Промозглое утро

   Серая хмарь. Ни одного просвета.   Сумрачно, мрачно, промозгло до дрожи.
Сырая, почти черная земля, кое-где припорошенная мокрым снегом. Воронки, сухие палки засохшей травы, торчащие в разные стороны разбитые стволы деревьев. Безрадостный пейзаж.

   На кочках трясет безбожно. Каска ударяется о броневой лист. Безостановочно долбит башенный пулемет, КПВТ. Едкий запах стрелянных гильз. Слышны близкие разрывы снарядов. Наш бронетранспортер на максимально возможной скорости несется к темнеющей впереди группе деревьев.  Работает артиллерия. В посадке поднимается черная пыль.

   Еще только утро, а плечи уже устали от бронежилета. Навешанное снаряжение мешает в тесноте БТРа . Трудно сосредоточится.  Легкий  мандраж: что там впереди?

 Я – штурмовик. Позывной «Рыжий». Говорят рыжие везучие. Мне 25 лет. Две недели за «Красной ленточкой». Сегодня мой первый штурм.

   Глубокая канава и за ней бурелом. Стоп!

   -К машине! - звучит  уверенный  голос «Седого». «Седой» - командир штурмовой группы. Хотя он совсем не седой. Как и я не рыжий. Мой ровесник. Крепкий, среднего роста. Служил замкомвзводом в ВДВ. Воюет уже год. Но в штурмовиках недавно.

   Удар в плечо выводит из оцепенения.  Загляделся на  первую пару. В смотровой люк было видно, как братаны сливаясь с местностью ловко побежали вперед, стреляя на ходу.

   Я работаю в паре с «Седым». Стараюсь не отставать.

   - Прикрывай! Блин! Прикрывай!- кричит он.

   Грохот автоматных очередей сливается в сплошной гул. В лесопосадке видны слепящие вспышки. Отчетливый свист пуль над головой. Старший соседней пары, бегущей справа, переворачивается через голову. Будто его ударили по ногам.

   - Прикрывай! Прикрывай! Стреляй, куда я стреляю!- запыхался «Седой».

   Палец застывает на спусковом крючке. Слишком длинные очереди. От стремительного бега горит глотка.

   - Патроны беречь! – командир суров.

   Мы сосредоточиваем по вспышкам весь наш огонь. Вражеская огневая точка замолкает.  Вот и первые деревья. Вижу два трупа. Один солдат лежит навзничь на краю воронки. Тело в полевой форме иссечено осколками и покрыто черным нагаром. Поражен первым снарядом «Града». Второй лежит у разбитого пулемета  лицом вниз. Это он по нам стрелял.

   - Чисто!  Чисто! Три «двухсотых» противника! – слышны доклады с дальней части посадки.

   Слева в 50 метрах какая-то яма. Оттуда раздается звук автоматной очереди. Видимо,  кто-то остался у входа в блиндаж.

   - Выходи! Сдавайся! Мы тебя не тронем! – кричит «Седой». В ответ вторая очередь.

   - Дурак! Жить будешь! – повторяет командир.

   - «Рыжий», иди выкуривай!

   Я крадусь к блиндажу и бросаю гранату. Прижимаюсь к земле. Разрыв. Черный дым. Тишина.

   - Да, выходи же ты!

   Подползаю ближе и бросаю гранаты уже внутрь укрытия. Одну, вторую.
Взрывы сотрясают землю.

   - Спускайся в блиндаж! – следует мне команда.

   В темноте нащупываю тело и тащу наверх. Уже «двухсотый». Совсем молодой. Не сдался!

   - Закрепляемся! – управляет «Седой».

   Свинцовые тучи. Погода нелетная. Может быть, удастся передохнуть. Все так же промозгло, а меня уже не трясет. Даже жарко.

- Дроны! Дроны с запада! – чей-то тревожный крик.

- Все в блиндаж! Быстрее! «Рыжий» наблюдать! – хрипит «Седой».

   Кажется, дрон меня заметил. Куда мне? Тут только голые стволы. Вон густая поросль. Бегом. Дрон чуть завис и полетел в мою сторону. Надо успеть.

   Дрон хотел поднырнуть под ветки, но запутался. Оглушительный взрыв. Лежу не дышу. Я цел. Отсюда ничего не видно. Срочно на холмик. Возможна контратака.
Так и есть на нас почти летит боевая машина пехоты противника. Ее пушка извергает очереди небольших разрывных снарядов. Справа от нее вторая. Вокруг меня десяток разрывов.

     - Тревога! «Брэдли»! «Седой», с  тыла две «Брэдли»!

    Когда же появится солнце?...