Лесничии Вселенной, кн. 1, гл. 5, 1

       1

Скорость корабля приближалась к скорости подпространственного перехода. Лукич восседал в своем кресле в рубке и наблюдал за действиями экипажа.
На Дтена было приятно смотреть. Должность капитана ему была явно к лицу, не форма, тем более что она практически не изменилась, только звездочка на погонах слегка подросла, и на груди появилась новая нашивка, а, именно, должность. Став полноправным капитаном корабля, он как-то сразу повзрослел, серьезней, стал, что ли. Такому Дтену даже капитанское кресло подходило куда как лучше, нежели кресло механика, хотя друг от друга они отличались только местом расположения. Они были прямо созданы друг для друга, являя собой единое целое: человек и кресло, кресло и человек. Власть Дтена совершенно не развратила. Тилеанина вообще трудно чем-либо испортить, особенности быта и воспитания. Единственное, что привнесла в характер Дтена новая должность – это уверенность в себе, в своих силах, а не самоуверенность, как это часто бывает у землян. Так и надо, капитан должен, нет, просто обязан, верить в себя и в своих людей, как в себя самого.
Додумавшись до «самоуверенности» и «уверенности в себе», Лукич тут же завел теологический диспут с самим собой. Спорить с собой, с одной стороны гораздо легче, ты знаешь, все, даже самые потаенные, мысли своего оппонента, но с другой стороны, попробуй, обмани себя самого. Самообман – не такая уж легкая штука. Мысли лениво текли в голове скучающего землянина, перескакивали одна за другой, путались и мешались друг другу, но заняться было нечем, по этому Лукич не препятствовал свободному скольжению своих мыслей, воспринимая это занятие как своеобразный отдых. Так и не найдя ответа на вопрос, почему человек должен верить в себя, но самоуверенность это плохо, Лукич позволил своим мыслям переключиться на что-нибудь иное. Иным оказалась Стар, попавшая в поле зрения адмирала.
Стар, как обычно, была сосредоточена и слегка смущена, являя собой очень странный симбиоз: решимости и нерешительности. Детская не уверенность в себе, ни как не хотела ее покидать.
Зацепившись мыслями за «не уверенность в себе», Лукич опять переключился на «уверенность в себе» и «самоуверенность». В процессе размышлений, «самоуверенность» превратилась в «самонеуверенность». Не найдя ответа на мучавший его праздную голову вопрос, но изобретя новое слово, Лукич сразу успокоился, и данная тема размышлений покинула его голову. Видимо вылетающая из головы мысль, отдачей развернула голову в другую сторону, и в поле зрения Лукича попал новый механик.
Новый механик корабля «Тилен» действительно был фигурой довольно колоритной и стоил того, чтобы к нему привлеклось внимание. Описание механика можно начать с того, что, по совместительству, он являлся Хранителем Академии Истории. В тилеанском «табели о рангах» он занимал гораздо более высокую ступень, чем капитан первой звезды Дтен. Он являл собой совершенно не нормальное зрелище для Тилена, лейтенант – механик со звездой Хранителя на груди, которая приравнивала его к адмиралу.
Такое положение вещей вносило некоторый дискомфорт во взаимоотношения экипажа. Дтену было не совсем удобно отдавать приказы лейтенанту, которого он обязан, был приветствовать как адмирала. Степ, так звали нового механика, изо всех сил старался сгладить эту шероховатость. Он понимал, в какое не удобное положение ставит его присутствие капитана. Но что он мог поделать? Он изучал историю освоения космоса и следующую свою фундаментальную работу посвятил вне тилеанским цивилизациям. Так как земляне и денсарцы были единственными известными на Тилене  представителями других планет, то изучением их истории, быта и культуры и занялся Степ.
Хоть он и не знал, что на одном из земных языков слово «степ» обозначает шаг, тем ни менее ради науки он решился на довольно решительный шаг. Стать начинающим механиком корабля после второго омоложения, да еще когда занимаешь такое высокое положение в обществе, и все это ради того, чтобы максимально приблизиться к объекту изучения. Вернее к объектам. Действительно, где еще, как не на борту корабля «Тилен» изучать эти планеты живьем, а не по завозным материалам? Тем более что материалы эти собирали совсем не специалисты. Историков в штат экспедиции пока не включили, по этому Степ занял освободившееся место механика. Свои новые обязанности он исполнял довольно хорошо, по этому с его присутствием на корабле мало помалу смирились все, даже Дтен, хоть и чувствовал себя не совсем уютно.
На Денсаре Степ пробыл почти месяц. Он единственный из экипажа, кому было чем заняться вне полета. Он изучал Денсар, пропадая целыми днями в королевской библиотеке, наедине с пыльными фолиантами. Ни для кого не было секретом, что ради этого он и прибыл на планету. В истории Денсара на лицо была огромная белая дыра. Дырища! Эту загадку он и поставил своей целью разгадать, а должность механика приблизила его к вожделенному объекту изучения. Не последнее место в своей работе он отводил разгадке тайн черных гор, открытых Лукичом. Вообще то эти горы были отчетливо видны даже из космоса, но землянин первый, кто привлек к ним внимание общественности, доказав их искусственное происхождение.
Сейчас корабль нес всех к Тилену, а от туда, на Землю, что опять же предоставляло широкие возможности для изучения истории теперь уже этой планеты. Лукич с удовольствием отвечал на все вопросы Степа относительно Земли. Выкладывал все, что знал, правда, знал совсем не много. Степ его за это не осуждал. У каждого своя специализация. Сам историк, на пример, совершенно ни чего не знал о растительности своего родного Тилена.
Лукичу понравился новый механик. Своими подчиненными Лукич не считал ни кого, скорее друзьями – товарищами, как человек и товарищ Степ его устраивал. Они уже были знакомы до этой встречи, но так землянин был знаком, наверное, с половиной населения Тилена. Во время их с Риммой визита в Академию Истории подержались за руки, даже лица не запомнил. Когда Разум – Советник связался с Лукичом, чтобы узнать, как тот отнесется к такому своеобразному механику, Лукич с радостью согласился.
В новом механике его устраивало все. Если Дтену и Стар, во время пребывания на Денсаре, вполне хватало друг друга, чтобы не скучать, самому Лукичу скучать было совершенно некогда, то свободное время четвертого члена команды, во время вынужденного бездействия, землянина, как руководителя, несколько смущало. Механику, вне полета, заняться было нечем, по этому историческое пристрастие Степа могло только приветствоваться, тем более что в истории Денсара было много интересного и для самого Лукича.
Еще адмиралу Лукичу в личном деле нового представителя коллектива понравилась графа №4 «Омоложение». В личном деле любого тилеанина была такая графа. В ней отмечалось количество пережитых омоложений, реальный возраст, физический возраст, которому соответствовал сейчас организм, и знак «плюс», или «минус». «Плюс», если организм в данное время старел, и «минус» если молодел. В четвертой графе Степа, после слова «омоложение» стояла следующая запись: «2, 170, 40, «минус»», что обозначало: Степ уже перенес два омоложения, ему исполнилось сто семьдесят лет, состояние организма соответствовало сорока годам, а сам организм еще продолжал омолаживаться. Это начисто исключало все возможные трения между мужчинами команды, которые могли бы возникнуть, появись у Степа пылкие чувства к Стар.
Дтен любил Стар – это нормально. Для Лукича, хоть и прошедшего процедуру омоложения, она все равно была девчонкой. Для Степа же, она являлась ровесницей пра, пра, пра, правнуков. Не смотря на свои омоложенные организмы, люди, все-таки, тянулись к своим ровесникам, представителям одного с ними поколения. Общие воспоминания, общие интересы и, в конце концов, одинаковый жизненный опыт, позволявший им, осуждая молодежь, сказать сакраментальное: «Да, мы в их возрасте такими не были»….
Размышления Лукича прервал голос Дтена:
- Подпространственный переход на конец отсчета! Мозг, отсчет! – до этого они переговаривались довольно тихо, и Лукич не обращал на деловой разговор своих товарищей внимания, воспринимая его как фон своих размышлений.
-Двадцать семь, двадцать шесть…. – начал монотонно отсчитывать Мозг.
Землянин тут же начал клевать носом. Из дремы его вывел возникший в голове голос Разума – Советника, смешавшийся с голосом Мозга корабля:
«Привет, Лукич! Как дела?»
«Лучше всех», - мысленно ответил землянин.
«Даже лучше чем у меня? Не может быть!»
«Да, ладно тебе, не завидуй. Что ты мне хочешь сообщить?»
«Я, собственно вот чего звоню», - терминология Лукича прижилась, и теперь все Р’кандры свои ментальные беседы называли не иначе, как «звонки», хоть телефоном ни разу в жизни не пользовались: «Через две недели состоится премьера постановки Риммы и Слена. Ты бы прилетел, им будет приятно. Это они попросили меня связаться с тобой».
«Именно этим я сейчас и занимаюсь».
«Что ты имеешь в виду-у-у…», - голос Разума как-то не естественно исказился, превратившись в визг, и пропал где-то за пределом слышимости.
«Эй, Разум, ты куда?» – спросил Лукич, но ответа не получил.
-Мы в подпространстве, шеф, - доложил Дтен.
-Тогда мне все понятно. Мозг, а ты с другими Р’кандрами можешь поддерживать телепатическую связь, находясь в подпространстве?
-Нет, мы выпадаем из пространства и времени, для нас сейчас не существует ни того, ни другого, а, стало быть, и связаться с нами не возможно. Нас просто нет. В реальном мире мы не существуем.
-Страсти то, какие, но, в принципе, я так и подумал. У меня тут Разум – Советник сейчас пропал. Еще и на пищал чего то на последок, аж голова заболела.
Через трое суток, по корабельному времени, корабль вернулся в реальный мир. Лукич сразу же связался с Разумом – Советником:
«Лукич, учти на будущие», - вместо приветствия нравоучительно ответил тот: «Перед вылетом вы обязаны сообщить, когда и куда отправляетесь. Дтен, как капитан, это обязан знать».
«Это моя вина»,- выгородил подчиненного Лукич и, сочиняя на ходу, продолжил: «Я запретил сообщать, думал сюрприз сделать».
«Сюрприз удался, хорошо мы хоть догадались, что вы нырнули в подпространство. А если бы не догадались? Ведь спасателей бы отправили».
«Ну, вы же не тупее паровоза. И завязывай ворчать, тебе не идет».
«Да, что на тебя ворчать? Толку, ни какого. Я так понимаю, вы сейчас подлетаете к Тилену?»
«Молодец, правильно понимаешь».
К вечеру следующего дня корабль совершил посадку в космопорту города Тилен. Встречающих было меньше, чем в предыдущий прилет Лукича на планету, но, все-таки, гораздо больше, чем он предполагал.
Среди встречающих были: Римма с Сашей, все Слены: и та, которая бывший капитан корабля «Тилен», а теперь уже отчетливо беременная жена Клена, и тот, который музыкант, и земная представительница рода – Татьяна, с дочкой на руках. Девочку назвали Любовь. В порт прибыли: Ди Длен, Клен, родственники Стар, Дтена и Степа, а так же его многочисленные коллеги и ученики, что еще раз подтвердило ценность Степа, как историка.
Все оживленно говорили, каждый о своем, создавая невообразимый гул. Только Мозг корабля и его ребенок производством шума не занимались, они разговаривали мысленно. Вдоволь нашумевшись, разлетелись по домам.

продолжение http://proza.ru/2024/12/23/788