Воспоминания друзей Максима об авторе 3

Андрей Кислов
Более жизнерадостного и жизнелюбивого человека я не знал в своей жизни. Его природное обаяние, коммуникабельность, открытая улыбка и постоянный позитивный настрой всегда и привлекали к себе внимание. Каждый раз при встрече Макс обязательно говорил, как же мало мы с тобой общаемся, и я каждый раз неизменно с ним соглашался. Это было у нас вроде приветствия. К сожалению, видеться удавалось нам не часто, хотя я в то время уже жил в Москве. Рождение сына, учёба в институте оставляли очень мало пространства для встреч…
Еще в школьные годы мы часто бывали друг у друга в гостях. Взрослея, тоже встречались, и я помню, как пришел к нему на работу в ЗапСибИнвест, чтобы отксерокопировать редкую немецкую книгу по декору. Я так увлекся, что потратил весь картридж в копире, и на мое беспокойство Макс лишь отмахнулся, уверив, что утром придет системный администратор и все исправит. Он многие проблемы решал играючи и легко, во всяком случае, так казалось со стороны.
Потряс меня один случай с Максом, когда в стенах моего института, летом 1995 года, когда я вышел после защиты диплома из аудитории МАРхИ, то внезапно наткнулся на него. До этого он какое-то время жил в Америке, и мы долго с ним не виделись. А тут вдруг сталкиваюсь с ним нос к носу. Он ни разу за всю учёбу не был у меня в институте, не знал когда и во сколько будет защита и буду ли я там. Он просто пришёл, расспросил кого только мог и нашёл меня. А до этого, в далёком 1989 году, он помог мне и моему приятелю Володе на вступительных экзаменах по математике, поскольку ни он ни я в математике соображали не особо хорошо. Макс сидел и ждал нас около туалета, когда мы отпросимся и подойдём к нему, он тут же на коленке всё нам решил и мы благополучно вернулись на экзамен с готовым решением.
Во время школьных каникул мы соревновались в рисовании, гуляли и обсуждали различные подростковые темы. Одно лето мы увлеклись изготовлением петард. После нескольких удачных запусков на нас пожаловалась проходившая неподалёку мама с ребенком проезжавшему патрулю, и мы попали в милицию, но нас быстро отпустили.
С Максом всегда было интересно: невероятный выдумщик и рассказчик, искатель приключений и настоящий друг. У меня до сих пор хранятся некоторые из его подарков: спирограф, механический карандаш, привезённый из Будапешта и кукла-кролик, подаренный моему 3-х годовалому сыну Сашке в том же 95 году.
Мне запомнилось его увлечение готическим шрифтом. Он объяснял: когда кто-то попросит написать адрес или подписать документ, и ты это делаешь готическим шрифтом, это выглядит очень круто. Он часто записывал в блокноты свои мысли и изречения, используя перьевую ручку, придавая этому особую писательскую эстетику. Многие из этих записей в совокупности с жизненными наблюдениями в дальнейшем легли в основу его произведений.
Макс очень хорошо знал английский язык, постоянно читал книги на английском, смотрел фильмы в оригинале. Припоминаю случай, когда я как-то попросил его на слух записать текст композиции группы Sexepil – Nobody Is Not Island, которая мне в то время нравилась, а сам текст было невозможно достать. Макс, прослушав её буквально пару раз, записал мне её на листке формата A4. До сих пор помню его совет по изучению английского языка. Макс говорил, что для этого достаточно выбрать лишь тему или направление, которое тебе очень интересно, будь то фильмы, музыка или книги. Дальше пойдёт всё, как по маслу, главное лишь регулярность. Мне также запомнилась одна из приклеенных бумажек-напоминалок на его платяном шкафу с надписью «Start ploughing!», она мотивирует меня до сих пор.
Я безмерно благодарен воле случая, что свел наших отцов вместе на биологическом факультете МГУ в далёком 1958 году, что крепко сдружились мы семьями, что был в моей жизни Макс и остаются его родители и брат Дима.