это первый начал, потому, как в перестрелка всегда участвовало 5-6 пацанов. Но, подписав новую «конвенцию», стрелять только облегчёнными скобками. Восстановили, как говорится, – статус Кво, ведь одно дело попасть в ногу или на худой конец в лоб, а если в глаз, то это чревато большими, мягко говоря, - неприятностями.
   Это я пишу лишь для того, чтобы было понятно, какими мы были розбышаками.
Так вот, именно в такой праздник, когда матери Сергея не было дома, мы решили поиграть в волейбол воздушным шариком прямо в комнате. И так увлеклись, что как-то случайно разбили люстру. Она была простая, типа большой стеклянной тарелки за которой сверху торчали лапочки. И мы «умудрились» расколоть эту тарелку ровно пополам. Но Серый успел словит одну половинку, а вторая упала на ковёр.       
 Увидев, что случилось, он испуганно сказал:
 - Вот, теперь мне от матушки попадёт и тебе в том числе.
 - А, мне за, что? – удивился я.
 - Так, мы, ж вдвоём играли.
 Вот думаю: «То же друг называется».
 - Ты что не можешь сказать, что сам случайно чем-нибудь зацепил?
 - Ага, у меня мать, как Мюллер враз – «росколит», - резюмировал приятель, - не получится. А, потом, когда дознается, обязательно придёт к твоим родакам и потребует половину стоимости люстры.
 Да, такая перспектива меня явно не устраивала.               
 - А, давай её склеим! – предложил я, - у меня есть клей «Суперцемент», он клеит всё – даже стекло.
 - Тащи, да побыстрей! - обрадовался Серый.
 Я бегом домой и уже через десять минут мы намазывали разбитые половинки стеклянной тарелки, благо их было только две. Сложили прямо на люстре. Пока я держал, Сергей обкрутил её по диаметру несколько раз изолентой.               
 - Пусть немного подсохнет, потом снимем ленту, - под итожил я и спросил, - мамаша, когда должна прийти?
 - Вечером, часам к шести.
 - Это хорошо, значит, у нас ещё четыре часа есть, будем надеяться, что клей схватится.
 И мы сели, чтобы скоротать время, играть в шахматы и ничего ещё не разбить и не сломать. Это игра умственная, никакой-то волейбол, требует напряжения и сосредоточения извилин в голове, поэтому не успели мы и двух партий сыграть, как четыре часа незаметно пролетели.
- Будь, что будет, давай аккуратно изоленту срезать, пока матушка не пришла, - глянув на часы, предлагаю
 А, этот скупердяй, начал кочевряжиться:
 - Жалко срезать, я её лучше на карандаш намотаю.
 - Так не получится, - говорю, - клей слабо держит, одно не ловкое движение и хана!
А этот, гад – за своё:   
 - Нет! Давай наматывать.
 Не знаю, чем бы закончились наши препирательства, если бы внизу в подъезде не хлопнула громко дверь.
- Это точно, матушка возвращается! – сказал Сергей.
 - Держи люстру за стекляшки, а я срежу по-быстрому изоленту! – с командовал я.
 Так и сделали, аккуратно сняли со стекла ленту, смотрим – висит.
- Всё, теперь не дыши, - и добавляю, - я домой пойду, а то и так долго загостился, меня уже предки, наверно, заждались.
 И, только я – к двери, а тут и мать Серёгина заходит. 
 - Здрасте и досвидання! – сказал я.
 - Ты, что уже уходишь?
 - Да, - отвечаю, - засиделся я тут у вас, и – бегом -вниз-по-лестнице.               
 На следующий день встречаю Серёгу во дворе и интересуюсь:
 - Ну, как не раскрыли наше жульничество?»
 - Нет, - улыбнулся он, - не раскрыли, но люстра всё равно лопнула.
 - Как же так получилось?
  Он и рассказывает: «Сели мы вечером смотреть телевизор, а матушка и предложила:
 - Зажги верхний свет – одну лампочку на люстре. 
 Ну, я и включил, а она глянула и говорит:
 - Что-то люстра грязная, давненько я её не протирала, а ну-ка неси тряпку!
 Я, её давай отговаривать, мол, нельзя на ночь уборкой заниматься. А, она на своём, дескать, смотри какие пятна на стекле, сейчас за две минуты вытрем. 
Я, думаю: «Это ж наши пятна от изоленты, их так просто хрен вытрешь», - но молча, подаю тряпку.
 Она, встав на стул, взялась за стеклянную часть люстры и повернула грязной стороной к себе.  И в это мгновение, одна половинка остаётся у неё в руке, а вторая падает на пол и с грохотом раскалывается на несколько осколков.               
 - Мам, я же тебя предупреждал, что вечером пыль вытирать или подметать – это плохая примета! – говорю.               
 Она слезла со стула и удивительно так пролепетала:
 - Да, наверно, ты прав, но осколки подмести всё равно придётся.
 - Ладно, - отвечаю, - это, я мигом, - и бегом за веником и совком.
 А, с утра она поехала новую люстру покупать…»
- Фу, - сказал я, - значит – пронесло.
- Пронесло-то, пронесло, - передразнил меня Серый, - но с тебя   моток изоленты!