Давайте дружить семьями. 20. В вагоне
Но вот хорошему настроению пришел конец: его начали точить сомнения насчет роли каждого в этой истории, а именно, что нужно Юбкину и чего ждет Борисов.
Опять встал вопрос: зачем Борисов сказал, что будет машина, ведь он сказал не просто так, а с прицелом на будущее, какая возникла у него идея.
«Машина ему ни к чему, - повторил прежнее Туренин. - Да он мне в прошлый раз хотел продать орден Красного знамени, и что-то очень дешево, почти даром. Откуда он у него? Тогда я решил, что он отцовский. Отец у него подполковник и будто участник. Но Юбкин меня разуверил, указав на ошибку, что подполковник и участник, но тех орденов и медалей, которые у него были, уже нет, мол, ты видел, когда после Марьи Ивановны спускался по лестнице на первый этаж, под ней в закутке киоск, они там, у Мельника, он милиционер в отставке, коллекционер и скупщик разных древностей, орденов в том числе, а тот орден не из отцовских, он его выдурил у приятеля и хотел тебе выгодно продать».
Сосед – невысокий, не жирный, но плотный в черном широком кожухе нараспашку, кроме того на нем синий шерстяной пуловер с треугольным вырезом, под ним белая рубашка с невыразителным бледно синим рисунком, ему лет пятьдесят, лицо свежее, у него ободряющий взгляд. Он был расположен к разговору, но что-то в Разуваеве его смутило. Когда Разуваев отвлекался от мыслей, тогда, отведя глаза от черного окна, он считал количество зубчиков на листочках в рисунке рубашки соседа. При этом, он старался не смотреть на него. Тот наоборот, рассматривал его с нескрываемым интересом, все также подбадривающе.
«А если гаражи в том ряду, что и орден, и между ними машина?» - опять подумал он. Куда делись его восторженность и самолюбование. Он приуныл, чувствуя неладное.
Но уже через минуту одернул себя: «Если так думать, то и подряд на ремонт сапожной мастерской тоже подвох. И от него надо было отказаться. Что же тогда не подвох, что не обман?»
Впрочем, он уже предлагал Юбкину прогнать Борисова.
Тот ему тогда сказал, чтоб он не торопился. Мол, быстрота нужна при ловле блох. Борисов еще пригодится.
Он согласился, что пригодится. «Но, пойми, есть в нем гнильца, он плохой, как бы вместо выгоды да не получить проблему».
«А Юбкин? Понимает ли он, что для него такая зависимость, полное подчинение человеку без принципов, с извращенными представлениями о жизни, где только «дай мне», для него (я-то с ним справлсь) плохо закончится. Мне он не говорит «дай». Боится. Здесь он хитрый. Все больше через Юбкина, педалирует на него».
Ему понравилось слово «педалирует» и он улыбнулся.
«Я не только разговариваю сам с собой, но и улыбаюсь. Что подумает обо мне мой сосед. Подумает, что дурачок».
Память подсказала ему примеры дурачков, которых он знал.
Он злился на Борисова, обзывал его, изощряясь все в новых и новых ругательствах, но что он мог сделать. Он не мог его прогнать. Он ничего не мог сделать. И поэтому просто наблюдал за ним. После тех немногих встреч с ним, конечно же, он не мог составить исчерпывающую характеристику о нем. Юбкин говорил ему, что Борисов пьяница. Он связал его пьянство с некоторой странностью в его поведении. Тот то грызет ногти, бросая в его сторону короткий взгляд, как бы любопытствуя, а что ты скажешь, если, вот это «если», беспокоило его больше всего, то чересчур уверен. Беспрекословная уверенность для пьяницы обычное состояние, она возникает после запоя, когда, как после смерти, возрождаешься, возвращаешься к жизни и уже другой - с ясностью видения и пониманием вещей.
Туренин был к нему несправедлив. Он был злым. И это он использовал его, а не наоборот. И еще злился, что, мол, он не такой, каким бы он хотел его видеть. Он в его свете был ничтожен.
Когда Юбкин однажды сказал ему об этом, то он ответил ему: «И хорошо, что злой».
Дизель остановился на станции Б. Попутчик, кинув ему «до свидания», вышел. «Он попрощался со мной, хотя мы с ним не сказали ни слова», - заметил Туренин.
Свидетельство о публикации №224122401623