Судьба или случайность

От чего зависит судьба.
            Давно это было, я работал сварщиком на заводе «Строммашина» в Брянске, где изготавливали огромные, длинной 74 метра, диаметром 5 метров и весом более 900 тонн, вращающиеся печи для обжига цемента. Конструкцию собирали из толстых стальных обечаек, где крайняя обечайка состояло из двух полуцилиндров с прорезями- окнами по всей окружности. Обечайки свальцованы из листовой стали толщиной 20 мм. И вот рядом с прорезями надо было приваривать ребра жесткости из стальных уголков. Мой старший сварщик, которого бригада недолюбливала и наделила его прозвищем Головастик, поставил этот полуцилиндр на одну кромку боковины, подложив под нее деревянную подкладку, подпер швеллером и прихватил сваркой. Так варить уголки было удобнее и быстрее. После установки полуобечайки он забрался внутрь, а я встал в вырез окна, и мы стали варить. Но тут кто-то тронул меня за плечо. Поворачиваюсь, поднимаю маску — это слесарь с соседнего участка, тоже Сергей, он работает по соседству на камнедробилках. «Ты бы, тезка, вылез из этой дыры. Не дай бог юзанет»- говорит он. Я не мог не прислушаться к совету опытного мастера, выбрался из окна и поднялся внутрь. Но только начал варить, как почувствовал, что опора уходит из-под ног.  Сначала медленно, а потом подбросила меня в воздух, я ощутил сначала невесомость в полете, потом удар спиной об железо, а железо снова подбросило меня в невесомость, и я, пролетев в воздухе какое-то расстояние, снова ударился о железо, но уже другой стороной. А маска опущена на лицо и снять ее невозможно, потому что руки инстинктивно вытянуты для защиты головы, и невозможно увидеть, что случилось. Получился пинг- понг, где я сам стал шариком. Оказывается, слава Богу, я отделался синяками, а моему старшему, Головастику, пришлось ремонтировать ребра, его покатало по железным уголка, по железным ребрам жесткости. Бог наказал его за нарушение ТБ и за то, что мог сделать меня инвалидом, если даже не хуже, хотя и по моей собственной неопытности тоже. Если бы сосед не отреагировал на возможную опасность, остался бы равнодушным к увиденной опасности, был бы я размазан по стальному полу этой многотонной громадиной, как масло по хлебу. А чуть позже этого случая, угроза жизни проявилась не менее реально и снова по собственной беспечности, а может и юношеской глупости.
           Осень того же года. Выпал первый снежок, а нам сварщикам выдали хорошие кожаные полусапожки на кожаной подошве, что для сварщиков не желательно. Я в них и на работе, и с работы. Поскольку я жил далеко от завода, у чужих людей снимал угол, а ехать приходилось рабочим поездом и по пути покушать не где, то после работы перед приходом поезда я заходил в заводскую столовую. Вот и в этот раз зашел в эту столовую и уже заканчиваю свой ужин, как вижу- пришел мой поезд. А это были еще поезда довоенных конструкций, где двери открывались вручную внутрь тамбура. Я быстро, не докончив ужин, бегу со второго этажа вниз. Выбежал и вижу, что поезд уже тронулся. Запрыгивать в поезд на ходу и бегать на ходу по крышам мы хорошо научились в системе Трудовых резервов. Для ремесленника вообще считалось позором садиться в стоящий поезд. Как, между прочим, и сходить с него, не дожидаясь остановки -только спрыгивать во время движения. Побежал я за поездом, догнал предпоследний вагон и вцепился в поручень последней площадки. А поезд – то катит с ускорением и мне надо разогнаться до его скорости. Я отталкиваюсь, а кожаные подошвы скользят по свежему снежку. И поезд меня затягивает между вагонами. Кончился перрон, и я уже бегу по гравию, потом по шпалам. Надо бы отцепиться от поручней, не бежать с вагоном, но, если я отпущу поручень, меня тут же подомнет следующий вагон-я уже боком ощущаю буфер между вагонами. А бежать по шпалам так быстро, как поезд, я уже не могу. Вот тут-то я окончательно поверил, что это последние секунды моей жизни. Будь что будет, мелькнуло в голове, я собрал все силы и какая-то неведомая сила, как мощная пружина, в которую превратились мои мышцы, выбросила меня из этой щели между вагонами, и я покатился под откос. Ушибся о гравий на насыпи, но на боль уже была второстепенным ощущением. Только слышу перестук колес удаляющегося поезда. В голове всего лишь одна мысль: «неужели жив?» Смотрю - снежок рядом, рука разодрана о гравий из нее сочится кровь, боль в коленке — значит живой? Ну, до следующего раза.»
          А следующий раз подвернулся летом. Решили мы с другом Леней из Брянска съездить в на выходные домой, к родителям. Самый удобный для поездки поезд Ленинград-Мариуполь. Он скорый, из Брянска уходит в час дня и в Брасово приходит, когда еще можно найти попутную машину. Только с этим поездом всегда одна проблема-нет билетов. Но мы оба прошли «курс молодого безбилетника» в одной и той же «ремеслухе» поэтому крыши вагонов для нас, как дом родной. Дождались поезда, на всякий случай попросились у проводников, но получили отказ и привычно воспользовались лесенкой на задней стенке вагона. Забрались, уселись на крыше, свесив ноги между вагонами, и поехали. Лето было жаркое, в вагонах духота, а мы на свежем ветерке, обзор великолепный, настроение великолепное. А поезд-то скорый и несется стремительно. Мы сидим на переднем краешке, я слева, он справа, лицом вперед навстречу ветру. Крыша под нами, как палуба корабля на волнах, ритмично раскачивается из стороны в сторону и даже согласуетя с перестуком колес. А колеса, набрав скорость и переезжая стыки рельс, уже выговаривают: «не догонишь, не догонишь, не догонишь.» И вдруг где-то под Навлей , словно тяжелый но мягкий снаряд ударяет меня в грудь. Сгусток воздуха пнул меня с такой силой, что я тут же опрокинулся на спину и поток налетающего воздуха потащил меня по скату крыши к левому обрезу этого ската. Тем более, что крыша покатая на обе стороны. Причем произошло это так быстро, что я сообразить не успел, как ноги мои уже оказались на самом краешке крыши и через мгновение я слечу с крыши. И тут Леня показал отличную реакцию. Он вцепился в мою рубашку уже на самом краю и удержал от падения. Потом мы общими усилиями вернули меня на крышу. А ведь с левой стороны, куда я падал, был второй рельсовый путь с бетонными шпалами, хотя тут бы и деревянных хватило. И скорость поезда была около восьмидесяти. Шансы мои остаться в живых равнялись нулю. Но, видимо, кто-то там наверху, в которого я не верил, дал мне еще один шанс. Опять до следующего раза. И этот раз тоже состоялся.
                Очередная осень и я студент первого курса БИТМа. Как было заведено, студент должен начать учебный год с уборки колхозных полей и в соответствии с этим правилом я оказался со своей группой в колхозе на уборке картошки в Дубровском районе. В колхозах никто гостиниц для нас не стоил и разместили всех по квартирам. Хозяин нашего дома, старичок с окладистой бородой, после нашего недельного пребывания, решил сделать ребятам доброе дело -устроить баньку. А банька у него была земляная,в землянке, как в подвале, и топилась по курному, т.е дым выходил не через трубу, а через дверь в бане. Протопил он баню, нагнал жару, согрел воду и дал добро- процедура началась. Моемся, паримся, жарко, не всем такая баня по душе и вскоре я остался один- люблю парную, парюсь в одиночестве. И вдруг почувствовал, что с мозгами моими что-то не так, вроде, как отделились они там от черепа. Наклоняюсь за водой, а они как будто перекатываются по черепу. Чувствую, что надо заканчивать пока чего ни случилось, но одеться уже не могу, сам себя плохо ощущаю. Не одеваясь, стал выбираться наверх. Так голышом оказался на улице. Вокруг никого. Стою и вижу, как мой угол зрения стал медленно уменьшаться, зона обзора становится все уже. И наконец увидел только узкую вертикальную полоску света впереди, в которую попадали часть дома и дерево. И все. В последний момент до меня дошло, что я отравился угарным газом, но уже ни крикнуть, ни пойти не смог. Я потерял сознание. Не знаю, сколько прошло времени, когда я услышал далекий-далекий голос «Сережа, Сережа». Открываю глаза и вижу сына хозяина, и моих ребят, окруживших меня. Медленно пришел в себя, мне уже подают мою одежду и цепляют за руки ноги, чтобы нести в дом, кто-то предлагает откусить кисленькое яблоко. Но восстановился я быстро, а ведь задержись в бане еще пяток минут, мог бы уже не восстановиться. Домашние твердотопливные печки коварная вещ, не редко люди, закрыв не вовремя трубу, утром уже не просыпались. Но я получил еще один шанс.
    Хотя шансы эти, надо признать, мне давались самого рождения. Я родился на настоящей войне, в партизанском отряде, в глухом Брянском лесу. И как только мне исполнилось десять дней, наши местные полицаи из Локотского РОНА в содружестве с немцами и финнами огромным числом нагрянули в этот лес, вытеснили партизан, захватили жителей  и погнали мою мать на руках со мной и вместе с другими женщинами в концлагерь, где моя судьба выглядела бы неважно. Но по дороге в лесной чаще, мать сумела уйти и спасти себя и меня. А через шесть лет она, судьба, устроила мне проверку.
            У нас не было большой речки или озера, поэтому дети купалась в мелких лягушатниках -торфяных ямах со стоячей водой. Тут учились плавать, нырять, развлекались в жаркую погоду. Причем нырянию уделяли особое внимание, соревновались, кто дальше нырнет, кто найдет в воде что-то потерянное. А в километре от селения была небольшая речушка с ключевой водой, на который были в отдельных местах довольно глубокие расширения русла. Одно из таких расширений называлось Белая Лужа. Вода здесь была чистая и прозрачная, как стекло, но холодная как любая родниковая, а сама Лужа, как аквариум, в котором на небольшой глубине видны снующие рыбешки. Хотя дальше от берега глубина была значительная и там взрослые ловили бреднем щук. И вот однажды лет в шесть я забрел туда к этой самой Луже. День был солнечный, жаркий. Я присел на берегу и стал наблюдать за рыбешками, мелькающими в воде, зелеными и синими стрекозами, зависающими над водой. На листьях прибрежных кустов грелись разноцветные бабочки, разложив свои крылышки на листике. Тут и стрекот кузнечиков, и разнообразные кряхтения лягушек больших и малых, шмели ползают по цветам. В общем настоящий райский уголок. Пока сидел Солнце хорошо припекло и стало жарко, захотелось освежиться. Я разделся и стал медленно входить в воду. А дно торфяное, топкое и, как оказалось, довольно круто уходило вниз. Я хотел окунуться по грудь и стал медленно, но осторожно переступать дальше вглубь. Вот вошел по пояс, вот уже почти по грудь, и вдруг почувствовал, что меня стала тянуть вглубь какая-то невидимая сила. Уже нельзя устоять на одном месте и шаг за шагом против своей воли стал погружаться в глубину. Когда меня затянуло по шею и стало понятно, что сейчас уйду с головой под воду, а плавать не умею, я понял, что тону. Если бы я запаниковал, засуетился, стал звать на помощь, а помощи идти неоткуда, то непременно захлебнулся бы и утонул. Но удивительно самому, я не растерялся, и понимая, что рассчитывать могу только на себя, я в последний момент набрал воздуха и присел в воду. Там я опустился на дно, повернулся лицом к берегу и цепляясь руками за дно пополз на берег. И выбрался. Ныряльные наши забавы были не напрасны. 
                А второй раз я тонул уже во взрослом возрасте, когда и плавать-то умел, а ныряльные навыки не пригодились. У нас сделали большое озеро и запустили карпа. Когда он достиг приличных размеров, его стали ловить всеми доступными способами. Я ловил с большой камеры от комбайна, положив на нее деревянный щит из сколоченных досок. Сидел я на этом щите, который был на высоте сантиметров сорок над водой, и забрасывал леску прямо с руки. Карп брал отчаянно. Причем он почти не клевал, а почти сразу хватал и тянул вглубь. Вот один такой «лихач» и хватанул мою наживку. Рванул он резко и неожиданно, так, что я выпустил леску из рук. Выпустив, тут же потянулся за ней и соскользнул с досок. Но, как оказалось, в доске торчал гвоздь, а я на нем сидел и мои трикотажные треники зацепились за этот гвоздь. Получилось, что я сам соскользнул с доски так, что повис на крючке с опущенной в воду головой и поднять ее над водой не могу. Пытаюсь оторваться от гвоздя, но не получается, пытаюсь порвать трико, но оно мокрое не рвется. А воздуха уже нет, сейчас начну вдыхать воду. И каким –то чудом удалось повернуться на этом крючке спиной вниз и сдернуть с себя трико. Снова мне повезло.