Крест выбранный судьбой Глава 2

                После разбора полетов всех, кто был задействован в сегодняшнем вылете, дошла очередь и до Якова: Но что ж, я доволен вашим полетом лейтенант, ни ошибок, ни помарок, все выполнено в соответствии с требованиями летной инструкции. На этом разбор закончим, сейчас всем отдыхать, будем ждать, что нам принесет день грядущий. А вы лейтенант останьтесь. Я смотрю на вас и думаю, неужели ваш отец не смог подобрать вам более перспективную эскадрилью, где чаще поступают новые самолеты. У нас ведь в основном все то, что досталось мне от прежнего командира эскадрильи, я ничего нового не принимал.

 Мы будем, разделившись по звеньям дежурить на взлетных полосах с истребителями. Вообще Брест прикрывает десятая смешанная авиационная дивизия, базируется она на старых польских аэродромах в Пинске... Есть, конечно, а точнее был основной военный аэродром Бреста – Малашевичи западнее города, после раздела достался немцам. Теперь у нас семнадцать небольших посадочных полос в приграничных районах области, будем ими пользоваться, и их охранять.

- А вы знаете кто мой отец? Кто он?
- В первую секунду командир эскадрильи растерялся, потом подумал, лукавит, но глядя на внимательное выражение лица, вдруг понял, что взболтнул лишнее. Информацию о нем он получил в пакете, под грифом «Секретно», но совсем не предполагал, что Мазуров не знает кто его отец. Хотя не трудно было догадаться, ведь фамилия у него изменена, - как я об этом не подумал, - ругал себя полковник.
- Вы можете идти лейтенант, разговор у нас с вами получился какой-то глупый, поверьте мне, я знаю, что говорю.

- Действительно, глупый, - сказал Яков и вышел из кабинета: «Странно, почему же он не сказал, кто мой отец, чего боится, - размышлял Яков, идя в сторону столовой, где летчиков ждал обед, а затем отдых в высотке. «А в принципе, какая разница кто он, я прибыл сюда служить, вот и буду нести службу, а он раз до сих пор не открыл себя, то пусть все остается на своих местах. Если даже мама не сказала, кто же мой отец». Настроение у Якова было окончательно испорчено, когда он узнал, что ему забыли оставить обед, так как он новенький. Теперь будут готовить на скорую руку.

 Он сел за стол в ожидании чего ни - будь съедобного и задумался: Вот сколько он живет, столько его и окружают какие-то тайны, и не всегда приятные, а бывает даже агрессивные. Все равно, рано или поздно, но он узнает кто его отец, и выскажет ему все, что накипело на душе с самого детства. Да, у него была крыша над головой, его кормили, и в то же время, били, унижали, и так продолжалось, пока  отец не отправил в суворовское училище. Яков не чувствовал теплоту в душе при воспоминании об отце, он был, но где-то далеко от него, в другом потустороннем мире, но не в его, где он и его мама.

 От раздумий Якова отвлекли официантки, они рассматривали новенького из кухонной двери. Их удивляло то, что он, на них, не обращал внимания, не делал комплименты, как это делали другие, и вообще, он странный, решили они. Пообедав, Яков отправился на отдых.
 
Полковник Трофимов держал в руках телефонограмму, где ему предписывалось в суточный срок подготовить укрытия для самолетов вблизи взлетных полос: Чтобы это значило? Задавался он вопросом, - неужели будет война? А способствовало телефонограмме, нарушение инструкции дежурным звеном истребителей. Они подбили немецкий тяжелый истребитель Ме-110, который на попытку посадить его на советскую территорию, огрызнулся длинной пулеметной очередью. Не смотря на то, что летчики с утра до вечера проходили накачку политрука: не поддаваться на провокации – все – таки командир звена, в самолет которого угодило несколько пуль, решил, что его терпение не безгранично. И тотчас же две авиационные пушки пустили вдогонку немецкому летчику несколько, двадцати миллиметровых, осколочно-зажигательных приветов, которые нашли цель.

 Немецкий мессер, задымил и начал снижаться, пытаясь дотянуть до русла Западного Буга, за которым начиналась Германия. Визуально был виден взрыв. Такая несвойственная советским летчикам решимость была обусловлена телефонограммой, которую теперь держал в своих руках полковник Трофимов. Вроде бы подготовлено все, проверено – перепроверено, остается только ждать. А ждать оставалось совсем не долго. Трофимов решил позвонить в Минск, узнать, что там нового у разведки, но на местах уже никого не было, дежурный посоветовал звонить в понедельник.

В два часа ночи командир десятой смешанной авиадивизии объявляет боевую тревогу, по телефонной и радиосвязи.
Сон Якова прервался ревом сирены, он подскочил, за несколько секунд успел надеть на себя форму и выбежал из комнаты, все торопились на выход, на построение. В это время дежурное звено капитана Седых было в воздухе, когда маленькая взлетная полоса его была обстреляна реактивными минометами. Его звено прикрывавшее Брест в мирное время, за свой первый бой уничтожило два немецких бомбардировщика XIII и один истребитель Ме 109.

По машинам, закричал командир АЭ, - поднять самолеты в воздух, не дать немцам разбомбить аэродром. Уже в воздухе Яков перевел дыхание, стал нормально дышать. - Что произошло? Но не успел ответить себе на вопрос, на горизонте появились тяжелые вражеские бомбардировщики. Он вышел впереди ведомого и покачиванием самолета показал направление вражеских самолетов, после этого занял свое место в звене.

 В считанные минуты в небе началась карусель, эскадрилья Трофимова носилась за вражескими самолетами, два подбитых пошли вниз. Русские летчики хорошо представляли, что нужно делать. Они старались заходить немцам в хвост и занимать выгодное положение для открытия огня. Затем, быстро разворачивались на сто восемьдесят градусов и выходили немцам в лоб. Одерживал победу тот, у кого были крепкие нервы и смекалка, а может даже и чуточку везенья. В первом бою была потеряна одна машина, летчик погиб, Яков получил ранение, пуля прошла по касательной, разрезала шлем, а вместе с ним, кожу головы, зацепив кость черепа, он чувствовал, как кровь просачивается вниз из шлема, капает на плечо. В глазах появился туман, в голове пронеслось, надо посадить самолет, пока в сознании.

Командир его звена видел, что истребитель Якова подвергся обстрелу, но самолет не загорелся, значит все в порядке. Заметив, что Яков качнул крыльями, показал – садись на запасную полосу. Вслед за Яковом приземлился и сам. Он подбежал к самолету, Яков был без сознания. Он вытащил его из кабины, подбежали техники, и отнесли его к ожидавшей машине. Его отправили в госпиталь.
 
Якову по дороге в госпиталь сделали перевязку, так как кровь не останавливалась, медсестра торопила водителя, боясь, что раненного они могут не довезти, умрет по дороге. 

После того, как Якова увезли, командир звена приказал его истребитель перегнать вслед за остальными на аэродром в Пинск, единственный аэродром, прикрытый средствами ПВО - батареей зенитных орудий противовоздушного дивизиона Пинской военной флотилии.

Отец Якова был в курсе, куда направили его сына, конечно, если бы знали в военкомате, кто его отец, то подыскали ему службу и лучше, но он не хотел навредить сыну, тогда будет двух - полярность. Одни будут стараться быть ему «друзьями», другие открыто ненавидеть, поэтому был в курсе только командир эскадрильи.

Он часто вспоминал свой неблаговидный поступок в отношении сына и жены. Его пощечины снились ему по ночам, он не понимал тогда, что Яков ребенок, а все дети тянутся в первую очередь к матери, а потом уже к отцу. Это когда они подходят к зрелому возрасту, у них меняется внутренний мир, становятся мужчинами, и им необходим отец. У Якова получилось, что мать заменила ему отца, его отеческую любовь к нему. Но то, что сделано, не вернуть, пожалел об этом не раз, а вот с сыном поговорить, так и не решился. Теперь война, и никто не знает, как сложится судьба его сына, летчики гибнут часто, но может все-таки пожалеет его судьба, ведь и так она ему дала тяжелый крест нести, уж он это знает, но сделать для него ничего не сможет, если бы даже захотел, сын не примет от него помощи.

 За ежедневными боевыми сводками, первыми потерями в пехоте, на море и в воздухе, мысли о сыне, как-то отошли все-таки на второй план. О жене он позаботился, хоть она и ушла от него, распорядился, чтобы ей были выданы карточки на столовое питание и подвоза для «буржуйки» дров. В доме, где она проживала у своей матери, было отключено отопление. На этом помощь ей, была ограничена.


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ