Гимназия

               

  Школа, в которую я пошёл, находилась прямо под боком. Это была бывшая женская гимназия. Старое её здание выходило на улицу Дарвина, где находилась наша квартира, а большой новый корпус в четыре этажа, построенный уже после войны – на улицу Красина.
  Наверное, она была лучшая в городе. На фасаде была красная вывеска с золотыми буквами: «Харьковская средняя школа № 1 имени В.И.Ленина». Понятно, что при таком имени её курировал обком КПСС, и учились там, в основном отпрыски родителей имеющее какое-то отношение к этой партии. Благо, мой отец работал в горисполкоме, а мать в театре, вот нас с братом и приняли в эту по современным меркам элитную школу.
  Даже форма в начальных классах была, как у гимназистов. Тёмно-синий китель с золочёнными пуговицами, фуражка с кокардой в виде раскрытой книги, белая рубашка и настоящие брюки на поясе. У девочек – такого же цвета строгие платья школьного образца и черные передники с непременными светлыми бантами, заплетёнными в косички. Это напоминало картинки из старых фильмов. И обучение соответствовало статусу такого учебному учреждению.
Кроме предметов, которые были в обычной школе, у нас преподавали: каллиграфию, этикет, бальные танцы и хоровое пение с индивидуальным вокалом.
Кроме того: отдельный математический класс и углублённое изучение иностранных языков, правда, по желанию: немецкий, английский и французский.
И преподаватели были, это я позже узнал, на уровне вузов. Наша англичанка, например, проходила стажировку в Англии, а по физике был – кандидат наук, не говоря о том, что директриса была депутат Областного совет.
В общем, как сейчас говорят – элитная школа. Каждый месяц приезжали какие-то делегации, даже из других стран, а мы им устраивали всякие выступления с танцами и непременным хоровым пением, а в фойе гостей всегда встречал свой школьный оркестр духовых инструментов. В праздничные дни выступали даже артисты из разных театров, филармоний и цирка.
 Это, скорее всего, делалось для того, чтобы учащиеся охотно ходили в школу, не прогуливая занятия. И я втянулся в этот круговорот получения навыков и знаний.
Со всеми предметами особых проблем не было, а вот с чистописанием и каллиграфией была беда. Дело в том, что сначала мы писали, только карандашами, а старательным и опрятным, месяца через два разрешали писать пером и чернилами.
А, я по привычке пытался карандашом писать левой рукой. Но учительница, всегда заставляла писать – правой. И я со временем, когда тоже стал писать перьевой ручкой, понял почему, она это делала. Ну, это понятно – делать правильный наклон и нажим ручкой с металлическим пером, левой рукой – очень сложно. Вот так меня и переделывали из левшей – в правши.
И я старался изо всех сил, делая такие толстые нажимы, что она часто говорила мне: «Ну, зачем ты так, сильно давишь на перо? Ведь у тебя буквы, получаются, почти, с палец толщиной».
И все смеялись. А я, вспоминая слова художника, всё равно продолжал рисовать и правой и левой рукой…