Исповедь убийцы

Наконец дождался:  они подослали женщину.
- Служба спасения и поддержки, - назвалась она.
Кодовый  замок в парадной можно открыть из квартиры, достаточно нажать на кнопку.
Но не установлена видеокамера, я вообразил, как выглядит пришелица. Наверняка соответствует  хрипловатому голосу. Зловещая птица над вытоптанной мертвой землей.
- Недобрый вестник, - откликнулся я.
- Открывай! – потребовала она.
Наверняка стервятник, что нацелился на  добычу.
Но напрасно почуял во мне соперника. Я  не дотянул до хищника, наоборот, с каждым днем все труднее  уворачиваюсь от клыков и когтей. И все дольше  зализываю раны.
- Иван Иванов, - привычно представился.
Как научили родители, более того -  склонил голову и шаркнул ножкой.
Скрипнула шаткая половица.
- По доброй воле и согласно постановлению правительства! – напугала пришелица.
Чтобы выжить, пришлось впустить ее.
- Проходи, обманное постановление!
Приоткрыл дверь и выглянул в щелочку.
Живу я на втором этаже, и если случится вторжение, то захватчики обязательно пройдут мимо двери. Поэтому старательно наблюдаю за перемещением посетителей. Более того, вооружился на всякий случай. Подобрал на помойке кочергу – необходимый инструмент для поддержания огня, жаль, что у нас центральное отопление.
Местные обитатели  добровольно   покорятся захватчикам, лишь один мальчишка однажды показал мне язык, я достойно ответил ему: ребром ладони ударил по внутреннему сгибу локтя.
Некоторые сами призывают врага. Даже в осеннюю хмарь открывают окно на лестничной площадке, подают сигнал – путь свободен.
Пришлось сообщить участковому.
Совсем не просто было его обнаружить.
Сначала я попытался выяснить у прохожих.
Рядом нет магазинов или государственных учреждений, посторонние люди редко появляются в наших краях, местные жители обязаны знать, кто их охраняет.
Но почему-то не пожелали открыться мне.
- Не призывай нечистую силу! – невпопад ответила мне вездесущая старушка.
- Шел бы ты лесом! – послал меня сосед-грубиян.
Я живу в городе, и в лесу никогда не был, но, может быть, в дальнейшем воспользуюсь его советом. Когда враг выгонит жильцов на улицу.
Тогда забреду в непроходимые дебри и там сооружу шалаш. А если лес заповедный, где нельзя собирать лапник, то вырою  землянку. Если запрещено и копать, то забьюсь в нору.  Как поступают ущербные звери.
Заранее принялся подыскивать себе убежище.
Для этого обследовал подвалы.
В одних под ногами хлюпала вода, другие были забиты всевозможной рухлядью.
Но среди развала и убожества обнаружил обустроенный уголок.
Нащупал выключатель и  увидел аккуратно застеленную койку и телевизор на тумбочке.
А потом едва успел защититься от нападения.
Зверь, что напал на меня, попытался выцарапать глаза.
Истекая кровью, отступил от его логова.
Не послушался старушку и призвал нечистую силу.
Зато установил, что коты пользуются всеми благами  цивилизации.
Впрочем, животные, что живут с людьми,  переняли многие  наши привычки. Так воронье промышляет воровством, а падальщики зорко высматривают, чем можно поживиться.
Исцарапанный и окровавленный продолжил свои поиски.
Если в нашем доме многие меня знали, и кто-то даже уступал дорогу, когда встречались на узкой тропинке, то в соседних домах жильцы насторожились.
Враг, может быть, уже прорвался, первая кровь пролилась.
Два недоросля скрутили мне руки.
Я только потом догадался: не поверили вторжению, но были друзьями того парня, которого я ненароком обидел. (Помните, он показал  язык, а я удлинил нос растопыренными пальцами.)
Таким образом мне удалось выявить участкового, конвоиры доставили меня по назначению.
Хорошо, я догадался захватить с собой справку. Недавно  выписали из стационара, и теперь не  опасен для окружающих.
Липовая справка, сам составил ее, а печать нарисовал специалист, с которым по воле случая мы оказались в одной камере.
Мы познакомились. В той лечебнице он надежно укрылся от преследователей.
И конечно, мой приятель согласился со мной. Надо всегда быть настороже, и тогда, может быть, удастся выстоять.
-  Будто было мало печали, - ознакомился с моей справкой участковый.
- Открытым окном на лестничной площадке подают знак своим подельникам, - объяснил  ему.
- Стало больше печали, - согласился он.
Пожилой мужчина, которому совсем немного осталось до пенсии.
Я догадался, на стене висел календарь, прожитые дни  были с такой яростью зачеркнуты, что грифель кое-где прорвал бумагу, оставшиеся дни были заключены в траурную рамку.
Когда я поделился своими подозрениями, рамка эта поблекла.
Но участковый придумал, как обойтись без потерь.
В глазах, которые были похожи на мутные лужицы, появился проблеск надежды. Или вынырнули чертенята, что до этого таились на дне омута.
- Надо открыть во всех домах на всех площадках все окна! – придумал участковый.
- Зачем? – не догадался я.
- Потаенное письмо прячут  среди другой макулатуры,  под краской и притирками все бабы выглядят одинаково, так мы обманем супостата! – невразумительно объяснил он.
Не было чертенят, просто мне показалось. Остались  лужи с мутной водой, и привычно свесились щеки.
  - Мои предки были убийцами, - вспомнил я.
Когда не стало родителей, то уничтожил семейный альбом.
Мой прадед служил в войсках НКВД, я определил по петлицам. А значит, был замешан в массовых репрессиях. После переворота следователи не только выносили смертный приговор, но и сами приводили его в исполнение.
Капли крови ржавыми пятнами въелись в снимок. А когда я  разорвал его - при этом обломал ногти, - то проржавели пальцы, запястья и предплечья. И кажется, до сих пор не удалось очиститься.
Мы обязаны ответить за грехи наших предков. И хотя бы в малой степени загладить их вину.
- А мои, наверное, были разбойниками, - признался участковый.
- Поэтому требуется предупредить о скором с вторжении, - сказал я.
- Пришлось и  мне с кистенем выйти на большую дорогу. – Не смогли мы договориться.
Разбойник мысленно замахнулся,  различил я.  В руке был зажат кастет.
Я отступил к двери.
- Уходи, убогий, - попрощался со мной служивый.
Опять ярко выступила черная краска, что обрамляла оставшиеся до пенсии дни.
Очередная потеря, еще одного, так называемого защитника обычаев и устоев перекупили враги.
Снова придется бороться в одиночку.
Я привык к безнадежной борьбе.
Поэтому, вернувшись домой – и никто меня не задержал, - написал объявление. Печатными буквами, чтобы не опознали по почерку. 
В нескольких экземплярах по числу лестничных площадок.
Непростая работа: иногда  падали капли пота, и тогда стержень прорывал бумагу, но чаще всего получались корявые буквы, и приходилось переписывать задание.
Пожалуй, даже с голубями  легче бороться.
Надо обязательно извести вредных этих птиц. Не потому, что они гадят на голову, хотя  гадят, и обосновались по чердакам и подвалам – одна из них едва не выклевала мне глаза, - но могут подвести наших бойцов, что готовы встретить врага. Будут кружить над ними, и этим выдадут засаду.
Бойцы изготовятся, когда придет время, ждать осталось недолго.
Раньше я пытался поймать птиц.
Самые наглые, изображая подранка, волочили  крыло. Но взлетали  из-под ног.
Я измучился бегать за ними, теперь перестал ловить.
Когда писал объявления, проклятые  птицы  заглядывали в окно и бились о стекло.
Но к ночи я все равно закончил.
В школе – тогда еще  учился в обычном классе – учительница литературы извела меня необоснованными придирками. Требовалось изложить, что  видишь на картине, или определить скрытый смысл произведения. 
Меня хватало на несколько строк.
Но однажды я напрягся и исписал почти треть страницы.
- Ты тайный и опасный сочинитель, - похвалила меня учительница.
Теперь эти навыки пригодились.
Будет холодно, предупредил  жильцов.
Не стал объяснять, что враг не станет разбираться, но уничтожит любого подозреваемого. Всех, кого встретит на  пути.
Если вы откроете окно, предугадал я.
Но нет ничего хуже предательства, надо внушить им.
Иду на вы, так раньше примечали мы врага, или,  кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет.
Но с кем бороться, если обманщики  полонили нас фальшивыми улыбками? И готовы ударить в спину, когда отвернешься, заслонишься от них.
С заявлениями и с тюбиком клея ночью покинул ненадежное  убежище.
Дом наш заражен мышами и тараканами.
Когда люди заснули, они выбрались из своих укрытий. 
Под попискивание и шорох  осторожно подобрался к подоконнику.
Бумага надежно прилипла к пластику.
Потом  с трудом вскарабкался на следующую площадку.
Повредил ноги, когда  гонялся за воронами. Поэтому днем едва добрел до соседнего дома, где укрылся участковый. Спасибо, помогли добрые люди, подхватили  под руки.
Если б участковый был предателем, то упек бы  в каталажку. Оттуда мне недавно удалось вырваться. Помогла липовая справка с фальшивой печатью.
Новый друг организовал побег. Подговорил меня, я согласился. Когда надзиратель вошел в камеру и огласил его фамилию, он прикинулся спящим, а я откликнулся.
- От чего лечишься? – испытал меня дознаватель.
- Раньше чудилось, что нас окружают враги, - доложил, как научил подельник.
-  А теперь не осаждают?
- Теперь они стали друзьями, - не поддался я на провокацию.
- Больше не ошибайся! – предупредил начальник.
Так я оказался на свободе.
Чтобы в очередной раз не посадили, более не посмел настаивать.
Но неосторожно открылся участковому.
Он пожалел меня и не задержал.
Осталось несколько дней до пенсии. Размечтался, что укроется  в глухомани. Где непуганое зверье  придет к его избушке, а рыбу можно будет ловить голыми руками.
Будто остались такие места.
Не получилось убедить его.
Пришлось сослался на грядущие холода.
Если мы  площадках откроют окна, то первым делом померзнут наши меньшие братья. Мыши и тараканы сначала забьются в норы и в  щели, потом околеют.
Но  весна все же настанет. И  мы задохнемся от трупного запаха.
Надежный клей, предупредили меня в магазине, если среди жильцов найдутся предатели, то им не удастся отодрать объявление.
Расписался за директора жилконторы, и за членов учредительного собрания,  и за президента.
Они не посмеют отскрести от подоконника  славные имена.
Надо приоткрыть дверь и понаблюдать в щелочку.
Сначала всполошатся ранние пташки.
Девочки, что  приходит по вызову. И остаются у денежных клиентов.
Наверное, в нашем доме есть подпольные миллионеры.
Девочки так умаются ночью, что наверняка не заметят воззвания. Им бы выбраться на улицу, где дожидается машина. Рачительная хозяйка заботится о них.
Потом к своим станкам, толком не проснувшись, потянутся рабочие.  Им некогда заниматься подобной ерундой.
Наконец соизволят показаться интеллектуальные труженики. Они тем более не станут вмешиваться.
Но мне не удалось различить.
Не до наблюдения, сил хватило лишь добраться до кровати.
Обычно не сразу удается устроиться на бугристом матрасе. Но когда день прожит не зря, то забываешь о мелких неудобствах.
Словно очутился на обновленной земле.
И в знойной пустыне, которая веками не знала дождей, вдруг внутренние воды выхлестнули на поверхность. Там, где ветер песчаной пылью заносил мои следы, встали кусты и травы.
А на севере растаяли льды, и эскимосы наконец избавились от меховой одежды.
И у всех  вдоволь еды, и не надо в муках и в горечи добывать хлеб насущный.
Меня разбудили возбужденные голоса.
Не сразу удалось осознать происходящее.
Конечно, сначала всполошились старушки.
И что им не спится?
Жильцы на собрании  приняли повышенные обязательства. Если  дом признают образцово-показательным, то, может быть, разрешат меньше платить за воду, электричество, вывоз мусора, уборку территории.
Существуют десятки и сотни обременительных платежей, и с каждым годом их становится больше, и дорожают услуги.
Поманили сладким пряником, и мы повелись на приманку.
Но теперь, если не удастся очистить подоконник, нас могут вычеркнуть из списка претендентов.
Старушки призвали на помощь дворника.
А самая продвинутая вспомнила уроки химии.
Сын ее занимался ремонтом автомобилей. И раздобыл  кислоту, что разъедает ржавчину.
Канистру с этим снадобьем временно оставил у нее.
Пока другие пострадавшие возмущались и грозились покарать неведомого преступника (  некоторые безосновательно указывали на меня ), она приступила к активным действиям.
Надрываясь, вытащила канистру на лестничную площадку.
Ее подельницы в это время собрались около  другого объекта.
Щедро плеснула на ржавчину, то есть на бумагу.
Пластмасса ( современные мастера разучились работать с древесиной ) неожиданно задымилась.
Канистра опрокинулась.
Ядовитое зелье выплеснулось на ступени. 
Новая беда, старушки еще больше всполошились.
Такой едкий запах, такие пронзительные голоса, что можно задохнуться и оглохнуть. Чтобы выжить, тряпкой законопатил щель под дверью и хлебным мякишем заткнул замочную скважину.
Затаился в своем убежище.
Поэтому  они не вломились ко мне. Но задрожали стены, и в коридоре замигала лампочка.
Потом, наверное, попытались проникнуть в другие квартиры. Если кто-то открывал  дверь, то предъявлял оправдательные документы. Многие предусмотрительно обзавелись справками о благонадежности. С подлинными  подписями и печатями.
Потом – я осторожно подобрался к окну – разъяренная толпа выхлестнула на улицу.
Надо обойти соседние дома и обследовать окрестности. Тогда обязательно найдут преступника. А если такового не отыщут, то все равно кого-нибудь повяжут.
Есть подозрительные чудаки.
Когда-то на месте наших домов был лес. Его извели при застройке. Но сохранилось несколько  сосен.
Туда устремляются любители природы. Один из них повесил на ветку кормушку.
Упрямый гражданин, каждый день подсыпал туда семечки, которое выгребал местный пьянчужка.
Упрямцы сродни фанатикам.
А те, в свою очередь,  готовы на все.
Охотники устроили засаду среди чахлой растительности.
Более того, мне почудилось, что красными флажками огородили простреливаемое пространство.
Не для того, чтобы никто не погиб, случайно попав на стрельбище, но чтобы зверье не вырвалось из загона.
Проклятое место, но если сначала огородили небольшой участок, то постепенно он увеличился.
Дома, улица, район и город стали непригодны для проживания.
Но все же некоторым удалось спастись.
Человек в темном плаще и в надвинутом на глаза капюшоне перемахнул черед флажки.
Вернее подлез под ними, зацепился за веревку и сдернул капюшон.
Волосы упали на плечи.
Наверное, им не удалось задержать чудака, что приманивал птиц, или с ним уже разобрались иные карательные органы, поэтому выбрали более доступную жертву.
Некогда Власть провела воспитательную беседу.
Я случайно  забрел на то собрание.
Выступающий выражался путано и приблизительно.
- Такие люди как оселок для нашей совести, - заявил он.
И воздел указательный палец.
У него были длинные и гибкие конечности. Не получилось стать пианистом, но теперь он пытался наверстать упущенное. Пальцы шевелились.
- Нам зачтется проникновенное и снисходительное отношение к людям с ограниченными возможностями. – Задергались пальцы.
Многие зрители подумали, что лектор указывает на них.
Они возмутились, их огульно и несправедливо обвинили.
Подкаблучники расправили плечи, пьяницы мысленно пообещали более не потреблять эту гадость ( разве что в последний раз, на посошок ), даже кляузники устыдились.
Пальцы, почудилось мне, выискивали жертву.
Публика зачаровано наблюдала.
- С каждым может случиться беда, - предупредил волшебник.
Пальцы отыскали и приблизились.
Я пригнулся и ладонями прикрыл затылок.
Зал так тяжело и надсадно дышал, что раскачивались потолочные светильники.
- Можно сломать руку, ногу, - перечислил оратор. Сначала сладко и плотоядно улыбнулся, потом отринул неуместную гримасу.
- Можно повредиться головой, - нашел он проникновенные слова.
Лица, что уставились на меня, слились в одно ухмыляющееся лицо.
- Случайно проходил мимо, - попытался защититься.
А потом, когда добрался до дверей, оглянулся на пороге.
- Я такой же, как все, - попрощался с ними.
Но голос сел, они не услышали.
Или забыли, так давно это было.
Или участковый решил отличиться напоследок. Если отметиться на закате, то наградят дипломом или памятной медалькой. И в своем домике в лесной глуши повесит он на стенку этот знак отличия. Чтобы его уважали окрестные звери.
Или жильцы решили избавиться от  неугомонного соседа.
Если не напоминать, что скоро  война, если не думать об этом, то, наверное, удастся в относительном покое прожить оставшиеся дни.
Не получится, и если суждено погибнуть, то лучше сразу.
Смерть – это не воин с копьем и мечом или с бомбой и ракетой, но девушка в черном саване.
- Проходи, моя погибель, - позвал  ее.
Приоткрыл дверь и прислушался.
Тяжелые, неотвратимые шаги, но спохватилась, добравшись до лестничной площадки.
Или прочла мое воззвание – его еще не успели уничтожить – и догадалась, что легко меня не одолеть.
Шаги стали  воздушными.
Наверное, как крыльями взмахивала руками, но взлететь  не удавалось.
Я вооружился кочергой, потом отбросил ненужное оружие. Раскололась еще одна половица.
А когда выдергивал из-под двери тряпку, ободрал обивку, обнажилась свиная щетина.
Она сбросила плащ в прихожей, а я не подхватил его, но отступил от захватчицы.
От коротенькой юбочки, что напомнила школьные годы.
Если вы думаете, что в спецклассе, куда меня все же перевели, девочки скромнее одеваются, чем их вольные сверстницы, то глубоко  заблуждаетесь.
Когда оставшиеся на свободе  подруги прикрыли бедра крошечными лоскутками материи, то они последовали их примеру.
Если требовалось поднять упавший предмет, то не наклонялись, а приседали.
Одна из учениц, забывшись, все же наклонилась.
Надзирательница не сдержалась.
- Выйди из класса! – взвизгнула она. – Вернешься, когда прикроешь это непотребство!
А потом, немного отдышавшись, попыталась объясниться.
- А если бы я пришла в таком виде? – по-матерински пожурила подопечных.
Наше хихиканье постепенно переросло в оглушительный хохот.
Лишь одна девчонка почему-то заплакала.
Надзирательница была дородной  женщиной.
А ученица, которую выгнали из класса, досконально выполнила указание.
Проникла в директорский кабинет, его забыли закрыть, и сдернула со стола кумачовую скатерть. Ей обернула свои тощие ляжки. И когда вернулась в класс,  за ней тянулся  длинный шлейф королевской мантии.
Девчонку перевели в другую школу с еще более строгой изоляцией.
- Прикройся, - вспомнив тот эпизод, вежливо попросил я пришелицу.
- Боишься ослепнуть? – Обменялись мы приветствиями.
Она первой опомнилась.
Или участковый проговорился, или была родственницей одной из старушек, или еще каким-то образом выяснила, но посчитала меня законной добычей.
Поэтому оскалилась, то есть улыбнулась.
Так улыбается мясник, чтобы успокоить борова или быка перед закланием.
Я ответил ей подобным образом.
Но лицевые мускулы отказались повиноваться, поэтому указательными пальцами растянул уголки губ.
Я люблю спортивные соревнования.
Начало боя вроде бы осталось за мной.
- Мы случайно не учились вместе? – спросил у нее, чтобы закрепить победу.
- Надо щелоком отскрести пол и стены. – Огляделась пришелица.
- Разве не тебя выгоняли из класса? – вспомнил я.
- Отскрести и забыть все былое.
- Непотребный вид! – Прогнал я ее.
Она не стала перечить.  Но ей не удалось отыскать кумачовую скатерть, напрасно она заглянула в шкаф и даже прошла на кухню.
На всякий случай я последовал за ней. Могла подложить бомбу с часовым механизмом.
Я прислушался, часы не тикали.
Некоторую взрывчатку невозможно  обнаружить.
Не нашла скатерть, но послушно прикрылась передником, который принесла с собой.
Мне наконец удалось сглотнуть густую слюну, но горечь осталась.
Выиграл еще одно сражение, но победа не принесла удовлетворение.
- Живешь один. – Попыталась она переломить ход битвы.
Заявила утвердительно, догадалась каким-то образом.
Под передником, почудилось мне, бесконечно струятся ноги.
Надо  достойно ответить ей.
Прознали, как настороженно я отношусь к соседям. К вездесущим старушкам, к грубым мужикам, к их зачуханным женам.
Молодежь разъехалась по новостройкам, а здесь остались только выпускники моей школы.
Она случайно оказалась в этих краях.
Напрасно я попытался унизить ее.
Но не признал поражение, тем более она  проговорилась. С одиноким человеком легче разобраться, за него никто не заступится.
- Я все вычищу. – Окончила предварительный осмотр.
Вычищу тебя, различил я скрытый смысл.
Враги заслали лазутчика; чтобы очнуться и не поддаться ее влиянию, незаметно подобрал кухонный нож. Пальцы надежно обхватили щербатую рукоятку.
- Где у тебя таз и ведро? – спросила обманщица.
Что же ты делаешь, разве для этого созданы женщины? мысленно воззвал я.
- Целый день придется провозиться.
Послушно отправился на поиски, но устроил засаду в комнате.
Перед актом  заглянул в окно.
Они поразили цель, загонщики свертывали флажки. Охотники несли шест, к которому была приторочена туша. Зверя или человека, толком не удалось разобрать.
Вспомнил, как уступал им дорогу, если приходилось встречаться на узкой тропе.
Более не буду уступать.
Затаился около двери, чтобы ударить наверняка, когда она выйдет из кухни.
Зря я разорвал снимок  прадеда, каратели носили другую форму.
А он в составе кавалерийской бригады  крушил бандитов.
Но  не сложить осколки.
Не легкие и воздушные шаги, но когда она направилась к плахе, под ее ногами прогибались половицы.
Или рука моя отяжелела, и только обеими руками удалось поднять нож и прицелиться.
Я зажмурился, укрывшись от ее взгляда.
После этого ударил.
Когда бьешь наугад,  то немудрено промахнуться.
Надо было ударить в грудь или в живот или перерезать сонную артерию.
Но попал в бедро, и услышал,  как трескается кожа.
Хлынула кровь, штанина намокла и прилипла к ноге.
Но я не ощутил боли.
Капли падали на пол и разбивались.
Стало больно и отрадно, когда вблизи  различил ее лицо.
Такое огромное, что оно заслонило весь мир.
Может быть, теперь удастся выздороветь?
Ухватился за спасительную эту мысль.
Не существует туннеля, которым мы уходим в другие миры. А есть пустота, и я балансировал на краю  пропасти.
Надеясь и боясь поверить, что женщина поможет выстоять.
……………….
Г.В. Декабрь 24.