Урал из поезда

ВИКТОР БОГДАНОВ

УРАЛ ИЗ ПОЕЗДА
(начало неоконченной повести)


     В детстве я ездил поездом от нас в Россию: в Москву, в Орёл, в Ленинград. Это всегда было летом. И особенно я любил проезжать Урал – его небольшой кусочек перед Пермью. Там был долгий безостановочный перегон, и дорога шла по берегу тихой петлистой реки Сылвы. Странное имя, не правда ли?..
    
     Так вот: речка была спокойная, неширокая, заросшая водной растительностью, лишь кое-где темнели чистые окна, и течение убыстрялось на них – из поезда было видно.
    
     Её противоположный берег упирался в каменную стенку, отвесно вздымавшуюся на несколько десятков метров над водой. В эти скалы светило мягкое вечернее солнце – и они казались розовыми и тёплыми. А речная вода – прозрачная и сонная – казалась сиреневой и глубокой.
    
     Поезд шумно пересекал эту местность на полном ходу: вагон мотало, я льнул к открытому окну, и мой подбородок стукался о гладкую жёсткую раму, сильная струя ветра била в лицо, и от этого трудно дышалось. На поворотах я глядел назад, на хвост нашего поезда, загибавшийся такой крутой дугой, что каждый раз я боялся, что последние вагоны вот-вот полетят под откос, оглушительно грохоча. Но гремело только внизу, у меня под ногами, и, наверно, какая-то цепь колотилась под вагоном о шпалы, перебивая стук колёс своим нудным бряцаньем.
    
     На Сылве чернели резиновые лодки рыбаков, взмахивавших длинными гибкими удилищами. Мокрые лески блестели, и пойманная рыбёшка иногда трепетала сверкающим слитком над водой – пока не падала в лодку.
    
     Наш берег был луговой, низкий, и в окнах на другой стороне вагона проплывала золотисто-изумрудная, чуть всхолмлённая равнина с продолговатыми стогами свежего сена, а на горизонте виднелась тёмная полоска леса. Кое-где обнажённая земля и железнодорожная насыпь были непривычного цвета сурика.
    
     От вечернего солнца вся местность полнилась сочными – торжественными и немного траурными – красками: червонными, угольными, багровыми, густыми оттенками зелёного и голубого. Всё отбрасывало чёткие длинные тени и было невыразимо земным, близким, вечным...

     Мне хотелось выйти и остаться здесь навсегда.

     Мне хотелось выйти и остаться. Но оставаться было незачем. Жалеть ли об этом? Придумывать ли ещё одну вариацию-пастораль?.. Выйди я – и ничего, ничего бы не произошло: всё сложилось бы точно так, как оно сложилось. Уже тогда всё было определено, и время начинало неумолимо воплощать мою судьбу...

     Я неотрывно глядел в окно несущегося поезда. Местами река отступала, словно сторонясь грохочущего железного пути, и на мгновенья её закрывали полустанки: маленькие, в несколько домиков, белые, уютные, тихие. По луговинам бродили тяжёлые задумчивые коровы, а пёстро одетая ребятня копошилась в стороне от полотна и смотрела на поезд. В окно врывался запах сена, жилья и смешивался с пряным табачным дымом, сочившимся из тамбура.

     Мы даже не сбавляли хода, но я успевал схватывать молодыми глазами имена этих станций и запоминал их...

     Уже в сумерках, где-то перед Кунгуром, река совсем уходила от нас, прощально блеснув излучиной. Из полутьмы проступали тусклые разбросанные огни и близился город, чуждый этой милой глухой округе. И смотреть больше было неинтересно, становилось грустно, и я шёл спать. Мой Урал кончался так быстро!.. Остальная дорога меня почему-то не волновала, и я смутно помню её...

     Я рассказывал об этом так долго потому, что нередко думал: зачем бережёт душа краткий, ничего не значащий кусочек прошлого, а другое – большое, важное – опускает в глубины забвения? Странное свойство памяти. Может, это и хорошо... Одно я знаю точно: Урал из поезда, станции, речку я буду помнить всегда...

1990, осень


ПУБЛИКАЦИИ:

Богданов В. В. Рассказы // Литературный меридиан: культурно-просветительское художественное издание. – Арсеньев, 2013. – Январь. – № 1 (63). – С. 19 – 25. Содерж.: Сказочное; Дикое существо; Осколок фрески; Тот город; Домовой; Голос человека в траве; Ключ; Урал из поезда; В промежутке; Храм дня; Увидеть дерево.